Александр Бердник - Камертон Дажбога

— Хе-хе, — удовлетворенно хихикнула генерал. — Гениально придумано. Вам бы в органах работать, товарищ академик.

— Обойдемся пока, — серьезно оборвал его Кастрюля. — Прошу вас немедленно передать задержанных главврачу Кирилловской больницы. Только везите их не в «черном вороне», а «скорой помощью». Как нормальных людей. Там вас будут ждать. Передайте задержанным их одежду и все вещи.

— И документы? И чашу? — удивился генерал.

— Все, — жестко подтвердил академик. — Эксперимент должен быть проведен чисто, без вмешательства органов. Вы можете только держать часовых за пределами больницы.

— Когда это нужно сделать?

— Немедленно. Максимум через 2 часа. Я сообщу в Москву президенту, что ошибка исправлена, что мы ищем полноценную возможность передать стоящую информацию вождю. Мы — это Академия наук и славные органы. Я выручу вас. Ясно?

— Спасибо, товарищ академик, — растроганно сказал генерал. — Я этого не забуду.

(Из записной книжки Григора Бовы)

Есть возможность записывать. Записываю хотя бы в виде тезисов то, что с нами происходит.

Странная перемена. Меня внезапно забрали из карцера. Отвели в баню. Велели основательно помыться. Вернули всю мою одежду, документы, мелкие предметы обихода, ботинки. Отношение сотрудников ГБ корректное, спокойное. Даже доброжелательное. Никто ничего не говорит. Все молча, в тишине.

После бани вывели во внутренний двор тюрьмы. Там ждал микроавтобус. Офицер, сопровождавший меня, велел садиться в машину. Там я увидел Галю и Юлиану. Обрадовался невероятно. Девушки обнимали меня и плакали. Машина тронулась. Мы успокоились, перебивая друг друга, начали что-то рассказывать. Офицер приказал замолчать. Я растроганно смотрел на моих милых подруг, все еще не веря, что мы вместе. Обратил внимание, что им тоже вернули их (монашеское) одеяние. Хороший это знак или плохой? Кто знает, что стукнет в голову политическим бандитам? А к тому же… Не стоит забывать про нашего вечного антагониста. Каждое злое существо в этом мире чувствительно к малейшему движению его пальцев.

Глядя в щель между шторкой и окном, я пытался понять, куда нас везут. Бесполезно! Тем более что Киев здешний, наверное, иной, чем у нас.

В причудливых отблесках уличных фонарей я заметил, что девушки мои измученные, под глазами синяки, знаки побоев на виске у Гали, на лбу у Юлианы. Неужели негодяи били женщин? Впрочем, чему я удивляюсь? В нашей «родной» реальности чекисты не останавливались ни перед одной мерзостью. Полное отсутствие этических тормозов или запретов. Здесь, безусловно, полное тождество. Я испытал это на себе.

Машина заехала в какие ворота. Потом оказалось, что нас привезли в психиатрическую больницу. У нас она называется «Павловкой». А здесь «Кирилловкой», как и у нас до революции. Удивительное дело! Опять судьба свела меня с этим центром психической болезни. Там я искал разгадки судьбы Андрея Куренного, а тут сам попал в руки психиатров вместе с его дочерью.

Когда нас встретили врачи в белых халатах, мы переглянулись с девушками и поняли друг друга без слов. Пусть лучше трактуют нас, как «шизов», чем государственных преступников. С врачами легче договориться. А там, может, удастся найти тропинку к свободе… и дальше… дальше…

Врачи внимательно смотрели на нас, переговаривались. Один из них, высокий, худощавый, доброжелательный, успокаивающе сказал:

— Мы знаем вашу версию. Не беспокойтесь, вас никто не считает больными. Однако парадокс ситуации заключается в том, что мы во всем должны разобраться… и дать исчерпывающие ответы Академии наук.

— С такой постановкой вопроса я согласен, — ответил я. — Только просим не колоть нас, не пичкать всякой химией. Мы ничего не скроем, если проверка будет корректна.

— Вот и отлично, — кивнул врач (или кто он там).

Нас разместили в двух камерах-палатах. Девушки в одной, я в соседней. Снаружи щелкнул замок. Итак, выйти отсюда по собственной воле невозможно. Посмотрим.

В палате две кровати. На одной кто-то лежит, тихо посвистывает носом. Тело покрыто серым одеялом, руки сложены, как у мертвеца. Длинная седая борода вытянута поверх одеяла. Я тихо, чтобы не разбудить его, подошел к своей кровати, разделся. Накинул халат, который лежал поверх одеяла. Выложил на тумбочку расческу, блокнот, шариковую ручку, платок, документы.

Что же дальше? Как вести себя, чтобы не запутать нитей причинности еще сильнее, чем до этого? Кто посоветует? Кто направит в нужном направлении?

Звездный Корсар! Твоя торжественная риторика очаровательна, но как она бессильна перед рутинным лабиринтом Аримана. Владыка трехмерности пренебрегает любыми правилами и правами, а ты хочешь только свободного выбора и почти безумной веры. Здесь каждый атом на службе твоего противника. Что же противопоставить ему?

«Река Бытия едина для всех, для всего — почти неслышно отражаются в сознании слова. — Воды несут к Океану всех тех, кто радуется течению, и тех, которые противятся…»

Кто это? Неужели ответ Корсара? Или мои интуитивные глубины знают результаты тех обстоятельств, которые уже сложились?

За окном луна, звезды. Везде покой, только где-то за стеной слышен жалобный стон. Может, я зря беспокоюсь? Ведь Вселенная Аримана — титанический дурдом! Разве можно найти в ней логические закономерности и смысл функционирования? Мы с Гореницей радовались открытию тайны путешествий во времени?! Наивные мечтатели! Узнать, что тюрьма имеет еще мириады камер, о которых мы не подозревали? Это — большое достижение науки?

Впрочем… Может, в какой-то из камер тонкие стены, ветхие ограды или… древние подкопы? Надо верить ведущей звезде кармы. Кто готовится к бегству, тот приближается к такой возможности. Там, за пределами тюрьмы, есть друзья, они не предадут.

Сажусь к тумбочке. Запишу все, что думаю. Может, пригодится.

Снились странные сны. Тяжелые, тревожные. Какие причудливые сюжеты с участием Великих Учителей. Торжественная материальность казалась естественной, привычной. Мое мышление так трансформировалось, что сказочные события воспринимались как естественные, вероятные.

Я видел себя духовным искателем. Был одет в оранжевую накидку, больше ничего при мне не было. Знал, что где-то в высоких горах должен найти храм Будды. Шли годы, а может — целые жизни? Уставшая душа чувствовала, что надо мной пролетают века. Я видел множество городов, тысячи и тысячи людей плыло вокруг. Встречи, разговоры, споры, дискуссии. Величавые соборы, древние манускрипты, глубокомысленные утверждения жрецов, йогов, свами. А мое сердце было печальное, отчаявшееся, жаждущее чего-то необычного.

И вот, когда я состарился, когда высохшие ноги едва несли меня по земле, горная тропинка привела меня к экзотическому титаническому храму. Людей не было, в огромной зале плыла тревожная тишина. В центре возвышалась фигура Будды. Глаза Учителя прищуренные, на устах таинственная улыбка — ироническая или юмористическая?