Таде Томпсон - Роузуотер [litres]

Дверь распахнута. Я не слышу никакого необычного шума, который означал бы, что за ней толпа. Нащупываю ксеносферу. Она полна смешанных мыслей Лорны и Клемента. Это не то, чего я ожидал. Я полагал, что столкнусь с неорганизованностью на грани психоза, а получил рациональность. Безопасное мыслепространство Клемента – это школа и полицейский участок. Оно постоянно перетекает из одного в другое. Выясняется, что его мать была офицером полиции, а отец – учителем. Пройдя по школьному коридору, я оказываюсь в классе. Сижу за партой, читаю учебник, лежащий передо мной. Сейчас это папка, полицейское досье старого образца.

«Добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно так же, как и дурными». Макиавелли.

Почему этот человек меня ненавидел? Или, по крайней мере, боялся?

В досье ничего не написано, и, подняв взгляд, я вижу новую дверь. За ней – Клемент в тот день, когда устроился в банк. Я вижу себя. Это странное чувство. Я же не так выгляжу. Когда я успел постареть?

Клемент неуверен в себе. На заднем плане кто-то бубнит, перечисляя ему имена тех, кто поддерживает психический файервол. Он не слушает. Это я, источая радиоактивный свет, отвлекаю его. Он слышал, что я здесь уже давно, с первых дней. Позже, когда он пересказывает это своей любовнице посреди их постельного танца, он не может говорить ни о чем, кроме встречи со мной. В их соитии она – агрессор и проникает в него пальцами, что он обожает. Он продолжает упражняться в ксеносфере, пытается оттачивать свои навыки в файерволе. Вокруг него тюбики из-под кетоконазола, гора отброшенных, выжатых, пустых упаковок. Лорна помогает ему. Она скармливает Клементу случайные куски информации, чтобы использовать их как белый шум против нападающего.

– Ты знал, что Эрнест Хемингуэй патрулировал восточное побережье США на собственной яхте, выслеживая немецкие подлодки во время Второй мировой?

Той ночью, даже после занятий любовью, он слишком возбужден, чтобы крепко уснуть, но слишком вымотан, чтобы бодрствовать. Он задремывает и оказывается в ксеносфере. И там, в клубящемся тумане, он видит меня, Кааро, одетого в черное, ухмыляющегося. Я никогда не ухмыляюсь в реальности. Мы начинаем молча драться, он и этот мой ментальный образ. В его ксеносфере мы обмениваемся ударами и поднимаем ураганы, и я превращаю его железного голема в кровавую мешанину. Я достаю кинжал, и Клемент сбегает. Он просыпается рядом со своей женщиной, тяжело дыша, успокоенный ее похрапыванием.

Я все быстрее пробираюсь, продвигаюсь через его воспоминания, не забывая, что я в комнате с мертвым телом, и либо толпа, либо полиция, либо его физически мощная и тренированная любовница придут за мной.

Столкновениям с моим двойником нет числа. Клемент никогда не побеждает. Днем он пытается умаслить меня, проявляя типичные для приматов знаки подчинения. Он улыбается, он спрашивает совета, он льстит мне и никогда со мной не спорит. Поскольку я не в курсе насилия, которому он подвергается, я остаюсь безучастным. Ночью, каждую ночь, он сражается с тем, кого считает мной, и это выматывает.

Он рассказывает любимой. С помощью Лорны он начинает наращивать размер и умения своего аватара, но это не помогает. Фальшивый Кааро слишком силен. Наконец, Клемент перестает выходить в ксеносферу вне работы. Когда умирает Бола, он прячется в ее безопасном месте, действует оттуда. Все идет нормально, пока не показываюсь я, ужасающий грифон в сопровождении суккуба. После гибели своего гигантского аватара он проводит все время под толстым слоем противогрибковой мази. Что работает, пока я не заявляюсь к нему на порог и не блюю эктоплазмой ему в лицо. Я покидаю ксеносферу.

– Прости меня, – говорю я его трупу.

Я прислушиваюсь, ничего не слышу, тогда я покидаю квартиру. Закрываю дверь. Она запрется автоматически. Думаю, куда убежала Лорна, но не задерживаюсь на этом вопросе, пока не слышу, как она произносит два слова, которых я боялся:

– Вот он.

Ежегодная проверка душевного здоровья.

Засранцы забрасывают меня вопросами из-за герметичных экранов или с мониторов. О чем они не знают – это о том, что защита у них не идеальная, и связь с ксеносферой, хоть и прерывистая, но есть.

– Вы религиозны?

– Нет.

– Но в детстве вы исповедовали какую-то религию?

– Мои родители формально были христианами, мать относилась к этому серьезнее отца.

– Вы посещаете церковь?

– Нет.

– Вы посещаете мечеть?

– Нет.

– Вы практикуете традиционную африканскую религию?

– Нет.

– Вы сатанист?

– Что?

– Вы демон?

– Я вас умоляю.

– Отвечайте на вопрос.

– Нет.

– Были ли вы одержимы, ставили ли вам диагноз «одержимость»?

– Нет.

– Вы когда-нибудь участвовали в экзорцизме?

– Да.

– Расскажите об этом.

– Вы знаете ответ, потому что я рассказывал вам в прошлом году. Каждый год мы через это проходим. Каждый год.

– Ответьте на вопрос, пожалуйста.

– Агент О45 отправился на задание с сенситивом, которого звали Олоджа. Миссия увенчалась успехом. Возвращаясь обратно, чтобы дать отчет, они сблизились и занялись сексом. Иногда это случается в интенсивно стрессовых ситуациях. К сожалению, Олоджа был не слишком опытным сенситивом. Совокупляясь, он оставил некую версию своего ментального образа в разуме агента. Случайно. Сначала агент потерял собственную личность, потом впал в кататонию. Психиатры сказали, что это состояние одержимости, и рекомендовали экзорцизм, основанный на вере агента. Моя руководительница, Феми Алаагомеджи, предложила мне пронаблюдать. Скорее, приказала. Во время… обряда я увидел причину: аватар Олоджи размножался. Я вмешался. Агенту стало лучше.

– Что вы подразумеваете под словом «вмешался»?

– Я вошел в ксеносферу и уничтожил аватары.

– Сколько их было?

– Я перестал считать на шестьсот двадцать четвертом.

– Как вы их убивали?

– Это важно?

– Отвечайте на вопрос.

– Рвал, отсекал головы, избивал, душил, сжигал, поедал.

– Поедали?

– Символически. Слушайте, мой аватар – грифон. Он не из приятных. И орлиная, и львиная часть – откровенные хищники. Они любят убивать и пожирать. Я впитываю аватар в себя и «перевариваю» его.

– Вы когда-нибудь убивали человека?

– Нет.

– Вы когда-нибудь ели человеческое мясо?

– Это после рассказа о поедании?

– Отвечайте на вопрос.

– Нет.

– Вас мучает совесть из-за убийства Олоджи?

– Вы слушаете вообще? Парень до сих пор жив.

– Был ли этот несчастный случай несчастным случаем?

– Нет.

– Зачем Олоджа размножил себя внутри агента?

– Он пытался стереть его воспоминания о сексе.