Ян Валетов - Чужие сны

Обычно Луис не прислушивался к разговорам пассажиров, и сегодня не собирался, но услышал слово «Куба» и сразу насторожил уши. Еще неделю назад на Карибах творилось черт знает что, но вчера накрыло Гавану, а Гавана — хоть Луис и сбежал с «острова свободы» больше 20 лет назад — город ему не чужой.

Говорили вполголоса, на английском, и из сказанного выходило, что Куба тонет, как корабль, получивший пробоину, Гавана на три четверти под водой, а людей пытаются вывозить, но возможностей мало, так как не только на Кубе проблемы. Проблемы везде.

Луис услышал название «Москва» и вспомнил, что еще утром о Москве говорили по всем каналам. Какая-то пирамида, выросшая вместо правительственного квартала в центре города! И президент пропал без вести. Жуть! Луис и фильмы о Годзилле не любил, а уж представить себе такие события в жизни было просто жутко.

FDR Drive стелилась под колеса такси, Луис включил дворники — начинался дождь. Он не сразу сообразил, что щетки смахивают с лобового не воду, а мелкий песок. Ветер гнал по асфальту магистрали желтые песчаные разводы.

Откуда здесь песок? Ноябрь в Большом Яблоке может принести снег или затяжные холодные ливни, но песок…

Взгляд Луиса упал на дисплей дорожного компьютера. Когда он садился в машину после закусочной, термометр показывал 40 по Фаренгейту. Сейчас на приборной горели цифры 82. Жарковато для ноября. Луис резко крутанул рулем, объезжая песчаный язык, тянущийся от ограждения через две полосы.

Пассажиры замолчали, сообразив, что происходит нечто странное. 85 Фаренгейта, 86, 87… Слева расстилалось серебристое в рассветной мгле зеркало Ист-Ривер. Луис покосился на реку, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и увидел испуганные глаза своих клиентов.

— Что происходит? — спросил мужчина.

Его вопрос остался без ответа.

Луис увидел, как поверхность Ист-Ривер уходит вниз, словно он сидел не за рулем такси, а за штурвалом взлетающего истребителя.

Но взлетал не он. Неведомая сила выталкивала вверх весь Манхэттен, с его небоскребами, парками, дорогами. Лопнули, как фанерки, полотна мостов, оставшиеся далеко внизу. Остров рос в высоту, словно волшебные бобы из сказки. Каменные стены летели вверх, выскальзывая из объятий земли. Кипела вода, падали обломки породы. Манхэттен погас, словно задутая свеча. Одновременно исчез свет в небоскребах, на улицах и в фонарях над FDR.

Луис вцепился в руль, не в силах даже крикнуть. Его автомобиль несся над пропастью в сотни футов, которая возникла за считанные секунды. Луис ударил по педали тормоза, машина пошла юзом, скользя колесами по мелкому песку, развернулась и остановилась, уткнувшись носом в ограждение. Рядом с ними виднелись обломки Манхэттенского моста. Сам мост обрушился почти мгновенно.

На дрожащих ногах Луис выбрался из машины. Из распахнутой задней дверцы выползли испуганные пассажиры.

Было жарко, настолько жарко, что Луис вспотел и задышал хрипло, вытирая лоб рукавом куртки.

Под ногами скрипел песок. У края магистрали клубились облака.

Луис подошел к краю и глянул вниз. Ничего. Только плотная серая масса, как грязная мыльная пена, насколько хватит глаз.

— Что это было? — спросил он, поворачиваясь к пассажирам. — Где мы?

К его ногам с глухим стуком упала чайка.

Потом еще одна. И еще. И еще. Птицы падали с небес. С каждой секундой становилось все жарче и жарче. Дыхание останавливалось.

— Я не знаю, — сказал седой мужчина.

Он был бледен, как покойник. Из-под седого ежика струился пот.

— Я не знаю, — повторил он.

Губы у него дрожали.

Женщина взяла мужчину за руку — так утешают смертельно больного — и погладила дрожащую ладонь.

Из пропасти пахнýло горячим. Луис увидел, как на дисплее появилась цифра 90.

А потом из клубящейся тьмы на них налетел смерч.

— Твоя жена просыпается, — сказала Кира. — Я чувствую.

— Я уж не знаю, хорошо ли это, — невесело пошутил Давыдов. — Я в ресторане с посторонней женщиной! Будет скандал!

— Для тебя — хорошо.

Кира шутку не оценила, взгляд ее был серьезен. Прямо скажем, не сильно обнадеживающий взгляд.

— Живее будешь.

Давыдов невольно напрягся:

— Я думал, мы уже пришли к консенсусу.

Кира кивнула на бумаги, лежащие на столе:

— Если бы я была уверена, что все делаю правильно, то ты был бы мертв.

— Но ты не уверена?

— Да. Я не уверена. Потому что все, что мы делали до сих пор, только ухудшило ситуацию.

Давыдов помолчал, а потом посмотрел Кире в глаза:

— Он хочет поговорить.

— Кирилл?

— Да.

— Пусть говорит, я слушаю.

— Без меня, — сказал Денис. — Один на один.

— Так в чем вопрос?

— Как? Я не знаю, как это сделать.

Кира задумалась:

— Просто подвинься.

— Чудесный рецепт! — ухмыльнулся Давыдов. — Ежики! Станьте зайчиками! Как я подвинусь в собственной голове?

— Поэтапно. Положи руки перед собой. Представь, что ты не можешь ими двигать, что это не твои руки.

На лице Давыдова появилось страдальческое выражение.

— Пробуй! — приказала Кира. — Ты же писатель, в конце концов! Включи воображение!

— Готово, — сказал официант за ее спиной. — Можно подавать?

В руках у него были тарелки, на тарелках — стейки.

По нему было видно, что скажи Кира хоть слово не так, и гарсон бросится наутек. Его можно было понять. Все-таки женщины со стальным взглядом и разбитыми в кровь кулаками попадаются не каждый день, и как себя правильно вести с такими особями, официант не знал.

— Подавай, — разрешил Денис.

Они с Кирой смотрели друг на друга, казалось, еще немного, и от соприкасающихся взглядов полетят искры.

Официант поставил тарелки перед ними и ретировался на цыпочках.

— Ну? — сказала Кира. — Получилось?

Денис мигнул, и в этот краткий миг Кира почувствовала, что смотрит на нее уже другой человек.

— Кирилл?

— Вот уж не думал, что буду сидеть напротив тебя… Здравствуй, Кира.

— Ты бы ей хоть вина налил, — посоветовал Денис, которому неуютно было сидеть в уголке сознания, лишенным контроля за телом.

— Выпьем? — предложил Кирилл, беря в руки бутылку. — Ты не представляешь, как давно я не пил нормального вина.

— Аналогично.

— Нулевая Параллель, — продолжил он.

Вино лилось в бокал, красное, как венозная кровь.

— Мир Зеро. Как там у вас, Кира? Насколько плохо?

Кира хмыкнула:

— Наверное, так же, как у вас.

— После Касания вопрос потерял смысл? Да?

— До того, как все посыпалось, — сказала Кира, — нам оставалось до полувека.

— И это сделали мы?

Они посмотрели друг другу в глаза.

— Думаю, да. У вас есть шутка про обезьяну с гранатой?

Кирилл кивнул.

— Похоже, что мы доигрались, — он поднял бокал. — Но это хо-тя бы посадило нас за один стол.