Райан Гродин - Город-крепость [litres]

Мы все молчим, потому что прекрасно знаем ответ.

На этот раз руки у меня не дрожат. Я крепко держу чёрный лакированный поднос, пока хожу по комнате, разливая вино и поднося огонь. От трубок и сигар членов Братства комнату заполняет такой плотный дым, что вскоре сквозь него становится не видно даже Нуо. Только музыка доказывает, что она ещё здесь. Несмотря на перевязанный палец, мелодия заполняет воздух, сильная и ровная.

И несмотря на боль в ногах, я иду прямо, удерживая на лице улыбку.

Мы сильнее, чем им кажется.

Лонгвей всегда держит гроссбух при себе. Книга маленькая, как блокнот Синь, в котором она делала наброски портретов. Длинная, как кирпич, и толщиной с большой палец. Обложка красная и яркая, как окровавленный палец Нуо, украшена изображением блестящего золотого дракона. Раз в несколько минут он пролистывает страницы, рассматривая таинственные иероглифы, нацарапанные многие недели и даже месяцы назад. Всё собрание он добавляет в него заметки; несколько чисел мне удаётся распознать – эти иероглифы я запомнила, когда Синь пыталась научить нас читать. Временами хозяин так увлекается, выводя на бумаге чернильные линии, что мужчинам приходится повторять дважды.

Когда собрание подходит к концу, я быстро собираю пустые бокалы, мечтая, чтобы Лонгвей с книгой немного задержались, чтобы удалось успеть проскользнуть следом. Стаканы звякают друг о друга, сталкиваются пурпурно-красными ободками, сражаясь за свободное место. Стараюсь двигаться медленно, не торопясь, но в стекле сервировочного шкафа вижу отражение Лонгвея, как он поднимается с кресла, крепко сжимая гроссбух обеими руками. Он направляется в дальний коридор, в сторону лестницы. Я спихиваю грязные, ещё покрытые разводами сливового вина бокалы на нижнюю полку и иду за ним.

Никогда прежде я не была наверху. Даже лестницу видела всего дважды. Она находится на первом этаже у двери в комнату Мамы-сан и спиралью поднимается наверх, всё выше и выше в темноту, сворачиваясь, как раковина наутилуса.

Я неуверенно останавливаюсь у двери в коридор, не делаю следующего шага, выжидая, пока хозяин исчезнет на втором этаже. Каждая клеточка тела дрожит от волнения, когда я ныряю в темноту длинного коридора.

Не знаю, справлюсь ли я.

Глубоко внутри сидит трусость, она тянет, тянет, умоляя сдаться и вернуться в комнату. Сидеть на кровати и ждать. Извиниться перед послом и принять его предложение. Попросить прощения у Инь Ю. Сказать парню, что я не смогу выполнить его просьбу. Стать истинной дочерью своей матери и продолжать терпеть.

Но я вспоминаю демонический огонь в глазах посла и понимаю, что нашим отношениям не быть прежними. Даже если Осаму не оставит ни единого синяка на моём теле, каждое прикосновение всё равно будет напоминать о той ночи, когда после встречи с ним у меня шла кровь.

Я заставляю страхи замолчать и иду дальше, в самый конец окутанного тенями коридора, вверх по лестнице. Дверь на втором этаже приоткрыта, и из щели на лестничную площадку выбивается полоса золотистого света. Здесь пахнет иначе, воздух тяжёл от ароматов плесени, кожи и чернил. Запахов насыщенных и отвратительных, которые застревают в горле, когда я стучу костяшками пальцев по косяку.

Дверь распахивается. На пороге стоит Лонгвей, его тучная фигура занимает почти весь проход. Капельки пота испещряют лоб, а грудная клетка вздымается от тяжёлого дыхания. При виде меня он мрачнеет и хмурится. Девочки никогда не поднимаются наверх.

– Что ты здесь делаешь? – Слова звучат жестко и пронзительно, словно их вырезают ножом.

– Я-я хотела поговорить с вами, господин. – Легонько кланяюсь, говоря это, и кидаю взгляд на комнату у него из-под руки. Обшариваю её глазами. Книги нигде нет.

Поклон длится дольше, чем положено. И я прекрасно понимаю это, когда выпрямляюсь и чувствую на себе изучающий взгляд Лонгвея.

– Я занят. Со всеми проблемами обращайтесь только к Маме-сан. – Он взмахом руки указывает на лестницу. Движение это позволяет вновь ненадолго увидеть комнату. Замечаю кровать и большой экран с яркими двигающимися картинками. Телевизор. По-прежнему никакой книги.

– Я… – Мысли мечутся в поисках слов, оправданий, которые помогут задержаться здесь ещё ненадолго. Выиграть достаточно времени, чтобы найти этот неуловимый гроссбух. – Я не могу обратиться к Маме-сан. Не могу доверять ей в этом вопросе.

Лонгвей хмурится:

– Неужели?

Сердце с каждым стуком выплёвывает ругательства. Я не шпионка и никогда ей не была. Ложь, которую я должна скормить дракону, ложь, которую я обдумывала часами, сейчас кажется липкой и гнилой. Блюдом, которое он сразу же выплюнет.

Но я не отступаю.

– Она всегда выбирает любимчиков.

Я едва заметно привстаю на носочках, пытаясь ещё раз заглянуть в комнату. В спальне хозяина мало ярких цветов, почти всё здесь чёрное или тускло-коричневое. Два одиноких ярких пятна это экран телевизора и большой аквариум. Они отбрасывают на комнату мягкий призрачный свет.

Наконец, я вижу его. Слабый отблеск красного, крошечный уголок, выглядывающий из ящика стола. Должно быть, это книга.

– Как и все. – Громоподобный голос хозяина заставляет меня вновь упереться взглядом в пол.

– Это… это Инь Ю. – Я сама запинаюсь об эти ужасные слова. Вены забивает чувство вины, словно кровь в них остановилась. – Она… завидует, что мне отдали её обязанности. Я боюсь, она распространяет слухи, жалуется Маме-сан. Вдруг они дойдут до вас или посла? Вдруг вы услышите про меня что-то плохое?

– Думаешь, Осаму платит за твою порядочность? – губы его изгибаются в презрительной усмешке. – У меня здесь что, школа этикета?

Качаю головой и выдавливаю новые слова:

– Я не хочу повторить судьбу Синь.

– Так не повторяй, – выплёвывает Лонгвей. – Это всё?

– Д-да.

Я отступаю на шаг, мгновенно вспоминая, что лестница совсем близко. Пятки повисают над краем. Но сейчас падение кажется почти благословением. Пара ссадин и ушибов лучше, чем то, как Лонгвей смотрит на меня. Как на кусок мяса.

– И больше не беспокой меня, – рычит он.

– Спасибо, господин – Я снова кланяюсь, кидая очередной взгляд на книгу. Она всё там, лежит в ящике стола.

Лонгвей ворчит и закрывает дверь, а я на подгибающихся ногах спускаюсь по лестнице. Колени дрожат при каждом шаге. На полпути сталкиваюсь с Фангом, который смотрит на меня своими тёмными-тёмными глазами. Лестница такая узкая, что мы соприкасаемся плечами. Мне приходится прижаться к стене, чтобы пропустить его. Мы так близко, что Фанг просто не может не заметить, как сильно я дрожу.

Но бандит молчит. Лишь награждает меня рычащим «осторожно», прежде чем, не оглядываясь, продолжить подниматься.