Дэн Симмонс - Сироты вечности [сборник litres]

– Дэвид, – говорит она, – ты можешь нам объяснить, как дельфин и спас мальчика, и чуть не сделал ему плохо?

Дэвид морщит лоб, словно в глубокой задумчивости, и жует карандаш. В его рабочей тетради не написано ни слова.

– Тодд, – говорит мисс Гейсс, – может быть, ты нам объяснишь?

Тодд поднимает на нее злые глаза. Он как будто все время занят каким-то сердитым внутренним спором.

– Что?

– Расскажи нам, как дельфин и спас мальчика, и чуть не сделал ему плохо?

Тодд начинает было пожимать плечами, но в последний момент останавливается. Мисс Гейсс отучала его от этой привычки терпением и положительным подкреплением: похвала и ответственные задания по классу, если он не пожимал плечами целый день, грамота, которую можно отнести домой в конце недели.

– Он его спас, – говорит Тодд.

– Очень хорошо, – с улыбкой произносит мисс Гейсс. – От кого спас?

– От акулы, – отвечает Тодд. Волосы у него грязные и нечесаные, лицо чумазое, но глаза голубые, ясные и горят сердитым огнем.

– А как это чуть не обернулось для мальчика бедой? – Мисс Гейсс оглядывает маленькую группу, выбирая, кого спросить следующим.

– Мисс Гейсс, они идут, – громко говорит Тодд.

Мисс Гейсс смотрит на самого рослого своего ученика, собираясь сказать ему, что перебивать нельзя, но от увиденного у нее язык прилипает к гортани.

Глаза у Тодда запали и подернулись белесой пленкой. Кожа видом и цветом стала как брюхо у дохлой рыбины. Зубов нет, десны бескровные, синие. Тодд открывает рот шире, и вдруг это уже не рот, а дыра в мертвом лице. Голос идет из живота, словно обрывки записи из какой-то омерзительной куклы.

– Скорее, мисс Гейсс, они идут сделать нам плохо. Проснитесь!

Мисс Гейсс села на кровати, часто дыша. Сердце бешено колотилось. Она нашла на тумбочке очки, надела их, огляделась.

Все было в порядке. Белый свет прожекторов, пробиваясь сквозь жалюзи, рисовал прямоугольники на полу классной комнаты верхнего этажа, которую мисс Гейсс переоборудовала в спальню. Мисс Гейсс прислушалась сквозь стук крови в ушах, но не различила никаких необычных звуков из класса внизу. За окнами было тихо. Ряд безмолвных мониторов рядом с ее диванчиком показывал пустые коридоры, освещенный прожекторами двор, пустые игровые площадки. Ближайший монитор показывал темный класс. Ученики стояли, или лежали лицом на парте, или натягивали цепи. Все они были на месте.

«Просто дурной сон, – сказала себе мисс Гейсс. – Ложись обратно».

Вместо этого она встала, надела поверх фланелевой рубашки старый стеганый халат, повязала резиновый фартук, натянула сапоги, взяла «ремингтон», нашла громоздкий прибор ночного видения, который Донни привез из магазина списанного армейского снаряжения, и по лестнице поднялась на башенку.

Мисс Гейсс вышла на узкий, опоясывающий башню балкон. Отсюда было видно во все четыре стороны, только маленькую часть восточного двора загораживал фронтон. Прожекторы освещали площадки, ров и груды мусора там, где прежде стояли ближайшие дома. Нигде никакого движения.

Учительница зевнула и покачала головой. Снаружи было холодно: она видела морозное облачко своего дыхания. «Я старею и сама нагоняю на себя страхи. Банды беженцев опаснее, чем взрослые мертвецы».

Она уже собралась идти вниз, но в последний момент все-таки остановилась у электрощита, который они с Донни тут установили. С тихим вздохом щелкнула рубильником, выключающим прожекторы, и взялась за прибор ночного видения. Он был тяжелый, неудобный, и очки под него не влезали. К тому же мисс Гейсс не покидало чувство, что с этой штукой на голове она выглядит идиоткой. Однако Донни рисковал, отправляясь за прибором в город. Она сдвинула очки на лоб и натянула прибор на глаза.

Потом обернулась и тут же застыла. На западе, как раз за краем области, которую только что освещали прожекторы, шевелились эти . Бледные пятна двигались среди мусора, лезли из подвалов и «паучьих щелей» среди разрушенных домов. Мисс Гейсс узнала мертвецов по тому, как они спотыкались, падали и всякий раз снова вставали, замирали у препятствий, но неуклонно продолжали движение. Двадцать… нет, по меньшей мере тридцать высоких фигур приближались к школе.

Она повернулась к югу. Еще три десятка фигур, уже почти на улице. И на востоке тоже – на бросок камня от рва. А с южной стороны их было еще больше.

К школе приближались не меньше сотни мертвецов.

Мисс Гейсс сняла прибор ночного видения, села на край лестницы и уперлась лбом в колени. Темные пятна перед глазами отступили, вернулось дыхание.

«Они никогда не действовали сообща. Не приходили все разом».

Сердце оборвалось, потом заколотилось снова.

«Я не думала, что здесь осталось столько этих . Как…»

Какой-то другой внутренний голос орал: мол, хватит рассуждать, надо что-то делать. «Они пришли за детьми!»

Это было абсурдом. Мертвецы едят только живых… или тех, кто был жив совсем недавно. Пришли наверняка за ней. Но жуткая уверенность оставалась: «Им нужны дети!»

Мисс Гейсс тридцать восемь лет защищала детей. Защищала от худших сторон жизни, чтобы они с наибольшей пользой провели годы детства. Друг от друга, от хулиганов и злюк, которые среди них попадались. От тупых бездушных администраторов. От нелепостей дурно составленных программ и бзиков окружного управления. Насколько могла, защищала своих четвероклассников от тирании слишком раннего взросления и пошлости общества, упивающегося своей пошлостью.

Она всеми силами боролась за то, чтобы их не били, не похищали, не травмировали эмоционально и не растлевали чудовища под маской родителей, отчимов и мачех, дядьев и дружелюбных незнакомцев.

А теперь эти мертвецы пришли за ее детьми.

Мисс Гейсс сбежала по лестнице, фартук и стеганый халат хлопали от быстрых шагов.

Мисс Гейсс понятия не имела, зачем на складе дорожного управления в помещении рядом с тем, в котором нашлись капсюли, лежала ракетница, но забрала и ее. Там же нашлись три осветительные ракеты, тяжелые, похожие на исполинские гильзы для гладкостволки. Мисс Гейсс никогда не стреляла из ракетниц.

Сейчас она поспешила на башню, неся ракетницу в руке и три ракеты в кармане фартука. Еще она прихватила четыре коробки патронов для «ремингтона».

Некоторые мертвецы были еще ярдах в ста от площадки, но другие уже шлепали через ров.

Мисс Гейсс переломила ракетницу и попыталась вставить патрон. Заставила себя сделать паузу и глубоко вдохнуть. Прибор ночного видения висел на шее, тяжелый, как кольриджевский альбатрос. «Где мои очки? Куда я задевала очки?»

Она провела рукой по волосам, опустила бифокальные очки на переносицу, еще раз глубоко вдохнула и вставила патрон в ствол. Защелкнула ракетницу и включила рубильник. Площадки залил белый свет прожекторов.