Сергей Кузнецов - Живые и взрослые [трилогия]

Голубоватый дымок сигареты поднимается к высокому потолку. Сигарета, конечно, мертвая – здесь все мертвое. Трудно к этому привыкнуть. Мертвые сигареты. Мертвый костюм. Мертвый галстук. Мертвые пальцы барабанят по мертвому столу. Мертвая ноющая боль в виске. Мертвый доброжелательный голос:

– Пойми, сынок, мы желаем тебе добра. У тебя просто нет другого выхода – только сотрудничать с нами.

Гоша сидит на низком неудобном стуле. Голова кружится – возможно, потому, что он не помнит, когда спал последний раз. Впрочем, нет, помнит: еще по ту сторону Границы, в мире живых.

– Для тех, кто послал тебя сюда, ты невозвращенец. Нарушил инструкции, провалил задание…

Высокий мертвый мужчина – уже пятый, кто его допрашивает, – представился полковником Стилом, хотя на нем не военная форма, а черный пиджак с открытой грудью, белая рубашка, галстук-бабочка. Ну да, соображает Гоша, он же полковник контрразведки.

– Вот и получается, что для них ты – изменник. Невозвращенец.

Гоша трясет головой, и по лицу полковника идет рябь, будто на экране плохо настроенного телевизора. Вообще, стоит пошевелиться – и все вокруг подрагивает, вибрирует, расплывается.

– Нет, – говорит Гоша, – я как раз собирался вернуться. Я об этом и говорил с Майком…

Черт! Может, не надо было признаваться? Вдруг он подставил Майка? Вдруг весь допрос – только маскировка для того, чтобы Гоша выдал друга?

Если только Майк в самом деле друг. Как у него квартире так быстро появилась полиция?

– Да, мы знаем, – кивает полковник Стил, – но наши коллеги в Заграничье ни за что в это не поверят. Они решат, что мы тебя перевербовали.

Он называет Заграничьем наш мир, думает Гоша. Ну правильно, как же им его называть? По ту сторону Границы – значит, Заграничье.

– Что вам от меня нужно? – шепчет Гоша.

Собственный голос кажется чужим. Может, потому что он совсем не чувствует губ? Ни губ, ни языка… Гоша хочет дотронуться до лица, но не может поднять руку. Нет, руки не связаны. И он вовсе не так устал, чтобы не хватало сил пошевелиться, – только он не может управлять своим телом.

– Что нужно? – улыбается Стил. – Если честно – ничего. Просто хочется помочь парню в беде, вот и все.

Гошино тело сидит на низком неудобном стуле, и Гоше кажется: он видит себя со стороны – неловкая скрюченная поза, руки на коленях, согнутый, понурый. Нет бы выпрямиться, посмотреть врагу в глаза… но Гоша не может пошевелиться.

Словно во сне, думает он. Словно в каком-то треклятом кошмаре.

– По нашим законам ты не совершил никаких преступлений, – продолжает полковник. – Не мы установили Границу, и мы не наказываем за ее пересечение. А здесь, у нас… ну, пришел к старому другу, поговорил про жизнь… никакого криминала, правда?

Левое веко у Стила дергается, как от нервного тика. Легкая волна судороги пробегает по щеке, один раз, потом еще. Он мне подмигивает, понимает Гоша, и от этого заговорщицкого подмигивания становится еще страшней.

А может, это сон? Я несколько дней не спал, теперь вырубился. И вот мне снится все это… непослушное тело, подмигивающий полковник контрразведки.

– Будешь спокойно жить у нас. Устроим в одну школу с Майком Алуриным. Деньгами, само собой, поможем, так что жилье, одежда, гаджеты – тут все будет тип-топ.

По гладкой полированной столешнице разбегаются волны, рябь искажает отражение, и кажется, что полковник подмигивает двумя глазами, кривит тонкие губы и поводит носом из стороны в сторону.

Тип-топ, повторяет про себя Гоша. Тип-топ.

– А потом вы захотите снова разрушить Границу и захватить наш мир, – говорит он.

– Что за глупости!

Полковник смеется, и от его смеха вся комната приходит в движение: гладкие оштукатуренные стены морщатся, стекла в окне взрываются переливами солнечных зайчиков, ковер под ногами шевелит всеми складками, точно пытается уползти. Только сигаретный дым остается неподвижным – сизое облачко над Лёвым плечом контрразведчика.

– Что за глупости, – повторяет полковник. – Мы никогда не хотели разрушить Границу. Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца!

– А во время войны… – начинает Гоша, не чувствуя губ.

– И во время войны мы не хотели разрушить Границу, – отвечает полковник. – Может, подвинуть ее местами… но не разрушить. Да и вообще – мы всегда хотели договориться. Были, конечно, отдельные уроды… – полковник вздыхает. – …уроды, типа Орлока Алурина. Но мы, мы всегда стремились подходить к проблеме Границы реалистично. Профессия обязывает, понимаешь ли, быть реалистом.

Стил снова закуривает, потом отходит к окну и смотрит на город, раскинувшийся внизу. На мгновение Гоша тоже видит прямоугольные высотные здания, словно гигантские игрушечные кубики, поставленные на попа. Улицы превращают город в расчерченный на квадраты лист школьной тетради, и только широкий проспект перечеркивает его по диагонали.

– Орлок был урод, – повторяет полковник, – и мы благодарны тебе и твоим друзьям, что вы решили за нас эту проблему.

Гоша кивает, словно хочет сказать пожалуйста , – но на этот раз ничего не может произнести.

– Это, кстати, ты его? – спрашивает Стил. – Или кто? Рыжий очкарик? Девочка из шпионской семьи?

Марина, что ли, удивляется Гоша. Почему же у нее семья шпионская? Ах да, дядя Коля из Учреждения. В самом деле… он знаком с племянницей шпиона. Смешно.

Смешно, да так, что Гошино хихиканье мелким звоном разливается по комнате.

– Не угадал? – удивляется полковник. – Значит, четвертая… как ее там? Ника Логинова?

Гоша вздрагивает, словно его разбудили. Он замечает, что снова может шевелиться, и первым делом ощупывает лицо.

Какая это, оказывается, радость – двигаться.

– Это я его убил, – говорит он.

Ну конечно, все опять повторяется. Глаза полковника Стила отливают сталью, точь-в-точь как глаза эмпэдэзэшников, допрашивавших его несколько дней назад. Да, он снова на допросе, но не в Учреждении, а в мертвой контрразведке. И снова спрашивают о том же – кто убил Орлока?

Все остальное, вдруг понимает Гоша, было только маскировкой. Вот для чего это все – узнать, кто убил Орлока.

Почему это так важно?

– Нет, сынок, – говорит полковник Стил, – ты не убивал Орлока. Теперь мы точно знаем. И лучше бы тебе сразу сказать, кто из твоих друзей это сделал. Я понимаю, вы были там вместе. Но кто-то один воткнул нож, правда? И это был…

Полковник выжидающе замирает, глядя Гоше в глаза.

– Это был я, – отвечает Гоша, – я же говорил.

Говорил – но совсем в другом месте, совсем другим людям. Хотя полковник Стил и начод Ищеев… кажется, будто их отлили из одной формы, как оловянных солдатиков из игрушечного набора.

– Не ври, сынок, – говорит Стил, – не ври мне. Иначе тебе придется об этом пожалеть. Ты просто скажи кто – и мы тебя отпустим. Пойдешь на свободу, будешь жить здесь, в самой богатой области, в лучшем городе. А? Другие могут об этом только мечтать, а тебе всего-то надо назвать одно имя.