Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

– Смертники – самый яркий, но далеко не самый опасный НОМ, – продолжает Дружинин. – Некоторые НОМы маскируются под обычные молодежные движения. Возьмем, к примеру, поклонников походной песни – они называют себя пэпэпэшниками. На первый взгляд – невинная забава: молодые люди отправляются в лес и поют там под гитару походные песни. Но о чем они поют? Часто в этих песнях подвергается осмеянию то, что нам дорого, то, что свято для всего мира живых! Ой, не случайно они собираются по ночам, когда агенты мертвых могут ходить, не боясь солнца, ой, не случайно!

Вот за это я не люблю Дружинина, думает Марина. Вечно у него где попало торчат длинные уши Конторы, и за каждой идеологически чуждой шуткой стоит зловещее Заграничье. Вот ни фига я не верю, что мертвые стоят за пэпэпэшниками. Даже в то, что они стояли за смертниками, ни фига не верю.

Ну хорошо, пускай не стоят, а используют, как много лет назад Орлок использовал нас, чтобы погубить Арда Алурина, как использовали нас Учреждение и Контора, чтобы заполучить аккумулятор боли и страдания. Значит, и их всех тоже могут использовать?

– К сожалению, понимают это не все. Некоторые журналы, такие как печально известная «Молодость», сначала публикуют мертвые книги, а потом сочувственно пишут то об одном, то о другом НОМе. Сочувственно? Нет! Они буквально пропагандируют каких-нибудь пэпэпэшников или системщиков. Уверяют, что это нормальное явление среди нашей живой молодежи! Но мы здесь, в Учреждении, знаем, куда приводят такие невинные забавы! Потому что НОМы – это только вершина айсберга, а в глубине нашего общества скрываются настоящие враги, те, кто по-прежнему надеется разрушить Границу, отменить все, чего добились ваши отцы и деды! Эти враги объединяются в тайные группы, ищут нелегальные пути перехода, налаживают каналы, по которым к нам, живым, мутной рекой текут мертвые книги, фильмы, музыка. Это матерые, хорошо законспирированные враги – но, конечно, мы знаем о них и, когда придет срок, одним ударом отрубим голову этой многоголовой гидре!

Смешок шелестит по аудитории. Голова многоголовой гидры. В самом деле – смешно.

Марина смотрит на однокурсников. Кто-то прилежно конспектирует, кто-то перешептывается, Ступина полирует ногти, большинство слушают Дружинина вполуха.

Он такой старомодный с его смешной устаревшей риторикой. Никто уже давно не считает всех мертвых врагами. Мертвые – прежде всего источник мертвых товаров: техники, обуви, одежды. Конечно, надо быть совсем дурой, как Ступина, чтобы открыто сознаваться, что тебе нужны только мертвые шмотки. Но ведь никто на Ступину не настучал, никто даже не стал с ней спорить. По большому счету, все согласны: сюда приходят не для того, чтобы сражаться с мертвыми, а чтобы получше устроиться в жизни, получше воспользоваться тем, что мертвые производят и продают нам.

Наше поколение называют циничным, думает Марина, но, если честно, мне куда больше нравятся молодые циники, чем старые вруны. Я ведь отлично знаю, что мертвые – не враги. Что Учреждение и Контора нередко работают вместе. А большая часть того, что рассказывают нам про идебор – идеологическую борьбу – это замшелая ерунда, дымовая завеса над истинной картиной отношений живых и мертвых. Я бы здесь не продержалась, если бы все вокруг в самом деле верили во всё, что нам говорят. Но зачем я здесь?

– До нас доходят сведения о тайных лабораториях, где разрабатываются специальные средства, позволяющие беспрепятственно пересекать Границу и возвращаться. Легкие, компактные, не требующие ни группы, ни проводника. Средства, с которыми Границу сможет пересечь любой неподготовленный человек – даже ребенок, даже совсем молодые люди, ваши сверстники!

Об этом я не знала, думает Марина. И о связанных тайных группах, продолжающих то, что не получилось у Гошиной мамы много лет назад, тоже не знала. Вот для этого я здесь: потому что только здесь можно получить всю эту тайную информацию. И я знала это с самого начала, когда решила поступить в Академию, – и так и сказала Лёве в тот день, когда поняла, что приму предложение, которое передал мне дядя Коля.

Была весна выпускного класса, они сидели в сквере, и на коленях у Лёвы, как всегда в том году, лежал толстый том задачника по алгебре для поступающих на матмех. Лёва поднял глаза от покрытой формулами страницы и изумленно посмотрел на Марину:

– Зачем тебе эта тайная информация?

Марина помолчала. Цветущая ветка яблони качалась над их головами. Солнечные зайчики сверкали на асфальте, как кусочки золотой фольги. Неподалеку маленькая Шурка увлеченно пихала одноклассницу, пытаясь столкнуть ее со скамейки.

– Потому что я знаю, что у того, кто обладает информацией, чуть больше шансов победить, – сказала Марина.

– А, ты собираешься сражаться, – грустно улыбнулся Лёва. – А с кем?

– Это два вопроса в одном, – ответила Марина. – «С кем» – это одновременно и «против кого», и «с кем вместе». Так вот, я не знаю, против кого мне придется сражаться, но знаю – с кем вместе.

– Вместе с твоими соучениками из Академии и новыми коллегами из Учреждения? – поднял брови Лёва.

– Идиот, – разозлилась Марина. – Разумеется, сражаться я буду только вместе с вами. Как всегда – плечом к плечу, спина к спине.

– Ты думаешь, нам предстоит еще сражаться?

– А ты думаешь, что нет? – ответила Марина. – Мне кажется, мы слишком взрослые – странно было бы думать, что война закончилась… что война вообще может закончиться.

– Ну, если ты права, – сказал Лёва и накрыл Маринину руку своей, – ты всегда можешь на меня рассчитывать.

– Я знаю, – сказала Марина, и цветок яблони, сорванный ветром, упал на подол ее юбки, словно благословляя их рукопожатие.

При этом воспоминании Марина задумчиво улыбается, но громкий мужской голос возвращает ее в класс.

– Петрова! – кричит Дружинин. – Я вижу, вы ничего не конспектируете? Тогда, наверно, вы можете перечислить нам основные группы НОМов и их признаки?

– Конечно, – говорит Марина, вставая. – Мне пойти к доске или отвечать с места?

– А как вы собираетесь рисовать дерево НОМов? У себя в тетради или на доске?

– На доске, – говорит Марина и идет отвечать. Она протягивает руку за мелом, но в ту же секунду к ее ногам падает со стены портрет Основателя, фонтаном разбрызгав стеклянные осколки.

– Это сквозняк, Александр Львович, – вскакивает Паша. – Я сейчас все уберу.

Опять сквозняк? – думает Марина. Нет, здесь тоже нет никакого сквозняка.

На секунду Гоше кажется, что оконное стекло как-то странно завибрировало – не в такт движению электрички, а будто кто-то невидимый постучал снаружи, властно и решительно, и по стеклу побежали концентрические волны, а рыжие, красные и желтые кроны деревьев за окном колыхнулись, словно отражение в пруду, куда упал камень.