В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

Теперь это баланс… расползается.

Есть давнее: «путь на Куябе» приносит всё меньше доходов. И в казну, и местным жителям. Горожанам, крестьянам, охотникам, бортникам…

Есть недавнее: Бряхимовский разгром. Эмир обиделся на лесовиков и запретил вести торг с «трусливыми изменниками». Буртасы в их число не попали — они честно сложили головы на Бряхимовском полчище. Во славу блистательнейшего и победительнейшего. Но часть транзита… пропала.

«Главное их богатство мёд». Прохожих стало меньше — «богатство» подешевело.

Эмир решил перенести столицу в Биляр. На восток. Соответственно, западные окраины эмирата получает меньше ресурсов, войск, внимания благороднейшего. А налоги требуют… жёстче.

И тут мы, с разгромом мятежников-эрзя.

Самород прав: уцелевшие из «закоренелых» побегут туда. Больше некуда.

Напомню: в здешних эпохах человек не может жить вне своего народа. Чужака убьют или похолопят.

Два исключения: или идти большой толпой — армией, караваном. Чтобы было кому «сдачи дать». Или — вот в такой город, где есть уже община единоверцев и единоязыкцев. И в этом случае твоё место «у порога на коврике». Но не у параши же!

Здесь всё, кроме пространства, очень… мелкоразмерное. Город в 14 га — две сотни дворов. Пара-тройка сотен беженцев-эрзя сломают баланс в Сурчате.

Похоже на появление палестинцев в Ливане в 20 веке. Система, построенная на равновесии суннитов, шиитов и христиан, просто не могла интегрировать массу пришлых.

Здесь — хуже. Здесь «политические права» непрерывно «доказываются топором». И нет «гуманитарной помощи мирового сообщества наций». Наций, кстати, тоже ещё нет.

Перебить или похолопить беженцев шихне (коменданту) Сурчата будет не просто. А миром с ними разойтись невозможно — воинствующие язычники, «закоренелые», толпой. Для правоверного мусульманина… мерзость невыносимая.

— Воевода! Полон кормить?

— Нет. Пару-тройку дней поста для здорового человека не вредно. А больных… нам не надобно. Салман, Ольбег. Собирайте своих, подцепляете жерди, тянете полон к Пичай-городку. На броде аккуратнее. К Мадине я гонца уже отправил. Она барки подготовит. Гнать быстро.

В отличие от Ливана или Сурчата, у меня система рассчитана на приём эмигрантов. Разных категорий. Есть места, куда полон будет раскассирован, есть люди, которые с ним будут работать. Есть методики. Простейшие: обривание, клизмование, помойка, мед. осмотр… — сразу выявят всех буйных.

Важно дать заранее численность, состав, примерную дату. Дальше — сами.

— Дрочило, гребцов с твоего учана я заберу. Отгонят скот к лесу, на веточный корм. Как пойдёт трава на лугах — туда. Когда спадёт вода на бродах — погонят к Теше. Ты сам, с учаном, «Львом», десятком егерей и… десятком желающих от Кавырли, пойдёшь по Сатису вниз. В Мокшу, в Оку и домой. Будешь с местными разговоры разговаривать. Машиной хвастать. Звать их под высокую руку Воеводы Всеволжского. На условиях Усть-Ветлужского соглашения. Из торговых людей кто есть? Очень хорошо. Пройдись по пожарищу, по барахлу, вынесенному да сваленному, отбери гожее. Отдельно — что во Всеволжск учаном везти, отдельно — что мокше продать. В разумных пределах.

Чего-то ценное у туземцев…? — Слиток свинца. Один. Недобитую красно-коричневую имитацию булгарской керамики…? Может, лесовики возьмут? Денежной выгоды здесь нет, выгода — привести к «нормальному виду» реденькое лесное население. Минимальными средствами. Понятно, что всю Цну нам нынче не осилить. Это аж за будущий Тамбов! Но по низовьям пройтись — полезно.

Почему «десяток желающих от Кавырли»? — Ребятишек надо втягивать в «свои дела». Мир посмотрят, по Всеволжску походят. Кто-то захочет остаться или после перебраться.

«Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» — международная мудрость.

Кто-то вернётся в своё кудо и будет там хвастать увиденным. Ещё один «раз» из тех «ста». «Капнуть на мОзги».

— Самород…

— Я на Суру пойду.

Всё сам, всё сам. Своим умом, своими руками. Своими ногами. Энергичный, решительный, инициативный… Упёртый.

— А здесь?

— А здеся ничего уже не будет. Пахать пора. Народ и сам бунтовщиков погоняет. Коли они битые к ним побегут. А как самые, слышь-ка, закоренелые, соберутся-слипнуться, я уж и вернуся. А ты мне дашь Авундиевых десяток. Да вона тех, черемисовых. И я тама, по речкам-притокам, всякую лжу-крамолу… в дым. И до Сурчата дойду. Шихну тамошнего… шихану. Чтоб мышей, стал быть, ловил.

Ковырля не возражает, но просит доли в добыче для своих. Это решаемо. Но ему надобно и сотню девок-полонянок — у него молодые парни, неженатые.

— Кавырля, ты прикинь — как ты такую толпу будешь через волок тащить? И потом кормить-охранять… Наберёшь там. В тех кудо, которые Самород мятежными объявит. А пока, ежели просто побаловаться… Вон они, рядами на коленях вдоль реки с жердями на шеях. Выбирайте. Только воды согрейте да помойте. Перед употреблением.

Ещё с десяток подобных ценных указаний. Разбор… нет, не ссор — разных точек зрения по поводу добычи. Приказчику — «по шапке»: мы племенам оружия не продаём. И не дарим. Вон, подолы оборванные собери. Ткань в лесах хорошо идёт, поменяешь на шкурки — пусть лесовики в домотканину приоденутся.

Укорачивание Саморода: черемисы воюют за Всеволжск. Поэтому могут брать в свою долю добычи трофейное оружие. Не правильно? Есть правило. Из каждого правила — есть исключения. Что где — решать мне. Твоё дело — эрзя, не зарывайся.

Мужички, определённые в пастухи, препираются между собой: коней погорельцы вывели много, а вот упряжь почти вся погибла. Мычат коровы — время утренней дойки пропустили. Живы хозяйки, нет ли, а вымя полное.

Вдоль реки рядами торчат белые задницы вчерашних хозяек. Лицами в грязь мокрого луга. Придавленные сапогами конвоя жерди не дают поднять головы. Между рядами, как на базаре, ходят, весело перекликаясь, герои-победители — выбирают площадки… с приглянувшимися дырками «для разгрузки чресел молодеческих».

Как это очевидец про татар писал? — «Пригнав русский полон в безопасное место, татары мечут жребий, отделяя каждому его долю. И тут же совокупляются с доставшимися им рабыням, часто на глазах их сородичей, мужей и детей».

Чем мы хуже крымчаков? Или — лучше? Хотя, конечно, у нас обоснование есть. Не просто — «за это двуногое мясо хорошо платят».

Что, бедолага, любишь «медвежьи песни» петь? Нравится, когда «огненная лиса» горящим хвостом детей до визга пугает? Я — не против. Мне тоже интересно. Но ты, послушал жрецов, взял в руки оружие, пошёл убивать. Тех, кто любит другое, кто рассказывает иные сказки. Или — пустил убийц в свой дом, дал им корм и кров.

Ты сделал свой выбор. Ошибочный. Теперь любуйся. Как чужак-молодец твоей жене брюхо надувает. Как она расплачивается за твою — не свою — ошибку. Да и то правда: какая у бабы может быть в делах общественных «своя ошибка»? Для «своей» ошибки надо иметь «свою» волю. Девки — в воле родителя, бабы — в воле мужа. И все, вместе с тобой, в воле кудати, патриарха рода.