Георгий Антонов - Буржуйка

Курт узнал его в зеркальце заднего вида и, плотоядно ухмыльнувшись, принялся закатывать рукава.

— Прокатимся, мой сладкий? — произнёс он вкрадчиво. Рыжие волосы на его кулаках, казалось, ощетинились от предвкушения забавы.

— Прости, не сейчас, пупсик! — влепив ему торопливый поцелуй в щёку, транс с серебристым дамским пистолетиком — под цвет маникюра — перескочил через борт и, прихрамывая, скрылся в подворотне. Следом за ним с топотом устремился разъярённый Гибель. В руке он сжимал за горлышко бутылку киршвассера — другого оружия в увольнении не полагалось. Услышав, что двое промчались мимо, Маша приоткрыла крышку мусорки, в которой с ирокезским коварством успела затаиться. Оглядевшись и удостоверившись, что всё чисто, она выбралась из бака — и через полминуты уже сидела за рулём урчащего «хаммера» — мотор Гибель впопыхах не заглушил. Сзади раздался нарастающий рёв мотоциклетного эскорта.

— Вижу её! — завизжала малютка Шом-Пу — симпатяшка с личиком фарфоровой куклы и причиндалом длиной в девять дюймов, агрессивно торчащим из розовых шортиков.

— Отрезай справа! — скомандовала в рацию св. Катрина, вырываясь на мощной «Хонде» вперёд. Автоматная очередь высекла искры из заднего бампера — Маша втопила газ, и «Хаммер», заложив крутой вираж, нырнул в извилистый переулок.

Чёрный бриллиант тамплиеров спас свою хозяйку и на этот раз — вообще, Маше Чубак всё больше казалось, что она действует на автопилоте — артефакт взял управление телом на себя. Она хотела притормозить у железнодорожного переезда — но чужая тёмная воля заставила ногу втопить газ, и «хаммер», сбив шлагбаум, проскочил перед самым носом у басовито вскрикнувшего электровоза. Так банда мотоциклистов была отсечена длинной вереницей товарных вагонов, а беглянка смогла успешно затеряться в бескрайнем лабиринте портовых строений. Здесь у неё появилось, наконец, время передохнуть и собраться с мыслями. Маша не представляла, кто мог объявить на неё охоту в этом незнакомом восточном городе — возможно, Цзю. Ясно было одно — надо как можно скорей отсюда сваливать. Она подняла глаза на зеркальную башню отеля «Хилтон» — там, на девятом этаже, как она полагала, до сих пор томился в заточении у китайцев её верный Никифор. Ну, что ж — Мария щелчком извлекла из «Вальтера» магазин. Осталось пять патронов. Должно хватить. Кроме того, в багажнике нашлась сапёрная лопатка и парашют — может пригодиться на случай спешного отступления. Она медленно тронула машину с места и закружилась между ангаров, не упуская из виду ориентир — доминировавший над местностью стеклянный цилиндр с надписью «Хилтон».

Банда моторизованных транссексуалов во главе со святой Катриной, упустив добычу, вновь рассыпалась по портовому району, держа связь по рации. Проезжая мимо уже известного сквера с фонтаном, Катька притормозила, привлечённая необычным зрелищем. Показавшийся особенно величественным на фоне хрупких коллег, по пятачку расхаживал на высоких каблуках, подобно местному языческому богу — покровителю половых извращений, дородный мясистый трансвестит в салатной мини-юбке и розовом топике. Катрина вгляделась — лицо здоровяка показалось смутно знакомым. По спине засуетились мурашки. Неужели сам святой Вомбат в его земном воплощении? Катрина засомневалась, не следует ли ей пасть ниц к стопам Спасателя — но воздержалась, ибо никаких инструкций от Пёдора на сей счёт не поступало. Она медленно проехала мимо, но образ преображённого Никифора ещё долго стоял перед её благочестивым взором. Крошке Шом-Пу было велено поотираться на пятачке и проследить за божеством.

Жирноевский, поднявшись из клумбы с разбитым носом, по-быстрому куда-то слинял, и Черных, всеми покинутый, отрешённо вышагивал вокруг фонтана, целиком положившись на русский «авось». Вот у сквера притормозило такси, хлопнула дверца, как могут они хлопать только в России.

— Держи, мартышка! И помни доброту Ивана Хитрова!

Никифор вздрогнул и съёжился — этого засранца только тут не хватало. Ему захотелось стать размером с горошину или провалиться сквозь землю: «То-то будет позору, если он меня опознает, здесь и в таком виде…». А вновьприбывший, хамовато хлопая местных шлюшек по худощавым попкам, уже явно пробирался к нему.

— Кыш, мелкие! — снисходительно басил гость в ответ на их зазывный щебет, жирно усмехаясь в русую бороду. — Я ж своим струментом любую из вас напополам разорву. — А вот эта дама в самый раз по мне будет! Вот она-то мой размерчик выдюжит!

— За четвертак поладим, пышка? — с этими словами авторитетный бизнесмен Иван Хитров игриво пощекотал под подбородком у своего бывшего губернатора.

— Пятьдесят! — писклявым капризным голоском отозвался Черных, надеясь отпугнуть нежеланного ухажёра ценой.

— Э, да мы никак земляки! — бурно возликовал Хитров, и Ник понял, что прокололся, ответив по-русски. — Ну, за такое богатство и полтинника не жаль, — он игриво ущипнул губернаторскую ягодицу. Как звать-то тебя, подруга?

— Маша, — брякнул наугад губер, зачем-то походя осквернив имя своей возлюбленной.

— Слышь, Масянь, давай-ка для начала дербалызнем по маленькой за знакомство! — крепко прихватив Ника под локоток, бизнесмен увлёк его в направлении ближайшего бара. Опрокинув в себя у стойки стакан вискаря, Хитров уставился в лицо Никифора бычьим взглядом.

— Не обижайся, но на кого-то ты, подруга, реально смахиваешь… — Черных напрягся и в один глоток осушил свой стакан. — Ага, понял! — Иван захохотал, хлопая себя по ляжкам. — Да ты ж вылитый наш губернатор Черных. Тьфу, мудило, либераст херов! Завод органических удобрений, считай, из-под жопы у меня выдернул. У меня, у Ивана Хитрова! Да наша семья — русские купцы в восьми поколениях. В честь Хитровых был назван рынок в Москве и аэропорт в Лондоне. А тут какой-то заезжий дерьмокрад, либерал-губернатор… Обидно, ты меня понимаешь, пупс! — он разлил остатки скотча по стаканам и, изобразив брудершафт, смазал Никифору помаду на губах.

— А знаешь, я что придумал? — воодушевился бизнесмен, скручивая горлышко второму флакону. — Давай я буду звать тебя Никифором. Кладу полтинник сверху, а ты должен отвечать мне: «Рады стараться, ваше степенство». Запомнил? Ох, как мне приятно будет впердолить Черныху!

По мере того, как Хитров напивался, Нику пришлось выслушать ещё немало лестного о прежнем руководстве страны и о себе в частности.

— Слава богу, теперь всё — докукарекались пидоры. Петина, главного мазурика, упекли-таки в мавзолей. Не-ет, что ни говори, а государыня — девка правильная, дай ей бог здоровья! — разглагольствовал на весь зал пьяный купец. Для Никифора всё это было новостью — в своих скитаниях по островам он даже не подозревал о переменах в политических реалиях России. Увы, чтобы не выйти из образа, пока приходилось слушать и помалкивать.