Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

12 ноября 1912 года, с приближением антарктического лета, отряд, посланный на поиски Скотта, нашел его палатку. Эпсли Черри-Гаррард, ветеран-полярник, чуть было не пошедший со Скоттом к полюсу, вместе с Аткинсоном и Дмитрием Гиревым обнаружили этот «маленький холмик». Из снега на три фута торчал центральный бамбуковый шест. Полярники прорыли ход в палатку.

«Бауэрс и Уилсон спали в своих мешках, – писал Черри-Гаррард (у Сейви был экземпляр его дневника). – Скотт перед концом откинул клапаны своего и протянул левую руку к Уилсону, с которым дружил всю свою жизнь. Под головой у него, между спальником и подстилкой, лежал его дневник в зеленом футляре – несколько коричневых тетрадок – и рядом несколько писем».

«Мы не стали их трогать, – пишет автор чуть ниже. – Просто вынули шест, чтобы палатка укрыла их, и построили над ними пирамиду».

Палатка находилась почти в двухстах милях южнее Барьера, отделявшего шельфовый ледник от моря в 1912 году. Но с тех пор как Черри-Гаррард и Аткинсон накрыли палаткой три мертвых тела, лед ежеминутно перемещался к заливу Мак-Мердо и морю Росса.

Сейви рассмеялась вслух своим мыслям. Что за абсурд! Даже без доступа к математической функции она понимала, что палатка должна была достигнуть Барьера на много столетий раньше. Как бы глубоко ни была она погребена под намерзающим льдом и снегом, ее давно уже унесло на север через Южное Полярное море, и она пропала безвозвратно.

Сейви снова засмеялась, и чей-то смех ответил ей из глубины айсберга.

Пинхасу и Петре было чем заняться и без розысков Сейви. Последние две недели проходили в сутолоке: увернуться от прощальных пирушек, повидать друзей, проститься по-настоящему, посетить места, разобраться в собственных чувствах. Они все время ждали, что Сейви вот-вот появится, и не оставляли любительских попыток расшифровать ее таинственную записку, но ни то ни другое так и не осуществилось. «Любопытство, как видно, элоям не свойственно» – так, лишь наполовину с иронией, выразилась Петра. Возможно, именно замечание о «хреновых элоях» задело их с Пинхасом и умерило их пыл в попытках найти прежнюю любовницу.

Греф связался с ними на следующий день после обеда в Мантуе. В его библиотеке не обнаружилось ничего относительно «Мс. Войнича», и он, как признался, обратился к дальнетовским архивам. Там он тоже ничего не нашел, однако постлюди не высадили его дверь прикладами, чтобы допросить о причинах заинтересованности такими вещами. Единственной реакцией было искреннее извинение конструкты-библиотекаря, не сумевшей выполнить его запрос.

За семь дней до финального факса Пинхас прокатил Петру на соньере над Северо-Американским заповедником. Они устроили пикник в Адирондакских горах, поснимали динозавров в болотах Среднего Запада, искупались в свободном от хищников районе Центрального Внутреннего моря и пообедали у Трех Голов.

Летом дни стояли долгие, и они успели совершить восхождение на пик Харни от самого его подножия. Оба были в превосходной физической форме, но порядком запыхались, добравшись до скалистой вершины. Перед ними открылся прекрасный вид. Солнце стояло низко над западным горизонтом, и три сохранившиеся головы на горе Рашмор ясно виднелись в нескольких милях к северо-востоку. Еще дальше на восток сверкали белизной «дурные земли», между хребтами лежали черные тени, и за всем этим мерцало темно-зеленое море.

Пинхас достал из рюкзака бутылки с водой и апельсины. Они знали, что после заката еще долго будет светло, и не беспокоились, как станут спускаться. Не спеша смакуя апельсины, они смотрели, как дневной свет сменяется золотым сиянием.

– Знаешь, почему мне сюда захотелось? – спросил Пинхас.

– Центр вселенной, – кивнула Петра. – Черный Лось говорил. Сейви привозила тебя сюда. И меня тоже.

Пинхас взглянул на кольца, величественно плывущие на юг и на восток в синем небе Южной Дакоты.

– Да. Черный Лось сказал, что место, откуда ты видишь вещи в их истинном свете, и есть центр вселенной.

Петра, облизнув липкие пальцы, спрятала кожуру в наружный карман рюкзака и посмотрела на Пинхаса карими, такими глубокими глазами:

– Ты нашел его, это место?

– Да, – ответил он и поцеловал ее.

За три дня до финального факса несколько сотен людей старого образца устроили на Барьерном рифе прощальное барбекю. После еды все разбрелись по дюнам и мысам – попить пива и полюбоваться восходом луны. Пинхас и Петра оказались в компании десятка старых друзей.

– Есть сожаления? – спросил признанный философ Эйб.

– О себе лично или о биологическом виде, который вот-вот угаснет? – небрежно уточнила темноволосая красавица Барбара.

– Начнем с вида, – серьезно ответил Эйб.

Настала тишина, нарушаемая только ветром и шумом волн с белыми гребнями. В соседней компании недалеко от них слышался смех – там купались голышом в прибое, а сервиторы-спасатели висели над водой, высматривая акул.

– Жаль, что мы так и не вышли в космос, – сказал наконец бронзово-смуглый Кайл. – Не нашли там жизнь и все такое.

– Постики, может, и нашли, только нам не сказали, – заметил Пинхас.

– Не думаю. Им это неинтересно. Я долго рылся в архивах, но ничего такого там нет. А теперь мы уже никогда не узнаем.

– Может, войниксы и есть инопланетяне, – вступила в разговор Сара, взмахнув стаканом. – Внеземная цивилизация.

– Ну уж нет, – возмутился невысокий бородатый Калеб. – Это темпоральные аномалии и хроносинтетические артефакты.

Все засмеялись, слегка разрядив напряжение.

– Если постики говорят правду, – продолжала Сара, – и в самом деле вернут нас через десять тысяч лет – что, по-вашему, изменится?

– Да все, – заявил знаменитый атлет Уильям. – Они хотят покончить с деменционными экспериментами и вернуться к прежней флоре и фауне. Думаю, они даже климат сделают прежним… каким он был до всей этой заварухи.

– Прощайте, выходит, саговниковые леса, и араукарии, и содовые озера, и кистеперые рыбы, и древовидные папоротники, и черепахи… – сказал Калеб.

– Черепахи были и до Рубикона, – заметил Эйб.

– Не говоря уж о тенонтозаврах, тираннозаврах, плезиозаврах и прочем и прочем, – закончил перечень Калеб.

– Туда им и дорога, – пробурчал краснолицый Пол. – Эти твари мне никогда не нравились. Чуть было не слопали меня, два раза. За их скорейшее вымирание. – Он поднял свой стакан с пивом, и остальные последовали его примеру.

– Еще сожаления? – вернулся к прежней теме Эйб.

– Личные или общественные? – спросила Сара.

– На этот раз личные.

Снова настало молчание, и Петра поднялась с места:

– Если мы собираемся это обсуждать, надо принести еще пива. Я сейчас.

Накануне финального факса Пинхас и Петра отправились на побережье бывшего Израиля. Пинхас заказал четырехколесный экипаж, который ждал их на станции обслуживания в руинах древнего приморского города Кесарии. Через проем в разрушенной Прибрежной Стене они спустились в Средиземноморский бассейн.