Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres]

За исключением…

Чёрт, что-то вертелось у меня в сознании. И да, дело было именно в сознании . Менно Уоркентин сказал, что я потерял сознание после того, как на мне испытали шлем «Ясности». Если эта штука не только вызвала у меня обморок, если на самом деле она на шесть месяцев остановила моё самоосознание, то я в принципе мог понять, почему не помню ничего о времени, которое последовало за обмороком и до тех пор, пока по неизвестной ещё причине я не перестал быть эф-зэ.

Но почему я не помню, как надевал шлем? Почему не помню, как пришёл в лабораторию Менно накануне Нового года? Почему, чёрт возьми, не помню, как раньше в тот же день ходил в «Макнелли Робинсон» и покупал там книгу? Наверняка я должен хотя бы смутно помнить обо всём этом, однако не мог откопать ничего, что относилось бы ко дню, когда я стал эф-зэ.

Но Тревис не подвергался воздействию лазеров Менно. Предположительно у него не было паралимбических повреждений, порождающих конфабуляцию; его воспоминания должны быть точными. И поэтому, когда он спросил, сколько мне лет, и пожаловался на то, как он в одночасье постарел, я просто спросил его:

– Вы участвовали в университете в экспериментах, которые проводили профессор Уоркентин и профессор Адлер?

Тревис невесело улыбнулся.

– Да. Для меня это было будто только вчера. И что, они всё ещё там работают?

– Уоркентин – да; он эмерит. Адлер сейчас в Вашингтоне. Так, значит, вы помните шлем «Ясности»?

– Не думаю, что слышал о нём под этим названием, но вы говорите про футбольный шлем с прицепленными к нему всякими штуками? Да, конечно. Я пришёл пятнадцатого декабря, они нацепили его на меня, я выполнил несколько тестов – думал слова, не произнося их.

– Именно. Точно. А потом они попросили вас прийти ещё раз, верно?

На лице Тревиса возникло странное выражение, словно его удивило, насколько это важно для меня.

– Нет.

– Не просили?

– Нет. Я пришёл один раз, получил свои двадцать баксов, и всё.

– А в день, когда вы потеряли сознание? Я полагал, что вы снова приехали к ним для тестов. Вас нашли в кампусе, а занятия начались только восьмого числа.

– Ничего такого не помню.

Чёрт. Я был так уверен, что Уоркентин несёт ответственность за случившееся с Тревисом.

– Вы не помните день, когда впали в кому?

– Совершенно не помню. Помню, как расстилал постель накануне вечером – это было первое января. На Рождество мне подарили новый триллер, «Ангелы и демоны», и я начал его читать. Фактически, это последнее, что я помню.

О романе Дэна Брауна напрашивалась очевидная шутка, но я сдержался.

– То есть вы не помните ничего о следующем дне? Ни о чём после того, как вы проснулись?

Он покачал головой:

– Насколько я помню, в следующий раз я проснулся здесь, и надо мной стояли вы с моей сестрой.

– Хмм, – озадаченно сказал я. Если Тревис впал в кому благодаря тому же механизму, что и я, почему он не помнит, как надевал шлем? Я мог бы понять утрату памяти в результате халтурной стимуляции транскраниальным ультразвуком, но с чего бы терять воспоминания о том, что было раньше?

– Вы мозгоправ, верно? – спросил Тревис, странно глядя на меня.

– У меня докторская степень в области психологии, – ответил я, – но я не веду клинической практики.

Он проигнорировал последнее замечание.

– Но вы разбираетесь во всей этой фигне, а мне… забавно, не думал, что когда-либо такое скажу, но мне нужно с кем-то поговорить.

Я наклонился к нему:

– Я весь внимание.

– Я сейчас чувствую себя по-другому, – сказал Тревис. – Не так, как раньше. Я сопротивляюсь, но…

– Что именно стало другим?

– Это трудно описать. Но я всё время думаю о… ну, в общем, о том, о чём я думаю. У меня всегда была ясная голова. Никогда не оглядывался назад, никогда никаких задних мыслей. Понимаете? Просто делал что надо.

– Как «Найк», – сказал я.

– Ага, точно. Что, они до сих пор пользуются этим слоганом?

– Да.

– Так вот, раньше я был таким. Но сейчас я снова и снова перебираю в мозгу вещи, которые делал.

Я нахмурился.

– А раньше вы никогда так не делали?

– Никогда.

– А как насчёт планирования будущего? Мыслей о поступках, которые вы ещё не совершили?

– О да, конечно. Это всегда было: оценка альтернатив, взгляд под разными углами. Но это другое; в этом есть смысл. Ведь вы можете изменить будущее, верно? Прошлое же не изменить – так зачем же…

– Зацикливаться на нём?

– Ага, именно. Да, думаю это верное слово.

– И вы это делаете лишь с тех пор…

– С тех пор как Кайла меня разбудила.

– Вы уверены? Вы когда-нибудь вели дневник?

– Нет.

– Журнал? Блог?

– Что?

– Блог в Сети; публичный журнал.

– Господи, нет. Зачем бы кому-то это делать?

– Эти размышления вам неприятны?

– Да. Это… У меня появились эти… Не знаю, как их назвать, но…

– Сожаления? – предложил я.

Тревис повторил слово, словно пробуя его на вкус, проверяя, подходит ли оно.

– Сожаления… – И потом наконец кивнул: – Вещи, которые я мог бы сделать по-другому – может быть, должен был сделать по-другому, а…

– А вы не привыкли мыслить в терминах «должен был».

Он обдумал и это.

– Да, – качнул головой. – Это просто… странно.

Это не было странно, по крайней мере не для Q3, но…

Но это очень странно для психопата. Они не раздумывают и не впадают в депрессию; практически неслыханно, чтобы у психопата обнаружили суицидальные наклонности.

– А что вы можете сказать о своих чувствах, скажем, к Кайле?

– Это тоже странно! Ну, то есть она же моя сестра. Всегда ею была и всегда будет. А я всегда был ей хорошим старшим братом. Не дал бы её в обиду, и всё такое. Но, в общем, теперь, когда я…

– Думаете об этом?

Он кивнул:

– Ага. Теперь, когда я об этом думаю, получается, что это всегда было обо мне , понимаете? О том, чтобы люди меня уважали. Я не… реально стыдно такое говорить, но на самом деле мне на неё было плевать. Я не понимал этого – тогда не понимал, – но сейчас мне реально интересно, как у неё дела. И мне хочется, чтобы она была счастлива.

У меня участился пульс. Я не мог объяснить это Тревису прямо сейчас, слишком много физики и физиологии было задействовано, но мозгом костей я чувствовал, что прав. Да, квантовый камертон – прибор почти такой же крутой, как звуковая отвёртка Доктора Кто: он восстановил суперпозицию в мозгу Тревиса Гурона, но сделал это даже лучше, чем мы надеялись. До того как впасть в кому, у него, должно быть, было по два электрона в суперпозиции в каждой тубулиновой как-её-там, что делало его квантовым психопатом. Но если предположить, что он, как я, всё-таки вернулся в лабораторию Менно, транскраниальная ультразвуковая стимуляция шлема «Марк II», должно быть, привела к декогерированию этих электронов, к их массовому выпадению в классическое состояние, что привело к утрате им сознания.