Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Гоша кивает. Не то чтобы омерзительно – как-то по-дурацки.

– И ведь главное, – продолжает Майк, – когда я завтра приду в школу, полкласса уже будет щеголять трусами наружу! Хорошо еще, если одни мальчишки.

– Ну, если девчонки, это даже клево. Сексуально, – Гоша хихикает и тут же соображает: теперь Майк младше его, наверное, с ним еще рано говорить про секс.

– А у них, чувак, и так один секс на уме, – говорит Майк. – Секс и мода. Я думаю, это потому что у нас тут застывшее время. Прикинь, здесь я вечно хожу в восьмой класс. Каждое утро иду в эту гребаную школу, слушаю долбаных учителей, тусую с придурочными одноклассниками – а на следующий день то же самое. Просто День хорька какой-то, прикинь?

Гоша снова кивает. Зачем я пришел к Майку, думает он. Забыл, дурак, что от него никогда никакой пользы. И как я только мог поверить, будто кто-то хочет его завербовать?

– И главное – все кругом делают вид, будто это нормально, – продолжает Майк. – Будто так и должно быть. И никого это не колышет – ну, кроме меня, конечно. Я, наверно, какой-то особенный. Типа этого, из «Матрикса». Видел?

– Не-а, – говорит Гоша.

– О, надо тебе обязательно глянуть! – говорит Майк. – Суперское кино! Супер-гипер-мега-крутое. Уже немодное, но все равно – высший класс! У вас ведь так говорят: высший класс?

– Иногда, – соглашается Гоша.

– У вас круто, – говорит Майк, – я помню. Жалко, что я больше к вам не могу.

– Почему?

– Ну, окно закрылось, прохода нет… Не знаю… мы еще не проходили в школе. Да и не пройдем уже, как ты понимаешь. Вечный восьмой класс. Не высший класс, а средний. Так можно сказать?

– Не уверен, – отвечает Гоша. – По-моему, «средний класс» не говорят. Средняя школа есть, а среднего класса – нет.

– Надо запомнить, – кивает Майк, – а то я живой язык уже забывать начал – говорить-то не с кем… Как там, кстати, Марина?

Гоша пожимает плечами и равнодушно отвечает:

– Нормально.

Майк снова щелкает пультом. Певцы вроде другие, но штаны точно так же свисают почти до колен.

– Весь класс завтра так будет, – говорит Майк, – уж ты мне поверь. У вас, небось, так себя не ведут. У вас же вся жизнь впереди, глупо ее тратить на всякую ерунду. Если бы мои одноклассники знали, что когда-нибудь вырастут, тоже бы себя так не вели. Одевались бы нормально, трусы внутри, штаны – снаружи, на всякую дурацкую моду внимания не обращали бы. А так у нас мода – единственное, что меняется. Прикинь, а?

– Неужели нельзя отсюда сбежать? – спрашивает Гоша и, схватившись за эту возможность, продолжает: – Давай придумаем, как нам пробиться на ту сторону Границы.

– Давай, – улыбается Майк. – Но, если честно, у меня нет ни одной идеи. А у тебя?

Гоша не успевает ответить: раздается звонок в дверь. Майк поднимается и идет в прихожую. Слышится мужской голос:

– Почта. Распишитесь в получении.

А потом крик Майка, многоногий топот, звон стекла.

Гоша вскакивает, но поздно: в комнату врываются несколько мужчин в пятнистой форме, лица закрыты низко опущенными шапками с прорезями для глаз. Об-гру, думает Гоша, надо принять боевую стойку и… Но его сбивают с ног, заламывают руки, холодный металл, щелчок наручников. Гошу волокут к двери, краем глаза он успевает заметить на телеэкране тех же псевдониппонок в полосатых гольфиках. Они поют:

Вот как это называется – упс , думает Гоша, но что-то тяжелое ударяет его по затылку, и он теряет сознание.

Может, в самом деле – спросить, думает Лёва. Саша Бульчин ведь не учитель, он всего лет на пять нас старше, он ведь должен понимать: есть законы природы, они нерушимы, а законы, которые придумали люди, – их можно и нарушить. Я думаю, если сказать про Переход Границы, он поймет. Особенно если объяснить: это нужно, чтобы спасти друга.

Лёва возвращается домой. Всего-то сорок пять минут, из них полчаса на метро. Одно удовольствие – стоишь в углу вагона, читаешь книжку. Главное – свою остановку не проехать. А вот дорога от метро дико длинная. Хотя, казалось бы, всего десять минут, до старой школы было семь. Три минуты разница – а тащишься, как старик какой-то.

Лёва загребает ногами снег и думает про Сашу Бульчина. Знает Саша способ перейти Границу или нет? А если знает – скажет? А может, не спрашивать про Переход, а сразу спросить про тонератор. Мол, скажите, как собрать в лаборатории тонератор? Или лучше: на каком физическом принципе основан тонератор?

Или не спрашивать самому, а подговорить Сережу Вольфина – пусть он, умник, спросит. С него станется – встанет на уроке и спросит.

Нет, так нехорошо. Лучше самому спросить. И надежнее, и честнее.

Лёва поворачивает за угол – теперь до дома рукой подать. Уже видна скрытая под снегом соседская машина, зачехленная на зиму. Зачем только людям машины? Все время их ремонтируй, возись с ними… Если бы у Лёвы были деньги, он бы ездил на такси. Скажем, от метро до дома. Минута – и готово! Правда, до этого пришлось бы полчаса стоять в очереди: почему-то около метро всегда очередь за такси. Неужели так много богатых, которым не жалко ни времени, ни денег, чтобы только проехаться на машине? Удивительное дело.

Лёва уже почти у подъезда, когда дверь распахивается и навстречу выбегает Шурка.

– Ой, Лёвка, – кричит она, – как здорово, что я тебя встретила! Тут звонил этот… из «пятнашки»… сказал, что достал какой-то тунератор.

– Тонератор, – поправляет по привычке Лёва и тут же добавляет: – Только об этом не орут на всю улицу, поняла?

Марина представляла Диму высоким и мускулистым, а оказалось – чуть выше Вадика и, может, в плечах немного шире. Ничего особенного. Обычный парень, типа тех, что летом толпятся у пивного ларька, даже одет так же. Наверное, выходя из дома, Дима надевает какие-нибудь мертвые джинсы – но здесь, на кухне, он щеголяет в растянутых на коленях трениках и синей майке, застиранной до белесости. Все густо посыпано пеплом, да и неудивительно: сигарета словно прилипла к Диминой губе. Время от времени он гасит окурок в блюдце и выщелкивает из пачки следующую сигарету.

– Короче, отведут вас к мужику, у которого есть тонератор, – говорит он. – А в уплату закупитесь там по списку, здесь мне отдадите.

– А что в списке? – спрашивает Марина.

– Ты, девочка, не суетись, – говорит Дима, – все узнаешь в свое время. Нормальный список, правильный. Джинса там, шузы, музон… ничего незаконного.

– Это глупо, – подает голос Лёва. – Если мы все равно переходим Границу, тогда и привозить надо что-то серьезное, чего здесь у мертвых не купишь. Риск тот же, а прибыль выше.

– Прибыль-фигибель, – говорит Дима, – на серьезное у вас бабок не будет. А на мелочевку, говорят, там легко заработать.