Райан Гродин - Город-крепость [litres]

– Просто перекидывался парой слов с вашим сыном, господин Сан. – Связной прячет руки за спиной, скрывая сигарету из виду.

– Уже поздно, – говорит отец, хоть это и не так. – У вас, должно быть, ещё много работы.

– Да, мы уже заканчивали. – Цэнг выдавливает слабую, фальшивую улыбку. – Выход найду сам.

И находит. Дверь открывается и закрывается, впуская холодный ветер, воющий на улице, который только усиливает сигаретную вонь. Пепел на полу вздымается и опадает.

– Что они хотят от тебя? – Отец провожает его взглядом, и теперь мы вместе наблюдаем за пепельными хлопьями.

– Невозможного, – называю я самый короткий и близкий к правде вариант.

– Всё можно решить иначе, Дэй Шин.

– Неужели? – Я поднимаю голову. Отец стоит совсем близко. На нас одинаковые рубашки, хотя моя ещё заляпана мокрыми пятнами. И сейчас впервые за два года я замечаю, что стал выше него. – Всё твоё состояние не сможет освободить меня от трёх трупов и торговли наркотиками.

Отец прикрывает глаза. Веки трепещут, словно ему больно.

– Ты можешь бежать. У нас есть связи за океаном, а твой английский довольно хорош. Я уже подготовил документы.

Бежать. Интересно, почему он говорит об этом только сейчас, когда времени осталось в обрез? Заставил ждать меня так долго, рискнуть всем, чтобы очистить моё имя. Наше имя. Честь всей семьи Сан.

Ответ написан у него на лице. Мой побег из страны навлечёт позор на наш дом. И все шансы заслужить прошение – очистить наш социальный статус (хоть это и простая формальность) – улетят на самолёте вместе со мной. Это ультиматум. Крайнее средство.

Я могу бежать. Начать новую жизнь вдали от Хак Нама, Сенг Нгои и своей семьи. Вдали от службы безопасности и гроссбуха Лонгвея. От девочек из его борделя.

Не беспокойся о шлюхах. Беспокойся о себе.

Только этим я и занимался долгое, долгое время. Прикрывал собственную задницу. Беспокоился, беспокоился, вечно беспокоился.

Предупреждение:побочные эффекты бессонницы и статуса эгоистичного ублюдка могут различаться.

Я думаю о том, какой маленькой кажется рука Цзин Линь по сравнению с моей. Думаю о девушке в окне с её косой цвета ночи и призрачной надеждой. Даже о грёбаном коте. Бесхвостый, он остался совсем один во всём чёртовом Хак Наме, но, возможно, до сих пор ведёт себя так, словно это место принадлежит ему.

Мысли кружатся в голове, корёжат, корёжат, корёжат сердце. Вырывают наружу единственную неоспоримую истину: дело уже не только во мне.

Возможно, никогда и не было.

И внезапно я понимаю, чего желал всё это время. Боль, которую не может унять возвращение домой. Искупление. Возможность всё исправить. Не в моих силах вернуть брата, зато я могу помочь девочкам. Вытащить их.

Нельзя доверить безопасникам поиски сестры Цзин Линь и освобождение девушки в окне. С этим я должен справиться сам.

И в этот раз я не сдамся.

– Я должен остаться. Должен всё исправить. – Глаза отца по-прежнему закрыты, когда я говорю ему эти слова. – Я возвращаюсь в Хак Нам.

– Тебе нечего там делать, – сдавленным голосом отвечает он.

Десять дней назад он был бы прав. Но теперь… Мне не нужно закрывать глаза, чтобы увидеть лицо девушки, почувствовать её присутствие где-то в глубине своей груди – вырывающее правду наружу, – вспомнить гладкую поверхность ракушки под пальцами.

Мои обещания не должны быть пустыми. Может, я и не хороший человек, но могу таким стать. Могу вписать в список ещё один ответ: герой, которого видит девушка в окне.

Это решение остаётся внутри, потому что даже если я выскажу всё отцу, сомневаюсь, что он услышит. Он никогда не умел слушать.

Отец открывает глаза, больше нет ярости добермана, теперь взгляд его режет, как клювы воронов. Хитрый. Острый. Он изучает меня, подмечая каждую деталь, пронзая, как острая игла. В такие моменты я всегда удивляюсь, почему отец меня не ненавидит. Почему всё это время он поддерживал меня деньгами, не давая умереть?

– Я попрошу приготовить машину, – говорит он.

Мне дают лекарства, чтобы унять боль. Препараты, из-за которых я словно бы тону в собственной голове. Чаще всего там темно. Непроглядная чернота. Я не борюсь с ней. Не хочу.

Я понимаю, что наступает новый день, только когда приходит медсестра. Прикрепляет трубки к пакету с новым лекарством. Забирает пустые капельницы.

…

…

…

А потом Дэй. Дэй? Он стоит у кровати. Говорит что-то. Я пытаюсь слушать, но сон забивает уши подобно комкам ваты. Улавливаю только несколько слов.

– Пока… возвращаюсь… сестра… нужно отдыхать… не ходи за мной…

Возвращается? Дэй возвращается? Хочется сесть. Поспорить с ним. Заставить взять меня с собой. Он не может оставить меня здесь спать на мягких подушках, пока сам будет вызволять Мэй Йи.

Пытаюсь сказать ему это. Пытаюсь открыть рот, поднять руку и схватить его, остановить, но всё такое тяжёлое .

Не я хватаю Дэя, а он меня. Берёт за руку, сжимает ладонь в своей.

На этот раз я слышу каждое его слово: «Я найду её. Я верну её».

И на мгновение, пока сознание вновь не окутывает чернота, я верю ему.

Комната теперь кажется меньше. Словно великан прислонился к стене и случайно вдавил её внутрь. Я не в первый раз захожу и ощущаю, как здесь пусто. Но впервые эта пустота напрягает.

У меня уже есть всё необходимое. Эмио удалось оттереть кровь с джинсов и чёрной толстовки. Пистолет привычно заткнут за пояс. Есть лишь одна причина, почему я сейчас в этой комнате.

Мне столько всего нужно найти: сестру Цзин Линь, гроссбух, бесхвостого кота. Некогда медлить. Я и так потерял много времени, девушка в окне ждёт.

Даже не расшнуровываю ботинки. Три шага – и я у стены. Четыре быстрых движения – и угольные линии исчезают. Палец становится чёрным, как ткань толстовки. Ещё ни разу я не стирал столько линий за раз.

Шесть.

Пришло время покончить с этим.

Парню не нужно стучать. Я и так чувствую, что он здесь, за стеклом, ждёт.

Я отдёргиваю занавеску и прижимаюсь лицом к решётке. В парне что-то изменилось. Разглядываю сквозь прутья сильные плечи под толстовкой. Они прежние. Как и волосы, щекочущие кончиками скулы и линию челюсти. Он всё так же мёрзнет и прячет руки глубоко в карманах.

Дело не во внешности. Внешне он точная копия себя прежнего – как рисунок, вновь и вновь повторяющийся на разных холстах. Различие в его глазах, в том, как парень подходит ближе.

Словно потерянный человек, который вновь нашёл правильный путь.

Не только он изменился. Я уже не та девушка, которая сидела за стеклом неделю назад: испуганная, затаившая дыхание. Теперь я знаю, чего хочу, знаю желания, которые загадала бы, если бы Цзин Линь была здесь. Если бы начался звездопад.