Орсон Петерсен - Работа над ошибкой [litres]

– Поздравляю с обновками! – бодро произнес он.

Оторвавшись от бутылки, Алена вытерла губы и захлопнула дверь холодильника.

– Спасибо, – тяжело дыша ответила она.

– Ты в порядке? За тобой гнались?

– Мне так казалось. Неслась как угорелая. Ты не поверишь, что произошло.

Эмиль сел за стол и приготовился слушать рассказ сестры. Она поставила бутылку на скатерть, сняла пальто, перекинула его через спинку стула, плюхнулась на сиденье и расстегнула молнии на сапогах. Затем выдохнула и, расслабившись, опустила плечи.

– Ух, умаялась… Ходила по магазинам, хотела купить что-нибудь к поездке. Свитерок, туфли и еще по мелочи. Прохожу мимо ювелирного. Думаю, дай зайду. Нашла оценщика, показываю ему ожерелье – интересно было: натуральный жемчуг или нет.

– Тааак.

– Оказалось, что натуральный и, более того, самый редкий. Я спросила, сколько может стоить такое ожерелье. Он смотрел, смотрел. Долго изучал каждый камешек. Спрашивает: «Продать не хотите?» Я говорю, мол, продавать не хочу, просто интересуюсь. Подарили, говорю, и все в таком духе. Он показывает мне фото ожерелья виконтессы Коудрей из такого же жемчуга. Только у нее одна нить из тридцати восьми жемчужин, а у меня две такие нити. Так вот ее украшение было продано на аукционе за сто пятьдесят миллионов рублей! По-нашему. Меня аж пот прошиб. А эксперт говорит, мол, продать за такую цену будет трудно, но готов с ходу выписать вам тридцать пять миллионов.

– Тридцать пять миллионов?

– И это, судя по всему, очень скромное предложение. Мне за всю жизнь столько не заработать. Это примерно пятнадцать таких квартир, как наша. Он попросил мой номер телефона. Я дала неправильный. Схватила ожерелье и побежала домой. Всю дорогу оглядывалась, не идет ли кто за мной.

Эмиль посмотрел на шею сестры.

– А где оно?

Алена встала из-за стола и вышла в коридор.

– Сейчас.

Она вернулась на кухню уже без сапог и с ожерельем в руках.

– Вот.

Алена разложила бусы на скатерти.

– Где ты его взял?

– Я же сказал, Дед Мороз принес. Я написал ему письмо, и вот, собственно…

– Написал письмо?

– Ну да.

– Ладно, как скажешь. Что делать будем? Носить такое я не могу. Да и некуда. Дед Мороз расщедрился не на шутку. Мне страшно! Это не мой уровень. Можно его продать?

– Давай не будем спешить. Утро вечера мудренее. Завтра же пойдем в банк и сдадим ожерелье на хранение. Там оно будет в безопасности, пока мы не решим, что с ним делать.

– Это правильно, спешить не надо. Сдадим и спокойно поедем в Петербург. А когда вернемся, может, и придумаем чего-нибудь. Да?

– Мне нужно будет кое с кем посоветоваться. Пока больше никому ни слова об этом.

– Да? Хорошо, – уверенно ответила Алена.

– Что? Уже кому-то сказала?

– Ну…

– Аркадий?! Будь он неладен.

– Не надо так.

– Прости, вырвалось.

– Кстати, это была его идея – оценить жемчуг. Иначе так и ходила бы с целым состоянием на шее.

– М-да уж…

Эмиль призадумался.

Утром брат с сестрой, как и планировали, отправились в банк, арендовали ячейку для хранения ценностей и сдали ожерелье.

Забрав из дома дорожные сумки, Эмиль и Алена поехали на вокзал. Электричка меньше чем за час доставила их в столицу, и уже там они пересели на скорый поезд до Санкт-Петербурга.

До отправления было еще минут пятнадцать. Эмиль и Алена расположились в комфортабельных креслах и, не сговариваясь, принялись изучать дорожные буклеты. Сестре пришло сообщение. Она взглянула на экран коммуникатора, прочитала послание и вскочила с места.

– Я сейчас, – сдерживая радость, произнесла она и быстро выбежала из вагона.

Эмиль даже не успел ничего спросить. Он повернулся к окну и увидел, как сестра спрыгнула на перрон и принялась выискивать вдалеке кого-то сверкающим взглядом. Наконец она сфокусировалась на нужном объекте. Алена заулыбалась, поднялась на цыпочки, вытянула правую руку вверх и начала размахивать ею.

Со стороны вокзала к ней подошел крупный мужчина с букетом цветов. Он был в длинном сером пуховике и меховой кепке. Эмиль мог видеть мужчину только со спины, поэтому лица пылкого ухажера он не разглядел. Однако Алену было видно достаточно хорошо: она буквально светилась от радости, когда тяжеловесный дядька вручал ей охапку пионов. Сестра приняла букет, вдохнула аромат пышных бутонов и бросилась мужчине на шею. Он обнял ее, оторвал от земли и сделал оборот вокруг себя. «Какой ужас! Не могу поверить, что он сделал это», – подумал Эмиль. Он понял, что это пресловутый Аркадий, решивший осчастливить его сестру внезапным появлением. В действиях мужчины чувствовался неестественный драматизм. Во всяком случае, так показалось Эмилю. Имитация романтической безрассудности и театральные кружения на перроне виделись ему излишне демонстративными.

– Кого ты пытаешься обмануть? – бубнил мальчик себе под нос.

Он, конечно же, понимал, на кого было рассчитано представление, и вопрос был скорее риторическим. Между тем сестра Эмиля, как ослепленный обожанием зритель, с благодарностью принимала игру Аркадия.

Снаружи раздался металлический сигнал вокзального информатора, и женский голос объявил отправление петербургского поезда. Алена уже собиралась войти в вагон, но Аркадий придержал ее, взяв за руку. Он поднес ее ладонь к своим губам и обогрел горячим выдохом. Потом поцеловал в шею и шлепнул рукой по заду, подтолкнув тем самым к дверям вагона. Алена подпрыгнула, хихикнула и переместилась в тамбур.

Она не спешила возвращаться на пассажирское место. Стояла и смотрела на возлюбленного через скругленные прямоугольники окон закрывшихся дверей. Аркадий любовался ею с перрона. Эмиль видел его улыбающийся профиль. Наконец поезд тронулся. Времянкин медленно проезжал мимо Аркадия. Поравнявшись с ним, Эмиль смог мельком увидеть лицо мужчины. Даже не само лицо, а эмоцию. Как только Алена выехала из поля зрения Аркадия, улыбка резко сошла с его физиономии и сменилась печальной гримасой растерянного человека. Юношеский задор мгновенно превратился в зрелый минор. «Вот твое истинное лицо», – подумал Эмиль. Аркадий и не подозревал, что кто-то следит за ним. Он опустил голову, сунул руки в карманы пуховика и поплелся в сторону вокзала. Поезд ушел в противоположном направлении.

Алена вернулась на свое место. Она плюхнулась в кресло, стыдливо улыбаясь.

– Ничего не говори, – отрезала она.

– Не буду, – уступил Эмиль.

– Я дура, да?

– Да нет.

– Дура, я знаю. Умом все понимаю, но когда он рядом, ум почему-то не работает.