Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

Сны Сейви дышали теперь холодом и угрозой, и она решила больше не спать. Сидя на застланном ковром ледяном полу в сердце своего айсберга, она глотала стимуляторы и пила черный кофе кружку за кружкой. Пользуясь собственными заметками и древними компьютерными записями, она подвергала свои выводы сомнению и вновь возвращалась к тем же выводам. Дела, похоже, были плохи.

Однако у нее имелось секретное оружие, в самом буквальном смысле слова, – черный пистолет, уродливый, как все изделия массового производства постиндустриальной эры, но действующий. Сейви стреляла из него на склоне Эребуса и еще раз на поверхности своего айсберга. Оружие разряжалось с таким грохотом, что Сейви после первой попытки выронила его и потом несколько недель не брала в руки, но теперь ей даже нравилось носить пистолет при себе, такой черный и увесистый. Это успокаивало, а патронов к нему у нее было несколько коробок.

За две недели и один день до финального факса она решила, что пора посвятить друзей – в частности, Пинхаса и Петру – в свои планы. Она оставила в пещерах свет и отопление, полагая, что это пригодится ей и ее команде для тайных совещаний, вышла в ревущую ночь и направилась по путеводным тросам к своему соньеру. Соньера на месте не оказалось.

Желчь обожгла горло, но Сейви поборола страх. Это ее ошибка. Она форматировала соньер на три недели, не думая, что задержится так надолго, и машина, когда срок вышел, просто улетела на переработку.

Сейви вернулась в свои голубые пещеры, чтобы подумать. Несмотря на ее недавнее отвращение к факсингу, она чувствовала, что у нее недостанет терпения ждать изготовления и прилета нового соньера. Она активировала факс-функцию и представила себе Мантую.

Никакого результата.

На мгновение Сейви утратила способность мыслить, а затем в панике, не имеющей аналога за все двести лет ее жизни, попыталась выйти в ближнюю и дальнюю сеть. Никакого ответа. Молчание.

Вся дрожа, с пистолетом на коленях, она сидела на своем красивом персидском ковре и заставляла себя думать.

В одном из ледяных коридоров позади нее мелькнула тень, и по льду со скрипом прошлись подбитые гвоздями сапоги.

– Оутс? – окликнула она и повторила: – Оутс?

Несмотря на летнюю жару и влажность от окружающих Мантую озер и каналов, некоторые «старомодные» любили этот город и постоянно встречались в нем. За четырнадцать дней до финального факса Петра, Пинхас и четверо их друзей обедали на Пьяцца Эрбе. На белой скатерти стояли agnoli, tortelli di zucca, insalata di cappone, risotto и costoletta d’agnello al timo [16] Барашек, тыквенные оладьи, салат с каплуном, ризотто, бараньи ребрышки с мятой (ит.). . Сотрапезники уже насладились супом из лягушачьих лапок и запивали еду шипучим ламбруско. Было около одиннадцати вечера, и булыжник на площади почти совсем остыл после дневного зноя. Полотняный навес над столом колыхался от прохладного бриза. Половинка луны стояла высоко в небе, то и дело затмеваемая п-кольцом. На башнях ворковали голуби.

Греф, темнолицый, с ухоженной бородкой – он принадлежал к тем немногим людям старого образца, которые еще носили растительность на лице, – склонился над пергаментным листом. Когда он хмурился так, как теперь, его можно было принять за одного из давно ушедших Гонзаго, чьи изображения на фресках все еще украшали стены здешнего герцогского дворца.

– Ну как, можешь ты это прочесть? – спросила Петра.

– Прочесть – нетрудно. Проблема в том, чтобы это понять.

– Мы почти уверены, что это дорубиконовый английский, – сказал Пинхас.

– Большей частью да, – огладив бородку, кивнул Греф.

– Так прочти вслух, ради всего святого, – взмолилась Ханна, его нынешняя партнерша.

– Это скорее перечень, чем письмо, – пожал плечами Греф и начал читать:

1) Войникс = Мс. Войнича?

2) П-ки не факсируют. Факсы двадцатого века работали на осн. оригиналов.

3) Мойра? Атлантида?

4) Евреи. Рубикон. Тель-Авив.

5) Мы – хреновы элои.

6) Каддош. Харам аш-Шариф.

7) Итбах аль-Ягуд.

– Сдаюсь, – сказал Стивен, факсировавший из Хельсинки со своим партнером Фромом. – Отродясь не умел разгадывать загадки. Что это все значит?

Греф снова пожал плечами.

– «Мы – хреновы элои», – процитировала Ханна. – «Хреновы» здесь – производное от овощной культуры или от чего-то другого?

– Важнее знать, кто такие элои, – заметил Пинхас.

Это Греф знал и рассказал другим о романе Герберта Уэллса.

– Ничего себе, – протянул Фром. – Не слишком-то это лестно для нас, как ни толкуй. Может быть, Сейви имеет в виду пассивность своих любовников?

Пинхас с Петрой переглянулись, и даже Греф потупился.

– И если мы элои, – продолжал Фром, не обратив внимания на их реакцию, – то кто тогда морлоки? Постики?

– Я что-то не замечала последнюю пару веков, чтобы постики нас ели, – натянуто улыбнулась Петра.

– Кроме того, постики – вегетарианцы, – добавил Греф.

– А что такое «Мс. Войнича»? – спросил Пинхас.

Все помолчали, и Греф сказал:

– Сейчас посмотрю. – Он поднял ладонь, но Петра остановила его, охватив пальцами его запястье.

– Мне кажется, лучше не включать никаких функций по поводу записки Сейви без крайней необходимости, – сказала она тихо, убедившись, что поблизости нет ни сервиторов, ни войниксов. – Нет ли другого способа расшифровать это выражение?

– В Берлине у меня есть библиотека на материальных носителях, – сказал Греф. – Займусь поисками нынче же ночью.

– Вам не кажется, что «мс.» это сокращенное «мисс», женское звание в дорубиконовые времена? – вставил Фром. – Что-то вроде почетной степени за отказ вступить в брак?

– Возможно, – согласился Греф. – Но такое же сокращение употреблялось для слова «манускрипт».

– Есть у кого-нибудь идеи, для чего Сейви приплела сюда постика по имени Мойра? Или Атлантиду? – осведомился Пинхас.

Все остальные молча попивали ламбруско или занимались едой. Высказаться никто не отваживался.

– Никогда не бывала в Атлантиде, – сказала наконец Ханна.

Выяснилось, что никто другой тоже не бывал. По всему выходило, что это не такое место, которое любят посещать люди старого образца.

– Могу предположить, что «п-ки не факсируют» значит «постики не факсируют», – сказала Петра, – но зачем записывать то, что и так все знают?

– Зато дальше идет нечто поинтереснее, – заметил Пинхас. – Как там сказано точно, Греф?

– «Факсы двадцатого века работали на осн. оригиналов», – прочитал тот.

– Да, я слышал о старых факсах, – сказал Пинхас. – Они передавали письменные документы в электронном виде еще до появления первого интернета. И задолго до того, как этот термин присвоили первым устройствам квантового факсинга.