Таде Томпсон - Роузуотер [litres]

– Я ничего не понимаю, – говорю я. – И отлично, черт возьми, знаю, что и не запомню.

– Читай вслух, – говорит она. – Ты ведь умеешь читать?

– Ты такая остроумная, – отвечаю я, но улыбаюсь. Шутка. Она пошутила. – Хорошо, это ксен… кс… Я не могу произнести слово. – Я называю буквы.

– Ксенобиология.

– Да, она. Макроорганизмы в целом демонстрируют то же разнообразие, что и земные флора и фауна. С микроорганизмами все иначе. Похоже, что они обладают свойствами как растительных, так и животных клеток, включая похожую на хлоро… хлор… хлоропласт, органеллу, которая участвует в C3-, C4– и CAM-фотосинтезе в зависимости от того, откуда взят образец. У этих микробов много общего со стволовыми клетками человека, поскольку они потенциально способны адаптироваться практически к любой функции. На их многогранности основан, например, их лечебный эффект. Доказано, что они имитируют все известные варианты животных клеток, включая клетки человека. Они способны заменить поврежденные или больные клетки, не провоцируя первичный или вторичный иммунный ответ. Мимикрия под клетки костной ткани способствует заживлению трещин, а также секреции макроструктур, столь же прочных, как человеческая кость, и неотличимых от нее. Потенциал эксплуатации этих ксеноформ трудно измерить, он зависит от направляющего интеллекта.

По мере чтения и уточнений Ойин Да приходит все более глубокое понимание. Я не всегда понимаю ее мысли, но они расширяют мое восприятие, пока я читаю.

Полынь – амебовидная клякса инопланетной органики, рухнувшая на Землю в 2012 году. Размером она с небольшой город, изначально ее считали чем-то вроде кометы, разнесшей Гайд-парк в Лондоне. Она заражает биосферу ксеноформами и макроорганизмами, содержащимися в самой Полыни. От американцев поступила информация, что имели место уже три вторжения подобных инопланетных организмов, но те были меньше и вскоре погибали. Составлен список из семидесяти растений и животных, ныне существующих на Земле, но считающихся инопланетного происхождения. Сама Полынь была ранена британцами, но погрузилась в земную кору и на время исчезла из виду. Вскоре стало понятно, что она путешествует под землей без всякой закономерности.

Есть предположение, что американцы стали хранить молчание, когда почувствовали, что Полынь невозможно контролировать. Отдельный раздел посвящен теориям о том, что происходит в бывших Соединенных Штатах. Ничего определенного.

Сама по себе Полынь считается как минимум равной человеку в разумности. Похоже, что она управляет, по крайней мере, частью ксеноформ. В некоторых отчетах говорится, что она поглощает людей целиком. В других – что она слилась с одним человеком и производит дубликаты его тела. В одних статьях она миролюбива, в других – воинственна. Многие говорят, что она непознаваема.

– Это ерунда, – говорит Ойин Да. – Вся информация доступна в Нимбусе и в учебниках.

Ойин Да встает, втыкает устройство в созданный ею вход и нажимает несколько кнопок. Открывается портал Нимбуса. Он мерцает в воздухе, несовершенный, самодельный. Ее пальцы движутся в маломощном ионном поле. Работая, она бормочет:

– Как я и думала. Их охранные протоколы привязаны к локальной машине… Если мне только… да… Все кое-как, кто вам охрану ставит?.. Это пиксовский файервол? Годами с таким не сталкивалась. Теперь… Ага, вот… так…

Трехмерная диаграмма распускается в воздухе перед ней. Больше метра в высоту, около шестидесяти сантиметров в ширину. В верхней трети деревья и маленький холм. Ойин Да отслеживает путь снаружи в пещеру в холме и вниз, в тоннель. Тоннель ведет в цепочку пустот. Сначала я думаю, что это система пещер, но потом понимаю, что мы смотрим на живой организм. Он напоминает мне айсберг, большей частью скрытый из виду, но еще он похож на опухоль, которая расширяется и просачивается. Это Полынь.

– Теперь я знаю, где она, – говорит Ойин Да. Она убирает диаграмму и начинает печатать на виртуальной клавиатуре. Я не могу уследить за ее мыслями.

– Что ты делаешь?

– Ищу камеры, чтобы освободить заключенных. – Она бросает быстрый взгляд на часы.

– Мы сюда не за этим пришли, – говорю я.

– Я спасла профессора из такого же места, – говорит она. – А он был невиновен. Люди, которых он якобы убил, живы и здоровы в Лиджаде. Его пытали.

– То были другие люди.

– Они работают на то же правительство. – Ойин Да начинает отсоединять свою машину как раз в тот момент, когда срабатывает сигнал тревоги. Она собирается, каждые несколько секунд поглядывая на часы. – Ты готов?

– К чему?

– Приготовься стать умозрительным, – говорит она и улыбается.

Воздух меняется, в нескольких футах от нас вихрятся волнистые линии, и реальность отступает. Ойин Да ныряет, и я следом за ней.

В промежутке, в неопределенности, мы разговариваем. Я думаю.

Чем ты занимаешься, когда не спасаешь мир?

Ты о чем?

Вы вообще отдыхаете в Лиджаде?

У нас есть люди отовсюду. Конечно, мы отдыхаем. Люди знают массу способов расслабиться.

Со всей Нигерии?

Со всего мира. У нас даже американцы есть.

Правда?

Да. Шестеро, что ли. Они направлялись из Зимбабве на север через Камерун. В конце концов пересекли границу и поселились в Лагосе. Я нашла их и взяла к себе.

Ты берешь всех и каждого?

Всех, если они не наносят вреда другим и делают, что могут.

А меня возьмешь?

Я быстро убеждаюсь, что москитам нравится запах сырого мяса.

С Ойин Да, кажется, все нормально, и она уже начинает удаляться. А у меня после путешествия кишки выворачивает, меня мутит, и ничего нельзя поделать. Тошнота подступает и откатывает. Голова раскалывается, как будто к ней прилила вся кровь. Я еще не в силах идти, а москиты находят меня быстро. На какое-то время я перестаю улавливать мысли, но потом мои способности обостряются.

Придя в себя, я снова поднимаю взгляд. Тошнота прекращается, а Ойин Да наклоняет голову; как обычно, она хочет, чтобы я проявил характер. Мы рядом с лесом, и уже почти вечер. Свет меркнет. Вокруг костров сидят на корточках кучки людей. Они смотрят на нас, но, кажется, не удивлены и не встревожены тем, что мы появились из ниоткуда. Честно говоря, они выглядят довольными. Я могу сказать, что никогда здесь не был, но это типичный лес – в основном пальмы и густые заросли подлеска. Тут и там видны свободные участки, но они кажутся свежими, расчищенными, а не вытоптанными множеством ног. Некоторые люди молятся.

– Это странно, – говорит Ойин Да.

– Почему? – спрашиваю я.

– Они на самом деле не молятся. Они взывают.

– Это и есть молитва, – говорю я. – Мы там, где должны быть?

– Да, плюс-минус пару десятков ярдов.