Александр Бердник - Камертон Дажбога

— Гм, — несогласно буркнул я, — среди дэвов, о которых вы упомянули, было много выше меня.

— Я знаю. Но не пришлось встречаться. Даже здесь, на космодроме. Видимо, они не любят Землю.

— Наоборот, — сказал Гореница. — Земля — их изначальная любовь и мука.

Он остро посмотрел на меня. И тут я понял, что Гореница тоже серьезно воспринимает бред нашего соседа. Но откуда тот знает о моих снах? Кто он?

И снова меня пронзил импульс почти безумной потребности подключиться к опасной тревожной игре моих собеседников: а что, если намекнуть им о Гориоре? Если они знают о нем, тогда…

Что тогда я не успел додумать, потому что решительно ляпнул, будто прыгая с обрыва в холодную воду:

— Вы имеете в виду Гориора?

Мои соседи на мгновение застыли. Ни слова. Ни движения. Только в глазах прозрачные зайчики, теплая волна умиления, умиротворения.

— Ты знаешь Звездного Корсара — не спрашивая, а утверждая, сказал Гореница и положил сухую ладонь на мою руку. — Это великолепно. Итак, наша когорта собирается…

— Какая когорта? — взволнованно прошептал я.

— Как какая? — удивился Олафрам. — Та, которая отправилась на Землю в прадавности. Разве забыл, Меркурий Сио Арануар?

— Погоди, погоди, Олафрам, — торжественно сказал Гореница. — Не спеши. А вдруг это случайность. Давай проверим, чтобы потом не разочаровываться. — Дед посмотрел глубоким взором прямо в мою душу и просто спросил: — Если ты так много знаешь, тогда должен ведать мое имя там …

— Ты Горикорень — руководитель группы многомерности, — почти будничным голосом, но с внутренним трепетом сказал я. — Вас было семеро: три мужчины, четыре женщины. Я присоединился к вам позже, уже на Земле, когда Ариман поручил мне…

— Да. Все правда! — потряс мою руку Гореница, а наш сосед радостно потирал ладони, будто вдруг ему стало холодно. — Это был твой подвиг, Меркурий. Мы никогда не думали, что ты решишься на такое. Ведь нас объединяла любовь, а ты…

— Меня также вела любовь, — возразил я. — Такая любовь, что и тысячи смертей не потушили ее.

— Ты в этой жизни встретил ее? — с надеждой спросил дед.

— Кого?

— Ту, которую вспомнил? Назови ее имя, и тогда исчезнут последние сомнения.

— Громовицу?

— В радость! Все так. Назови еще имена всех Космократоров, кроме нас двоих и Громовицы.

— Сократ, Инесса, Чайка, Владисвет, Юлиана…

— Тихо, тихо, — изнеможенно прошептал дед, почти постанывая от экстатического умиления. — Гориор обещал встречу вскоре… и выполнил свое обещание… Но скажи — ты сам?

— Что значит сам?

— Ты встретил кого-то из Космократоров?

— Да. В своей реальности я встретил Громовицу. Мы снова объединились любовью. Затем после сложных перипетий обнаружили Юлиану в предыдущем веке. Горикорень подготовил эксперимент, чтобы вывести ее в наше время. Я уже упоминал, что произошло нарушение, и мы попали в другую реальность.

— Юлиана тоже здесь? — живо спросил Гореница.

— Здесь. И Громовица тоже.

— Свершилось, — вдруг сказал Олафрам, и они переглянулись с Гореницей. — Я говорил тебе, что интуиция не обманывает.

— Что свершилось? — не понял я.

— Все семеро тут, — пояснил Гореница. — Ты понимаешь, что это значит? Мы можем осуществить любой пространственно-временной прорыв, если соберем живой круг …

— Неужели все попали в больницу… то бишь — на «космодром»? — недоверчиво спросил я.

— Да нет. Здесь только я, Сократ, ты, твои девушки, а Чайка, Владисвет, Инесса — в волнах житейского моря. Но мы уже наладили контакт, знаем, где они. И можем в случае необходимости…

— Тогда кто такой Олафрам?

— Угадай, — шутя сказал Гореница, и оба моих соседа лукаво улыбнулись.

— Сократ, — выпалил я, даже не задумываясь, почему я так уверенно верю в это.

— Все, все, все, — замурлыкал Олафрам, похлопывая ладонями по скатерти. — Все сходится, завершается, приближается к Истоку.

— Погодите, друзья, — забеспокоился я. — А как же другие наши проявления? В нашей реальности есть еще один Гореница-Горикорень… и тут, у вас, — я это знаю — родился мой двойник. И Громовица уже есть, правда, еще совсем маленькая.

Гореница успокаивающе улыбнулся:

— Нас, может, множество в разнообразных сферах. Закон делимости духа позволяет такие метаморфозы. Но самое главное, чтобы в какой-то реальности собралось ядро регенерации, синтеза . Ты понял? Нас разорвал Лабиринт Аримана… в мифах он назывался Лабиринтом Минотавра… мы еще будем иметь дело с ним. Ариман постоянно тасует свои карты, чтобы оттянуть момент единства, надеется придумать что-то такое парадоксальное, неведомое Гориору и нам. Если нам удастся изменить течение причинности , а затем — формирование трехмерной реальности , тогда Земля и Ара объединятся, порочное создание исчезнет, растает и мы сможем осуществлять волю Великой Матери, формировать миры свободы и радости …

— Нам уже сказал об этом Гориор!

— У вас есть с ним контакт? — живо поинтересовался Олафрам.

— Это трудно, но мы уже дважды разговаривали с ним.

— Теперь это будет легче, если мы соберем весь круг, — заверил Гореница, подмигивая мне. — Веди нас к твоим девушкам, мы можем встретиться в прогулочном дворе. Но предупреждаю — бдительность и осторожность. Между врачами немало агентов спецслужб, а они — слуги Аримана, даже не разумея этого. Нужно действовать быстро, почти молниеносно. Вызовем на свидание остальных Космократоров. Встреча должна быть будто бы спонтанная, невинная… и тогда…

— Что?

— Мы пробьем канал над веками, выйдем из Лабиринта трехмерности, родимся в прадавности.

— Да, именно так он говорил . Но как? Как это произойдет?

— Очень просто. Даже тривиально. Однако нам пора. Уже идет санитар выгонять на прогулку. Выйдем по отдельности, а там соберемся как будто случайно…

Свершилось. Уже пять Космократоров встретились в глубине Лабиринта Аримана, как называет этот мир Горикорень. Мои девушки сразу узнали и Горикореня, и Сократа. Мы плакали от счастья, плясали, будто пьяные. Могу представить, что думают врачи, которые наблюдают за нами. Или не подтверждаем ли мы, даже не желая этого, предположение о своем безумии? А, все равно! Значительнее всего то, что мы уже назначили день, когда сойдутся все. Как это будет? Горикорень уверяет, что все очень просто. Чайка и Инесса, оказывается, в этой реальности родились сестрами, они близкие знакомые Олафрама-Сократа, иногда передают ему передачи, встречаются в прогулочном дворе. Владисвет — известный психиатр, руководитель Республиканского Психологического центра, он опекает Олафрама, помогает «лечить», следовательно, имеет право всегда посетить больного или прийти к нему вместе с родственниками и знакомыми.