Стивен Эриксон - Радость, словно нож у сердца [litres]

– Вы сделали прекрасный выбор, Адам, – объявила Афина.

– Спасибо, Афина, – откликнулся Адам.

Саманта выпустила в потолок струю дыма – и та вдруг исчезла прямо у нее на глазах.

– Адам, вы и это успели! Великолепно!

Оказывается, никакой шлем был не нужен. Примерно семь минут спустя Саманта протянула руки и задействовала голографические системы управления.

– Так, поехали. Ключ на старт, включаем маскировку. Адам, до встречи. Мне сейчас входить в атмосферу… ого, от Луны до Земли за восемьдесят семь секунд, вот это скорость ! Так, активирую сенсоры – лучше бы при спуске ни во что не врезаться, правда? Это мы что, так низкие орбиты успели засрать? Афина, а можно мне чашечку кофе?

– Ни в коем случае, – отозвалась Афина.

Саманта нашлась не сразу.

– Ох. Верно. Извините, Адам. Понемногу начинаю соображать.

– Вы еще привыкнете, – сказал Адам. – И хочу заверить, что мы никоим образом не изменили и не повредили системы ваших фундаментальных верований.

– Хм-м, но даже если это не так, то откуда мне знать?

– Неоткуда. Однако сделанные подобным образом изменения ничем не отличались бы от изнасилования, а насилия мы себе не позволяем.

– Верно. Однако… – Земля тем временем приближалась, – …хм-м, эта технология для сверхбыстрой загрузки знаний в мозг…

– Мы приняли меры предосторожности, чтобы ваша раса ее не получила. Обучение в тренировочных центрах внизу будет проводиться мной, и значительно медленней.

– Это хорошо, – сказала Саманта. Потом вздохнула. – Для такого мы совсем еще не готовы.

Возвращение на Землю вызвало странные чувства. Планета слишком долго висела перед ней в черной пустоте посередине экрана, словно изображение на плакате, которому самое место на стене спальни десятилетнего Карла Сагана. Она наблюдала, как над океанами ползут, медленно вращаясь, циклоны, и ей приходилось при этом наклонять набок голову, потому что изображение было повернуто на девяносто градусов по отношению к привычному. Планета лежала на боку, Северным полюсом направо. Саманта все собиралась выяснить причину подобной странности, но как-то так и не собралась.

И эффект от изоляции тоже был странным. Сколько бы она ни смотрела новости, она все равно чувствовала себя отдельной от человечества. Единственной человечной ниточкой оставались ее беседы с Хэмишем, и эта-то ниточка и оказалась спасательным канатом, удержавшим ее рассудок. Однако ее с мужем мир вовсе не был тем миром, что она видела на экранах. Каждый из которых плавал перед ней, словно грязноватое окошко одного из террариумов в серпентарии, и она всматривалась в них, разглядывая исходящие паром интерьеры, а внутри стояла духота и дурно пахло. Череда лиц сменяла друг друга: репортеры и свидетели произошедшего, жертвы и скорбящие, на фоне столь же бесконечно меняющихся пейзажей. Картина всего человечества, данная, кадр за кадром, в виде индивидуальных портретов замешательства и утраты. И что же все это означало? Она точно не знала.

Возвращение домой… на планету, где она родилась. В самих словах было что-то неправильное. Многим ли доводилось глядеть на вещи подобным образом? Сотне-другой астронавтов, а теперь еще, надо полагать, и кучке Похищенных, которые до сих пор не могут оправиться от потрясения. Ей же составлял компанию инопланетный искусственный интеллект, и каждая беседа с ним была основана на рациональных предпосылках, аккуратно отделенных от естественного потока человеческих чувств и происходящей из них бури эмоций.

Готова ли она вновь окунуться в толпу себе подобных? В ее яростную иррациональность, в мешанину мнений, убеждений, планов, противоречий и откровенной лжи? Не утратила ли она способности распознавать неискренность? Неужели она столь прискорбно не готова к тому, что произойдет?

Пустые мысли, беспокоиться уже поздно. Она приняла решение, обратной дороги нет.

Корабль скользнул в верхние слои атмосферы, по всему корпусу пробежала дрожь, освещенная Солнцем сторона планеты расширилась и заняла весь экран. Если изображение и шло с камеры, то плазму, пылающую вокруг защищенного корпуса, она не показывала.

Скорость, однако, была самоочевидной, быстрый взгляд в сторону приборов это лишь подтвердил. Разумеется, снизу ее спуск вряд ли заметен. Хотя способности маскировочного поля и недостаточны для того, чтобы скрыть весь спектр излучения от чудовищного отрицательного ускорения по мере уплотнения атмосферы и все возрастающей хватки гравитации, она находится сейчас на солнечной стороне. Ночью она, вероятно, выглядела бы как очередная падающая звезда – только без вспышки в конце траектории.

Она проложила курс, рассчитав его так, чтобы миновать маршруты самолетов, и несколько раз выравнивала тангаж, сбрасывая скорость и все более и более снижаясь по широкой спирали. Во время одного из игровых конвентов ей довелось попробовать настоящую авиационную ручку управления, джойстики, которыми она сейчас работала, были очень похожи на нее – они торчали прямо из подлокотников и казались твердыми на ощупь.

Температура внешнего корпуса оставалась стабильной даже на самых активных участках спуска, подтверждая, что корабль действительно соответствует атмосферной спецификации. На высоте около тринадцати тысяч километров Саманта задействовала антигравитацию, и корабль – до сей поры падавший более или менее подобно кирпичу, пусть даже и летящему по изящной широкой спирали, – сделался практически невесомым.

Тяжесть на мостике все это время составляла ровно одно «жэ», поскольку вся инерция сбрасывалась в промежутке между внешним корпусом и силовым защитным экраном, и именно последний сжимался и выгибался от сопротивления, которое стремительному снижению оказывал воздух.

Они приближались к Восточному побережью Северной Америки в районе Нью-Йорка.

– Итак, Афина, – сказала Саманта, вдохнув поглубже, – нам пора появиться хотя бы на радарах. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь вертолет разбился о наше силовое поле, словно букашка о ветровое стекло.

– В воздух взлетят перехватчики, – возразила Афина, – особенно учитывая размер нашей отметки на радарах. Естественно ожидать, что поднимется тревога.

– Это все старые игрища в голливудском стиле, – заметила Саманта. Внимательно вглядываясь в главный экран, она почти остановила корабль и перешла к медленному снижению по вертикали. – Стрелять они не могут, но действовать все равно будут по плану, потому что так уж все устроено. Радарная подсветка, захват цели, а потом… ну, можно будет пальцами пощелкать. – Штаб-квартира ООН на экране была окружена мигающим зеленым сиянием, чтобы ей было легче вывести корабль к главному входу и к площади перед ним. – Думаю, метров пятьсот, – сказала она. – Потом отключаем маскировку.