Леонид Каганов - Калибр имеет значение?

Пикеты солидарности с активным участием Василия у посольства Украины не привели к результатам – Республика Галиция заявила о своем отделении от Киева, и соседнее государство фактически перестало существовать, разбежавшись на множество суверенных городов-государств. Осуждаемый Василием кровавый режим в Москве пустил на Донбасс миротворцев ООН на линию разграничения и даже на свою границу с ДНР и ЛНР, однако при этом РФ сняла ограничения на экспорт оружия, радикально упростила его производство, отменила уголовную статью за наемничество и легализовала Частные Военные Компании с широкими для них возможностями владения боевым оружием. В результате русская земля, богатая на шовинистически настроенных предпринимателей и наемников, самодеятельно помогала во все новых областях соседнего государства местным аналогам Игоря Стрелкова и Александра Ходаковского и тысячам их приспешников, только значительно лучше вооруженных и подготовленных. Они брали под защиту храмы РПЦ, и попутно появлялись новые Народные Республики, а волна децентрализующего хаоса просто смыла унитарное управление, тем более что за обсуждение возможности федерализации в Украине в последние годы ее существования давали уголовную статью за призывы к сепаратизму, из-за чего от нее отвернулись в конце даже федеральное правительство США и федерализующийся Европейский Союз.

В начале ноября Василий, не найдя лучших источников дохода, чем пенсия матери, только вернулся домой с пикета у одной из центральных школ в своем провинциальном городе, где он вместе с другими своими единомышленниками протестовал против «милитаризации школ» – внедрения дежурных смен скрыто вооруженных пистолетами учителей и технического персонала (в техникумах и ВУЗах к этому добавлялись еще и совершеннолетние студенты).

Про себя он продумывал свою сопроводительную речь для закадрового голоса с описания этой акции: «Какая разница, что при помощи этого удалось прекратить волну насилия молодежи, поднявшуюся еще до всеобщего безумия гражданского вооружения? Дети, отравленные духом милитаризма – уже умирают на культурном уровне, вместо нескольких убийц мы получаем целые поколения маньяков, готовых убивать своих сверстников!»

Перед тем как начать записывать свою обличительную речь, Василий пробежался по новостям и с ужасом обнаружил практически во всех СМИ анонс, посвященный Дню Народного Единства, от Министерства обороны России, где заявлялось, что призывную армию в течение трех лет полностью заменят на «швейцарско-израильскую модель» народного ополчения с обязательным участием (кроме беременных и нетрудоспособных инвалидов) в стрелковой, тактической подготовке и сборах для военнообязанных (обоих полов, с 14 до 60 лет) в удобное время, но не менее чем 10 дней в каждом году до окончания мобилизационного возраста. Все уклонисты получают дополнительный штраф в конце каждого года, а участники системы народного ополчения обязаны хранить минимальный запас боевого арсенала своих местных тактических групп либо у себя по месту жительства, либо в специально оборудованных оружейных комнатах в своих товариществах собственников жилья, становящихся первой ячейкой национальной обороны после семьи.

Дальше в новостных каналах шла какая-то стандартная новостная трескотня о каких-то очередных малозначительных референдумах и расширении местного самоуправления, однако вся голова Василия была забита заявлением Минобороны.

Фактически речь шла таким образом о введении налога на безоружных – то, о чем милитаристы часто говорили, они наконец смогли провернуть, за несколько лет своего рывка заменив дискриминируемую группу с себя на нас – безоружных граждан! В состоянии отчаяния и полузабытья Василий, подавленный этой ужасной новостью, поплелся в зал к матери, которая сидела на диване и смотрела центральные телеканалы, где крутили какую-то дешевую отечественную фантастику недавнего выпуска, слепленную при поддержке Министерства культуры. На экране актер с глазами испражняющейся кошки в футуристическом костюме военно-космических сил, рассуждал:

– Перед тем как мы навсегда покинем Землю и отправимся в дальние миры, каждому из вас необходимо понять главное. Как отличить обычное кормовое, декоративное животное или объект для научных экспериментов от разумного переговорщика, чьи права и свободу воли необходимо уважать? Даже соглашаясь с тем, что разумность сама по себе для нас является критерием правового признания, возникает вопрос о том, как нам ее обнаружить? Мы действительно стремимся к тому, чтобы сосуществовать с местными формами жизни, чтобы не допустить ущемления, возможно, существующей, но пока не обнаруженной разумной, хотя и примитивной жизни. Проверить последнее можно только в рамках непосредственного общения, так как ни наличие развитых систем коммуникации (например, пение птиц или волчий вой), ни общественная инфраструктура (термиты, муравьи или любые гнездящиеся формы жизни ей успешно обладают), ни орудия труда (также широко применяются у животных во всех средах, от птиц до осьминогов) не позволяют с однозначностью говорить о наличии уже сформировавшегося, условно высшего разума у биологического вида.

Разумеется, у себя на Земле и в развитых колониях мы взяли под опеку всю биосферу и стараемся защищать права в том числе недееспособных животных, как детей, однако в диких мирах ситуация отличается.

Конечно, любой геноцид, в том числе наиболее примитивных жизненных форм, запрещен и будет караться, однако насилие в отношении свободы воли примитивных животных неизбежно.

В этот момент у Василия расширились глаза, и он начал понимать, о чем дальше будет идти речь, тогда как командир космической группы колонистов Земли будущего продолжал свою затянувшуюся лекцию:

– …Каждый сантиметр жизненного пространства биосистемы уже кем-то занят, находится в ареале обитания каких-то территориальных видов. Невозможно даже забить столб, не разрушив ареал обитания какого-нибудь червя. Поэтому мы обречены не только вторгаться на чужую территорию, но и применять против других видов насилие, даже принуждая их к симбиозу – выкапывая и пересаживая к себе в огород интересующие растения, одомашнивая скот, заводя себе из числа местных – животных-компаньонов.

Как нам определить, что мы нашли уже разумных существ, чью свободу воли и суверенитет личности мы должны уважать? Экозащита биосистемы – это не то же самое, в этом случае они не приобретают самостоятельного суверенитета, мы их обеспечиваем своим суверенитетом, родительски распространяя на них свою силовую защиту в той мере, в которой считаем это необходимым.