Цезарий Збешховский - Всесожжение [litres]

…клянусь, что я всё верну через несколько дней, сейчас мне нужны эти деньги, вы понимаете, мне нужны эти ёбаные деньги…

Толстые косы, сплетённые из случайно всплывших предложений. На то, чтобы их распутать, я выделяю много энергии. Я должен спать и экономить запасы питания и воды. Уже нет никого, кто заменил бы контейнеры, кто следил бы за аппаратурой и в случае аварии вызвал техника или медпомощь. Синет офлайн не спасёт мою шкуру, окна порталов были забиты досками.

…красивые буквы, Хавва, покажи мне, что ты написала…

…Адам всё больше интересуется геометрией, в возрасте пяти лет рисует проекции правильных призм…

Проходят часы. Нет авторизации . Солнце заходит за небоскрёб по другую сторону парка. Отказ доступа . Живия не меняет позиции, не использует диалоговых каналов. Но я всё ещё не осмеливаюсь на окончательное решение. Внимание, новая попытка открытия . Из одеревенения меня вырывает сигнал инфора.

Дверь раскодирована.

Камера в коридоре показывает худых гостей, которые выглядят как зомби в капюшонах. Двое парней долго копаются с кодовым замком, третий лежит без сознания на ступеньках, обездвиженный системой безопасности. После часа стараний двери наконец разблокированы. Моя ладонь бессознательно сжимается в кулак. Зависимые с детства от разного синтетического дерьма, взломщики осторожно входят в темноту квартиры. Из отрывков разговора выходит, что скачок им организовал массажист.

– Где эта сука?! – бросает один из них.

Я зову на помощь Торо, но мой приятель напуган еще сильнее меня. Он что-то бормочет о человечестве и прячется глубоко, на самом дне сознания. Может, если бы я знал, где Живия держит карты доступа и другие ценные предметы, хотя бы лекарства, которыми можно было бы разогнаться, у меня был бы какой-то шанс. Они бы забрали трофей и свалили из этой норы. Сосредоточься, Генри! Давай оба подумаем, что мы можем им дать.

Один из гостей пытается запереть двери и громко ругается. Взломанный замок не хочет защёлкиваться, с лестничной клетки в квартиру проникает полоса света. Сквозняк поднимает занавеску над моей головой, воздух свистит в узком переходе и стонет, словно в муках ада. Парень подставляет к испорченным дверям табуретку. Нападающие не включают лампы, двигаясь со светом карманных светодиодных фонариков. Подставка не выдерживает, сквозняк всё сильнее, и двери за их спиной с отчаянным скрипом открываются. Сердце бьётся у меня в горле.

Они наклоняются над кроватью, с удивлением рассматривая сложную автоматику. Булькающая жидкость вызывает судороги омерзения на их лицах. У них белые зрачки в режиме ночного виденья, на который переключился инфор – салатовые лица и белые зрачки. Тот, что выше, вытягивает из кармана длинный нож с пилой на верхней стороне лезвия, приставляет к самой толстой трубке и бесцеремонно переходит на мой канал.

– Направь камеру сюда, сукин ты сын! Мы хотим карты и генератор кодов, или я отрежу тебя от этого устройства, и ты утонешь в собственном говне.

– Смотли, сюка! Смотли! – кричит второй с дефектом речи, который карикатурно отражается на ВР. Инфор ужасно захлёбывается и резонирует: «сюка, сюка!». – Не тлять наше влемя, мы должны возвлящаться к длугу.

Я рассказываю, что у меня много денег, целый Тихий океан вианов, но не здесь. Правая рука скачет как бешеная. Я повторяю несколько раз, что моя семья богата, мы владеем магазинами, фабриками и офис-центрами. (Слышали об «Элиас Электроникс»? Каждый, сука, о нас слышал!) Меня выкрал и закрыл в этой квартире взвод Саранчи. Сестра заплатит за моё освобождение, только я должен с ней связаться.

– Ты сам это выдумал? – нервничает нападающий. – Коммуникатолы не лаботают, но даже если бы лаботали, то плислали бы спецназовцев и хуй бы что нам дали.

– Они не будут рисковать! Вам перечислят миллион, сколько захотите, на анонимный счёт, но я должен с ними связаться. Я пересылаю вам визитку моей сестры, её зовут Марина Элиас. Скажите ей, что у вас сообщение от Францишека.

Они должны заглотнуть наживку! Они пришли сюда за несколькими трофеями, а перед ними открываются врата небес. Даже стерво, объевшееся Пифией, опиатом и S-файлами, заметит в этом шанс всей жизни. Шанс в том числе моей жизни, в который я не могу поверить, как будто грёбаный расклад вероятности снова дал о себе знать и вывернул логику наизнанку. От сообщения Марине меня отделяет лишь шаг; какое счастье, что я помню её адрес. Захем находится в нескольких километрах от Средместья, если считать по прямой. Всего-навсего столько нужно пройти, чтобы оказаться в безопасном месте, и эти двое кретинов могут мне в этом помочь.

Они не отвергли мое предложение. Вроде бы продолжают грабить квартиру, сбрасывают бумаги с полок, копаются в ящиках и корзине грязного белья, время от времени угрожая, что раздолбят мне аппаратуру, но делают это неубедительно. Мысль о настоящем богатстве не даёт им покоя.

Большой натыкается в кухне на останки Живии и издаёт короткий окрик. Он включает люминесцентную лампу над столом, а потом пинает недвижимое тело с ожесточением злого пса. Грабители вполголоса советуются и шепчутся на отдельном канале. Я недвижимо жду. Я чемпион мира по пассивному наблюдению за ситуацией.

Неожиданно приходят волны тепла, видение счастливых решений: тот меньший, с дефектом речи, достаёт из кармана старой куртки коммуникатор старой сотовой сети и копирует с визитки номер управления «Кортасара». Секретарские программы и блокады спама пропускают авизо, и Марина отвечает лично – управляющий шепнул ей на ухо, что пришёл вызов, которого она долго ждала. Она верит этим ублюдкам на слово, заключает договор с неизвестной организацией (небольшая ложь). Полмиллиона сейчас для поощрения и столько же после того, как они передадут адрес. Необходимо только предоставить доказательства того, что я жив.

– Как зовут твоих детей?

– Конечно, господа, уже сбрасываю вам их имена.

Они задумываются, не повысить ли ставку, когда деньги попадают на секунду назад открытый счёт, но они не такие идиоты. Дают Марине адрес и быстро сматываются, забирая с лестничной клетки бессознательного товарища. Подразделение солдат вскоре окружает дом, входит внутрь и осторожно вытягивает меня из этой норы. Через мгновение я увижу свою сестру и правление «ЭЭ». Вернусь к реальности, выпутаюсь из проводов и протухшего тела, в котором задыхался от отвращения. Волны омывают мозг радостью, тёплые волны растущей надежды.

– Так не может быть, Францишек, – тихо говорит Генри. – Френы вернули реальность в нормальное состояние.

– Я знаю, – отвечаю я с отчаяньем.

– Ыыыгггххх, – выдаёт меньший говнюк. Его горло перерезано куском стекла.