В Бирюк - Обмасонивание [СИ]

Я могу уменьшить её уважение к князю Андрею, ослабить надежду на его защиту, но ни «влезть в его шкуру», ни «плевать ему в спину» — она не будет. Слишком велика разница между само- и мироощущениями пятнадцатилетней девчонки-вдовы и пожилого мужчины, воина-государя.

Что ж, перейдём к родительнице. И я спокойным размеренным тоном сообщил Ростиславе о Софочкиных подвигах. Начиная со свадьбы с видом на окровавленную плаху во дворе усадьбы, где только что покатилась голова Степана Кучки, дедушки моей собеседницы. Вспомнил судьбу противника Мономаха, казнённого Хадоги. И роль Кучковичей в этом деле. Упомянул многократность мерзости измены Софочки мужу и государю. Подчеркнул противоестественность, греховность инцеста. Красочно описал процедуру зачатия самой Ростиславы. Софью и Якуна я видел в Кучково — могу наполнить рассказ правдоподобными подробностями, характерными мелочами поведения, внешности.

— И вот ты здесь, передо мной. Малолетняя шлюшка во втором поколении. В ряду поколений рода изменников и предателей. Порождение сатаны. Не только с момента рождения, но даже с мига замысла о соитии. Олицетворение похоти, выражение противоестественного разврата. Мясцо, пропитанное зловонием преступления и смрадом греха в каждой частице своей. Сотворённое из лжи и выращенное в обмане. Бедствие, выпущенное в мир божий «Врагом рода человеческого». Для совращения, искушения и погубления душ христианских. Каждый день на Святой Руси тысячи тысяч голосов повторяют: «не введи нас в искушение, избавь нас от лукавого». Это про тебя. В тебя — не введи, от тебя — избавь.

Она продолжала сидеть у стенки, сжавшись под словами моими. Из остановившихся, даже не закрываемых серых глаз её текли слёзы.

Интересно — она меня вообще слышит? Или так… «звуки му».

— Ляг. На спину.

Слышит. Не кричит, не рыдает. Даже не скулит. Чуть всхлипывает при дыхании. Хорошо же её выучили. Беспомощности.

— Покажи. Как ты… под Магогом своим.

Мда… Низкий уровень сексуального влечения был следствием не только гормональных изменений в организме покойного.

— Ну и куда он тут… всовывал?

Тоненький вздрагивающий пальчик неуверенно ползёт по бедру. Указывает ответ. На мой идиотский вопрос. Отчего ещё страшнее. Стыднее. Непонятнее.

— Дырка. Ты — дырка. Ты думаешь, что ты человек. А ты — просто отверстие. С каёмкой. Как бублик. Ноги — чтобы отнести на случку. Руки — чтобы распахнуть пошире, голова, чтобы кормить, не дать ссохнуться. Брюхо — поганое ведро. Вместилище нечистот похоти. Всё это — ободочек. А суть твоя — дырка. Бесом вожделення преисполненная. Это — твоя судьба, промысел божий, твоё предвечное предназначение. Инструмент диавола. Сосуд мерзости. Все мысли твои и чувства, страхи и желания — там. Цена твоя — не в том, что ты есть, а в том, чего у тебя нет. В отсутствии. В отверстии. В пустоте и темноте. В мраке адовом внутри тебя, где невидимые чудовища алчно поджидают души слабые и глупые.

Это я круто загнул. Почти по Декамерону. Правда, там парень, проинформировав девушку о наличии у неё «ада», тут же предложил загнать туда своего «чёрта». Чем молодёжь и занялась к взаимному удовольствию.

И насчёт тьмы… Можно подумать, что у кого-то во внутренностях газосветные фонари иллюминацию устраивают.

— Твой отец — тебе не отец. Не жди от него помощи, не надейся. Твоя мать — курва. И — стерва. Она, поди, жалобно рассказывала о своей любви к тебе, к единственной, желанной, долгожданной, родненькой… Так? Заманила сюда, в мой город, привела в мою баню. Бросила на съедение «Зверю Лютому». Мало — не подержала, не сама насадила. Тебя. Деточку. Сиротинку беззащитную.

— Она… моя мать.

Оп-па… А девочка крепче, чем кажется.

— Такая матушка — хуже ворога. Восприяв мерзость похоти от брата своего, приумножила и извергла тебя из чрева, нечистотами наполненного. Яблоко от яблони недалеко катится. Вот и ты… подкатилася. От пинка родительницы. Разве любящая мать отдала бы дочь свою единственную за такого как Магог? Разве не исполнила бы всё возможное и невозможное, чтобы спасти тебя от… от такого? — Нет. Ты для неё — отрыжка похоти. Мусор. Выкидыш. Ветошь протирочная. Грязь смердящая. Ибо она знает — кто ты, из чего ты. Если ей будет выгода — она тебя и волкам в лесу скормит, в печи горящие кинет.

Молчит. Не возражает и не соглашается. Ещё раз. «Бульдозером».

— Ты думаешь о ней как о матери, как о защитнице. А она — стерва. Дитя собственное для неё — просто кувалда. Которой удобно бить окружающих. Чтобы добыть себе… платьев дорогих, блестяшек разных. Себе. Не тебе. Она предаст и продаст тебя. Как предала отца и мужа. Не жди от неё защиты.

— Я… я знаю.

Нефига себе! Это меняет моё представление о ролях, об отношениях в этой паре.

— Тогда… Почему же ты согласилась, почему пошла? Соблазнять Воеводу Всеволжского. Она же обманывала тебя!

— Всё равно.

«Что воля, что неволя…». «И жизнь уж нас томит…».

Ломать — ничего не надо. Уже…

Эти люди очень ценят своих предков. И мало — себя. Личность — ничто, род — всё.

С высоты такого аристократизма, шестивековой родословной, можно и ёрничать:

«Но я… Я — мещанин».

Наследственность, «кровь» распространяется на всё. Не только на имущество, но и на положение в обществе, правила поведения, границы допустимости… На саму себя. Ты то, чем были твои предки. «Что было — то и будет. И нет ничего нового под луной». Предки — сволочи, преступники, развратники, изменники — и ты такая же. Стать иной — невозможно. «От осины не родятся апельсины».

Наследственная аристократия, родовая честь… Княжна Суздальская — одна манера поведения, мышления. «Плод греха» — другая.

Но человек-то не изменился! — Изменился. В мелочи, в собственных представлениях о предках своих. Стоило только выбить эту детальку виртуала, чуть изменить её взгляд на происхождение — бессмысленность жизни, готовность к смерти.

«Мелочь» — да. Для меня. Для законченного эгоцентриста. Для «нелюди». Люди — думают как она.

Правда ли это? Или просто слова измученной женщины? «Зануда — человек, которому легче отдаться, чем отказать»?

Проверяем. «Опыт — критерий истины». Включая и опыт с человеками. Без фанатизма и необратимых, но… сурово.

И главное — так «угореть» их или…

«Или» — что?! Какой бы она не была — эта парочка, их просто «пребывание в числе живых» представляет смертельную опасность! Для моего города, для прогресса! Для Родины! Для всего человечества!

И для меня лично…

Хочешь безопасности, Ванюша? — Сдохни их! Логика же! Целесообразность же ж! «Мёртвые сраму не имут». И прочих действий… не совершают.