Роберт Сойер - Квантовая ночь [litres]

– Он слепой, – тихо сказала она.

– Да, – ответил я так же тихо.

– Из чего следует, что ты не сможешь проверить его с помощью своего теста на микросаккады, верно? Ты не знаешь наверняка, что он не психопат.

– Эмпирически – нет. Но я – сертифицированный специалист по методу Хейра; я уверен, что он не психопат.

– То есть он либо Q1, либо Q3.

– Да.

– Ладно, – сказала Вики, – если он уже Q1, нам не придётся…

– Но он не Q1.

– Откуда ты знаешь? Если это так, то он уже в состоянии, которое нам требуется; и если ты его вырубишь, то он очнётся психопатом, а мне, если честно, не хотелось бы находиться с психопатом в одной квартире.

– Он не психопат. Его грызёт чувство вины. Господи, он… – я хотел было сказать, что он пытался наложить на себя руки, но этого не было – это я пытался его убить. И, провались оно всё, Вики могла быть права: если судить по словам Менно, он действительно без особых раздумий принимал всё, что предлагал тогда Доминик Адлер.

Я попытался придумать что-то вроде теста Тьюринга, который отличил бы эф-зэ от «быстрого», но этим занимался каждый философ, кого когда-либо увлекала идея мысленного эксперимента Дэвида Чалмерса. Разумеется, с нашими реально существующими эф-зэ – философскими зомби, демонстрирующими отличие, – в принципе мог существовать какой-то метод идентифицировать Q1 так же определённо, как мой микросаккадный тест идентифицировал Q2, но пока что мы такового не разработали. Нет, иного способа, кроме как положить Менно под Викин пучок, по-видимому, не было.

– Ты можешь протестировать его, когда мы доберёмся до «Источника Света», – сказал я, – но мы вынуждены исходить из предположения, что всё так, как он говорит. Если Менно не очнётся после отключки, нам придётся найти кого-то другого.

Виктория на пару секунд задумалась, а потом на другом конце коридора появился Менно, которого вела Пакс.

– Ладно, – сказал он, когда мы снова собрались вместе, – когда мы начнём?

– Ты уверен, что хочешь это сделать? – спросил я.

– Ты не религиозен, Джим; в отличие от меня. Я знаю, что должен ответить за всё, что совершил в этой жизни. И я также знаю, что эта жизнь – ещё не конец. – Он согнулся так, чтобы оказаться на уровне глаз своей собаки. – Хорошая девочка, – сказал он, погладив её по голове. – Ты была такой хорошей девочкой. – Пакс лизнула его в лицо, и он снова погладил её, а потом, скрипнув костями так громко, что даже я это расслышал, поднялся. – Я готов.

Мы отвели Менно к дивану в гостиной, который, как и вся мебель в этом доме, был немного маловат, но Менно сумел уместиться на нём, поджав колени. Я залез в свою дорожную сумку, которую принёс с собой из машины, и достал оттуда две шайбы транскраниальной ультразвуковой стимуляции; Виктория тем временем принесла квантовый камертон.

– Менно… – сказал я, беря его за руку.

– Два маленьких шага для человека, – сказал он. – Два гигантских прыжка для всего человечества. – Он сжал мою руку. – Прощай, падаван.

А потом он отпустил меня, снял свои чёрные-чёрные очки, аккуратно их сложил и протянул мне. Я взял их, положил на тиковый столик рядом с диваном и посмотрел в его искусственные глаза, очень похожие на настоящие даже с такого малого расстояния, за исключением их неестественной неподвижности и отсутствия в этот поздний час какого-либо покраснения.

В течение нашей восьмичасовой поездки он рассказал мне, как активировать и расположить шайбы ТУЗов, и я сделал так, как он мне говорил: сдвинул переключатели вдоль окружности, взял по шайбе в каждую руку, убедившись, что поверхности эмиттеров обращены наружу, и прижал их к его вискам…

И голова эмерита Менно Уоркентина с по-прежнему открытыми глазами перекатилась набок, рот приоткрылся. Я щелкнул пальцами рядом с его ухом – никакой реакции.

– Хорошо, – сказал я. – Если он не очнётся к утру сам, воспользуемся камертоном.

Виктория указала на два тёмно-красных кресла, повернутых друг к другу, на другом краю гостиной. Я сел в одно из них; она уселась напротив. Снаружи, несмотря на все полицейские машины, что мы видели днём, доносились звуки бьющегося стекла и выстрелы, а также – сейчас, когда «О, Канада» ушла в прошлое, – новый национальный гимн: нестройная симфония сирен противоугонной сигнализации.

– Спасибо тебе за всё, Вики, – сказал я. – Я так рад, что ты согласилась. Я… я думал, Кайла меня поймёт, но… – я приподнял плечи. – Но она не смогла выйти за пределы своего мира, думала только о Райан, и…

– Я тоже, – сказала Виктория.

– Что? – переспросил я.

– Я тоже. Тоже думала о Райан.

– Ну, как и я, но…

– Это принесёт пользу и ей, – сказала Виктория. – И Россу. И твоей сестре. И многим-многим другим.

– Но… но Кайла говорила, что Райан Q3.

Вики кивнула:

– Потому что я ей так сказала. Ей пришлось стоять рядом с Райан и успокаивать её, пока та лежала под пучком. И когда появился лишь один всплеск…

Моё сердце встрепенулось. Я вспомнил, что сказала мне Вики в кафе «Конга»: « В плане детей у меня только Райан – никого ближе не будет» .

«Она такая куколка», – сказал я.

И Вики ответила: « Да, так и есть» .

Господи.

– Почему ты солгала Кайле?

– Потому что от правды – как вы это говорите? – не увеличится общее счастье. Всё, что Кайле нужно было знать, – что её ребёнок не психопат, и об этом я ей сказала чистую правду. Но насчёт остального – я почувствовала, как при виде результатов теста изменяется моё отношение к Райан, так же как изменились мои чувства к Россу, – и я не смогла заставить себя обречь Кайлу на такое.

Вики устроила меня на раскладушке в другой комнате – с тёмно-красными стенами, а сама удалилась к себе в спальню. Я пытался воспользоваться своим приложением белого шума, чтобы заглушить звуки с улицы, но подозреваю, что только Менно Уоркентину хорошо спалось в ту ночь.

Я поднялся с первым светом зари. Менно по-прежнему был в отключке, Пакс спала на полу в изножье дивана. Я воткнул в ухо беспроводной наушник от телефона, чтобы послушать новости.

За ночь всё стало хуже – значительно хуже. Штаты запустили в Сибирь три баллистические ракеты – провокационная демонстрация того, что они способны преодолеть любую противоракетную оборону, которой располагает Россия. Это был драматический жест, хотя ракеты несли обычные, неядерные боеголовки, чтобы убедить Путина отступить, прежде чем события выйдут из-под контроля.

Путин, в свою очередь, потопил канадский военный ледокол и ещё один американский эсминец; число жертв необъявленной войны перевалило за семь сотен.

Вики материализовалась в дверном проёме, и в этот раз её полностью чёрное одеяние казалось идеально подходящим ситуации – именно такое и следует надевать к Судному дню.