Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres]

– Здравствуйте, профессор, – сказал Тревис.

– Пожалуйста, зови меня Менно.

У Тревиса были собственные планы; из своего пребывания в состоянии Q2 он помнил, что всегда давал оппоненту первым раскрыть свои козыри.

– По словам Джима, вы хотели что-то мне сказать.

– Да. – Черты лица Менно изменились, словно он мучительно подбирал верные слова, но потом, слегка пожав плечами, он сказал лишь: – Прошу прощения.

– За что?

– Ну, видишь ли, ты впал в кому в результате эксперимента, который проводили мы с Домиником Адлером, и потом…

– Я помню, – сказал Тревис.

Менно наклонил голову набок.

– Но Джим говорил, что ты не помнишь день, когда мы тебя отключили.

– Я солгал, – ответил Тревис и тоже едва заметно пожал плечами, а потом с помощью рычажков откатил своё кресло немного назад. – Старые привычки быстро не уходят.

– Но…

– Это было моё первое импульсивное решение за столько лет. Вам рассказали про всю эту чушь с Q1-Q2-Q3?

– Да.

– А что Джим рассказал обо мне?

– Что ты был Q2, но пришёл в себя Q3.

– Да, точно. А о себе?

– Что он изначально был Q3, а затем очнулся в первый раз как Q1.

– Ага, именно так. А он вам рассказал про воспоминания и прочее? Про способы индексирования?

Менно кивнул.

– Так вот, мне сестра тоже всё объяснила. Когда Джим сменил квантовое состояние, он также сменил метод индексирования: с вербального на визуальный. А вот я – нет: взрослые Q2 и Q3 индексируют воспоминания вербально, если только они не аутисты определённого типа. Так что в моём случае ничего не изменилось. Я хорошо помнил, как пришёл в вашу лабораторию и надел тот гадский шлем. Я знал, что вы в ответе за это.

Изумление на лице Менно было невозможно не заметить.

– Так почему же ты не сказал Джиму?

– Я только-только пришёл в себя. Не показывать сопернику карты – раньше это всегда работало отлично; никогда не давай оппоненту – а я считал своим оппонентом всех и каждого – узнать то, что знаешь ты.

– Ясно, – сказал Менно и развёл руками. – Так или иначе: видишь ли, я стар, слеп, у меня диабет, и в университете меня более или менее отпустили на вольные пастбища. И прежде чем уйти, я просто хотел попросить прощения за то, что я с тобой сделал. Я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы простить меня. Ты не можешь себе представить, как это грызло меня изнутри все эти годы. Ни дня, ни часа не проходило без того, чтобы я не думал об этом.

Тревис повернул своё кресло так, чтобы оказаться лицом к окну. С момента своего пробуждения он видел немало технических чудес, но задний двор, с высоко отросшей некошеной травой, с густо-синим небом, с петуниями и портулаком, с видавшим виды столом для пикника, из этого окна мог выглядеть точно так же и в 2000-м, и в 1950 году.

– Я ненавижу это, – тихо сказал он.

Менно по-прежнему стоял практически в дверном проёме.

– Ненавидишь то, что я чувствую себя виноватым?

– Нет, нет, – ответил Тревис. – Не вас. Я ненавижу то, что сам испытываю эти чувства. Вину. Угрызения. Сожаление. «А если бы всё было по-другому?» Когда переживаешь одно и то же снова и снова. Мучаешься из-за того, что уже не вернуть. Я это ненавижу . – Он посмотрел на Менно. – Вы хотите отпущения грехов? Ладно, без проблем – берите. В любом случае чёртов мир катится прямо в ад, так что почему нет?

Меня это убивало – быть в Саскатуне и не видеть Кайлу. О, она наверняка знала, что я в городе – в конце концов, я уже виделся со всеми остальными Гуронами, – но я уважал её решение.

Я знал, что такое потерять в результате развода половину друзей, – в церкви, когда ты женишься, тебя заставляют выбрать сторону, и эта разделительная линия, как я обнаружил, сохраняется потом практически неизменной. У меня не было сомнений, что Виктории известно о решении Кайлы порвать со мной, даже если Кайла не сообщила об этом своей матери и дочери. Я нервничал по поводу предстоящего разговора с Викторией, как по личным причинам – мне не хотелось, чтобы меня отчитывали, – так и потому, что всё сейчас зависело от её желания сотрудничать. Пока Менно разговаривал с Тревисом, я зашёл в ванную и позвонил ей.

– Джим! – воскликнула она вместо приветствия. – Ты где?

– Я у Ребекки дома, приехал повидаться с Тревисом.

– То есть ты, получается, снова в Саскатуне.

– Да.

– Не уверена, что Кайла захочет тебя видеть.

– Я знаю, – ответил я, – но, – было мучительно больно это произносить, – сейчас это не самое главное.

В её коротком ответе уместился целый мир печали.

– Да уж.

– Так вот, я о том, что мы обсуждали тогда, у Кайлы…

– Да?

– Ты ведь видела новости? Знаешь, что происходит.

– Это ужасно, – согласилась Вики. – Они наверняка сейчас уже на первом уровне готовности.

– А когда мы с помощью пучка сдвигаем в следующее состояние одного человека, то сдвигаются все. Вики, ты-то должна это видеть. Это реальный ответ.

– Я же тебе говорила – если вкачать столько энергии человеку в мозг, это его скорее всего убьёт…

– У меня есть доброволец. Ты где?

– Э-э… В «Источнике Света». Как раз собиралась уходить.

– Задержись. Мы приедем так скоро, как только сможем.

– Нет, в этом нет смысла. На сегодняшний вечер запланирована профилактика. Систему отключат на восемь часов; её уже начали глушить.

– Ч-чёрт. Ладно. Ты сможешь вынести квантовый камертон?

– Э-э… да. Наверное. Думаю, да.

– Сделай это, пожалуйста. Где мы можем встретиться?

– А где ты остановился?

– Я найду гостиницу.

– Да брось! Приезжай ко мне – говорили, что полиция наконец очистила улицы. Ты знаешь, где я живу?

Я никогда не был внутри, но помнил примерное расположение её дома с того дня, когда мы встречали её в аэропорту и отвозили домой.

– Более-менее. Дай мне адрес; телефон его найдёт.

Квартира Виктории Чен была в Центральном деловом квартале, на противоположном от синхротрона берегу извилистой речки Саут-Саскачеван. Мы с Менно прибыли туда чуть раньше 11 вечера, когда во всём городе начинался комендантский час. Мы видели много следов вчерашних беспорядков, однако сегодня на улицах было вполне спокойно, лишь белые машины саскатунской полиции и чёрно-белые федеральной ползли вдоль улиц. Вики встретила нас у въезда с ночным парковочным талоном, а затем отвела на восьмой этаж в свою квартиру с паркетным полом, ковриками, татами и китайской живописью на шёлке.

Мы расселись в гостиной, и я рассказал Вики всё. Предложение Менно её потрясло – но она также была в ужасе от того, что увидела в новостях, и, в общем, согласилась, что мой план – это действительно последний луч надежды. Когда же Менно попросил разрешения воспользоваться уборной и Виктория отвела его туда, мы смогли немного поговорить наедине.