Алексей Гравицкий - Новый Олимп [litres]

Ощущение столкновения двух вселенных усилилось. И одна из них должна была поглотить другую. Впрочем, той вселенной, что сидела перед ним на диване, это столкновение казалось ничего не значащей шуткой. Нарт забавлялся.

Юрий Борисович почувствовал, как холодеет спина. Рука сама собой нырнула под пиджак. Старик наблюдал за гостем без страха, с пониманием. Он видел его насквозь во всех смыслах. Так мог смотреть рентген-аппарат, с той лишь разницей, что машина не способна насмехаться. А нарт насмехался.

– Ты в самом деле этого хочешь, Юрий Борисов сын? – как-то архаично и очень по-свойски поинтересовался Сырдон.

Юрий Борисович сглотнул. Пальцы стиснули рукоять пистолета.

– Я должен тебя убедить, старик, – хрипло произнёс он и сам не узнал своего голоса.

Рука, будто во сне, выхватила пистолет. Воронёный ствол уставился на музыканта. Старик расхохотался так, как не способен был ни один человек. Легко и свободно:

– Ты думаешь, это меня убедит?

Вселенные столкнулись, привычное мироздание вокруг накалилось до предела, в нём что-то с хрустом ломалось и рушилось. Прямо сейчас.

– Если ты не хочешь договориться по-хорошему, придётся договариваться по-плохому. От тебя не ждут чего-то запредельного. Ты будешь петь, будешь заниматься тем, чем тебе хочется, и получишь за это всё. Взамен от тебя потребуется только немного изменить репертуар.

– Глупый гордый человек, ты даже не пытаешься понять, что требуешь от меня всё и даже больше, обещая взамен лишь тлен. Мы никогда не договоримся. Прими это. Ты сам загнал себя в тупик и оставил только два варианта. Ты можешь остановить это всё либо отступить. Нажать на крючок или просто развернуться и уйти.

Юрий Борисович почувствовал, как по спине бежит холодный липкий пот. Мысли путались. Немолодой сухонький мужичок с козлиной бородкой, сидящий перед ним на диване, ощущался сейчас непомерно огромным. И голос его звучал со всех сторон, будто говорило само мироздание:

– У тебя только два варианта, – гремел голос, пульсируя в ушах, разрывая барабанные перепонки. – Стрелять или убегать. Решай, маленький глупый человек. Решай!

Нарт поднялся с дивана, заполняя собой, кажется, всё вокруг. В глазах потемнело, в голове помутилось…

Грянул выстрел и…

Старика отбросило назад на диван. По белой ткани простой, надетой навыпуск рубахи расплывалось красное пятно. Скрюченные пальцы нарта потянулись к окровавленной груди, но лишь нелепо шкрябнули воздух. Рука безвольно упала на подлокотник. Глаза остановились, взгляд старика затуманился, и только глубокие мимические морщины напоминали теперь об усмешке.

Наваждение пропало, будто не было. Юрий Борисович склонился над стариком, прижал пальцы к жиле на шее. Пульс не прощупывался. Нарт лежал на диване мертвее мёртвого.

Юрий Борисович подобрал гильзу, убрал пистолет, выудил из кармана телефон и поспешно набрал номер.

Когда он закончил беглый отчёт о случившемся, воцарилась тишина. Трубка молчала долго, Юрий Борисович подумал даже, что соединение разорвалось, и он давно уже говорил сам с собой.

– Идиот, – нарушил наконец безмолвие вкрадчивый голос хозяина.

– Рустам Ашурханович, вы же сами сказали, что он не должен…

– Юра, я сказал, что с ним надо договориться. Договориться, Юра. Сейчас не девяностые. А ты что сделал?

– Я…

– Я не хочу ничего слышать. Это твои проблемы и разбираться с ними ты будешь сам. А этого звонка не было.

Связь оборвалась, и в трубке на этот раз установилась совсем уж мёртвая тишина. Юрий Борисович опустил руку со смартфоном, замер на секунду.

Ситуация складывалась паршивая, чрезвычайно паршивая. Но, по крайней мере, в ней больше не сталкивались миры, не грохотала оглушительным голосом вселенная, не было налёта мистики, а значит, было понятно, что делать.

Юрий Борисович коротко выдохнул, возвращая рассыпавшееся на части самообладание и заставил себя двигаться.

Смартфон в карман – раз. Пистолет на место – два. Гильзу подобрать – три. Пистолет обнаружился подмышкой в кобуре, гильза в кармане пиджака. Рефлексы взяли своё.

Оставалось убрать труп и следы своего присутствия. В ящике кухонного шкафчика нашлись плотные чёрные мусорные мешки на триста литров. Такие редко кто-то держит дома. Да никто такие дома не держит. Нарт будто подготовился к собственной смерти, иначе такую находку ничем и не объяснишь.

«К дьяволу мистику!» – мысленно цыкнул на себя Юрий Борисович и вернулся в комнату.

Мёртвый старик оказался невероятно лёгким, словно не было в нём живой мышечной массы, одна кожа да кости, и те тонкие.

Пуля застряла в теле и диван не попортила.

Юрий Борисович упаковал труп в пакет. Вернулся на кухню, нашёл какую-то бытовую химию, ядовито воняющую хлором, и снова пришёл в комнату. Убрать с кожаного дивана следы крови – дело не хитрое. Благослови боже того, кто придумал кожаную обивку.

Химию и губку вернул на место. Губку тщательно промыл. Перед тем как уйти, прошёлся тряпкой по всем поверхностям, до которых дотронулся или мог дотронуться руками.

На улице было темно и безлюдно – закономерно для полуночи. Юрий Борисович пискнул сигнализацией. Чёрный мешок уютно лёг в багажник мерседеса.

Всё. Он сел за руль, завёл машину и спокойно выехал со двора. Главное теперь – всё делать спокойно, не привлекая внимания. Никакого нерва, никаких лишних метаний. Полиция машины просто так не проверяет. Главное – не нарушать. Не нарушать и не дёргаться. Дёргаться не профессионально.

Юрий Борисович отругал себя за невесть откуда взявшиеся рефлексии, которых прежде за ним не замечалось. Машина вышла на ближайшую трассу и покатила во тьму по заснеженной дороге подальше от города. Он двигался по трассе, чуть превышая скорость. Так было естественно. Так делали все, и он от них ничем не отличался – такой же участник движения.

Подмосковные города становились всё меньше. Чем дальше от Москвы, тем меньше людей, меньше света на трассе, а на дорогах в стороне от трассы его может и вовсе не быть.

Юрий Борисович выудил из кармана смартфон и включил навигатор. Не отрываясь от дороги, поглядывал на карту в поиске ближайшей реки поглубже. Долго искать не пришлось. Прикинув маршрут, он выключил навигатор. Ни к чему задавать программе точки географии, которые потом, возможно, придётся объяснять.

Пошёл снег. Снег – это хорошо. Снег спрячет все следы, какие были и каких не было.

Ещё через полсотни километров он принялся щедро лить омывалку на стёкла. Расчёт оказался верным: когда машина въехала на мост, датчик показывал, что бачок с омывалкой пуст, а моторчик жужжал уже вхолостую.

Юрий Борисович остановил машину, включил аварийку. Отпер капот и вышел под снег. Обошёл машину и открыл багажник. Огляделся – пусто.