Майкл Грант - Голод [litres]

Ей до смерти хотелось пить. И ещё сильнее – есть. Голод и жажда часто достигали предела после того, как она врубала полную скорость. Девушка сомневалась, что на этой крыше площадью со стоянку найдётся какая-то еда. Может, хоть вода тут есть. Сюда выходили массивные кондиционеры, каждый размером с загородный домик. Кондиционеры ведь всегда выделяют конденсат, да?

Она на средней скорости подбежала к ближайшему блоку кондиционера, ойкая с каждым шагом. Залезла внутрь. Нащупала выключатель света. Её сердце подпрыгнуло, когда она заметила коробку из «Данкин Донатс». В мгновение ока Брианна оказалась возле неё. Но внутри ничего не нашлось, кроме обёрточной бумаги, запачканной хрустящими остатками розового крема и полудюжиной разноцветных кусочков посыпки.

Брианна облизала бумажку. Так давно она не ела ничего сладкого. Но результатом была лишь острая боль в желудке.

Брианна нашла белую пластиковую трубку, которая, как она надеялась, предназначалась для отвода воды. Огляделась в поисках инструментов и заметила маленький стальной ящик, в котором лежало несколько гаечных ключей и отвёртка. За несколько секунд она проткнула трубу, и по пищеводу заструилась ледяная вода. Потом Брианна полила водой ожоги на коже – и закричала от боли.

Затем она поднесла отвёртку – большую и тяжёлую, – к стальной двери. Вставила её в щель между ручкой и дверным каркасом и надавила. Дверь не поддавалась. Ни на дюйм.

В отчаянии она ткнула отвёрткой в дверь. Но только высекла искру и оставила царапину. Ничего больше.

– Отлично. Я заперта на крыше, – сказала она.

Брианна знала, что ей нужна медицинская помощь. Лучше всего было бы навестить Лану. Если это невозможно, то ей нужны хотя бы бинты и антисептик.

Но всё это казалось ерундой по сравнению с голодом. Теперь, когда выброс адреналина закончился, голод атаковал её со львиной жестокостью. Она была голодна ещё с вечера. Но с тех пор она пробежала не меньше двадцати пяти миль. На совершенно пустой желудок.

В какой же нелепой ситуации она оказалась. Никто не знает, что она здесь, наверху. Вряд ли получится закричать достаточно громко, чтобы её услышали поверх шума станции. А даже если бы и получилось, то вряд ли Брианна стала бы кричать, ведь если Сэм не справится, то услышит её Кейн.

Тут она увидела голубя.

– О боже, – прошептала Брианна. – нет.

Но затем:

– А почему нет?

– Потому что фу-у-у.

– Слушай, это всё равно что курица.

Она снова взяла коробку из-под пончика. Нарвала бумагу на мелкие полоски. Подобрала старую газету и тоже порвала её. Нашла деревянный поддон с пилой из ящика для инструментов и, благодаря сверхчеловеческой скорости, вскоре у неё появилась кучка дров.

Жаль, что никто из рабочих не оставил тут спичек. Но от трения стали по цементу на сверхскорости полетели искры. Это было утомительно, но вскоре Брианна сумела разжечь огонь. Маленький весёлый костерок посреди просторной крыши.

Теперь пришла очередь двух голубей, которые дремали, курлыча во сне. Один серый, другой розовый.

– Розовый, – решила Брианна.

У обычного ребёнка почти не было шансов поймать голубя. Но она не обычный ребёнок. Она – Бриз.

У голубя не было времени упорхнуть. Она схватила его за шею, на которой была голова размером с мячик для гольфа. И резко повернула её, ломая позвоночник.

За две минуты над огнём почти все перья сгорели. Ещё пять минут – и кожица птицы треснула.

Это положило конец терпению Брианны. Она стала отколупывать отвёрткой кусочки мяса от выпуклой грудки голубя и отправлять их в рот.

Уже несколько недель она ничего вкуснее не ела.

– Бриз, – сказала она. – Гроза голубей.

Брианна откинулась назад, смакуя ужин.

Через минуту она встанет на ноги и придумает, как выбраться из этой ловушки на крыше.

Но еда в желудке и усталость, накопленная за день, проведённый в забегах на дальние дистанции, навалились на неё.

– Я просто немного…

Дак проваливался сквозь землю, ему в рот набилась грязь вперемешку с камнями.

Он кашлял, задыхался. Дышать было невозможно.

В голове тяжело гудело. Кровь стучала в ушах. Грудь вздымалась, отчаянно пытаясь втянуть воздух, которого не хватало.

Это конец.

Он умрёт.

В дикой панике он принялся барахтаться. Но руки проходили сквозь землю так, словно он плыл в воде. Дак уже не действовал осознанно, руки и ноги дёргались будто в предсмертной агонии, в голове помутилось, в лёгких свистело.

– Дак! Дак! Ты там, внизу?

Голос в миллионах миль от него.

Дак попытался сесть, очень быстро. Он сумел перевернуться. Но голова ударилась о землю, а на лицо в награду за все его усилия обрушился град камней. Он попытался открыть глаза, но в них тут же попала земля. Мальчик выплюнул грязь изо рта и оказалось, что он может дышать. Благодаря барахтанью, вокруг него образовалось пространство.

– Дак! Чувак! Ты там жив?

Дак и сам не знал ответа. Он осторожно подвигал руками и ногами и обнаружил, что может шевелиться внутри своего пространства.

И вдруг его охватила паника. Он похоронен заживо!

Дак попытался закричать, но только закашлялся и снова начал проваливаться, проваливаться под землю.

Нет. Нет. Нет.

Ему надо остановиться. Унять гнев.

Это из-за гнева он свинцовой гирей стал проваливаться к центру земли.

Подумай о чём-то не злом, не страшном, приказал он себе.

О чём-то счастливом.

Похоронен заживо!

Счастье… счастье… бассейн… вода… он плывёт…

Дак перестал тонуть. Хорошо. Отлично! Счастье. Плаванье. Счастье, мысли о счастье.

Печенье. Он любил печенье. Печенье вкусное.

И… и… и Сара Уиллетсон в тот раз, когда она ему улыбнулась. Это было приятно. Это подарило ему приятное тёплое чувство, и он подумал, что когда-нибудь начнёт нравиться девочкам.

А что насчёт телевизора, баскетбола по телевизору? Это тоже была счастливая мысль.

Дак определённо больше не тонул.

Нет проблем. Просто будь счастлив. Будь счастлив, что похоронен заживо.

– Дак? – это был голос Хантера, он звал его сверху. Звук был такой, словно Хантер кричал ему со дна колодца. Конечно, всё было наоборот: это Дак сидел на дне.

– Счастье, счастье, – прошептал Дак.

Вовсе он не похоронен заживо, он просто сидит в кинотеатре. На тех местах, перед которыми стоит удобная перегородка, на которую можно закинуть ноги. А ещё у него есть попкорн. С маслом, разумеется, экстра-солёный. И коробка рассыпчатого печенья.

Трейлеры. Он любил трейлеры. Трейлеры и попкорн, ах да, смотрите-ка, в выемке подлокотника ещё стоит стакан с коктейлем. Голубой, неважно, какой вкус это должен быть. Голубой коктейль.

А что за фильм? «Железный человек».

Дак любил «Железного человека».