Денис Килесов - За Хребтом [publisher: SelfPub.ru]

– Запомни, Лемор. Всякие перемены происходят лишь тогда, когда ты сам к ним готов. Поэтому, чтобы изменить мир вокруг себя, для начала нужно измениться самому. Пройдет еще немного времени, и все мы либо изменимся, либо сдохнем и превратимся в радиоактивный пепел. И дадим, наконец, планете пару тысячелетий отдыха.

– Хочу признаться, Туман, я революционер, и в скором времени перемены настанут, будь уверен. И как только правосудие свершится, я вернусь сюда, – пообещал Лем.

– Правдоборец, значит, хех, – усмехнулся Туман, – хорошо, если так. Но что-то мне подсказывает, что здесь уже нечего ловить. А вот за тем Хребтом вполне возможно, – он указал рукой в темноту.

– Ты про Республику Кант? Почему же вы сами не пробовали уйти туда?

– Пробовали, отправляли поисковые группы. Только возвращались из них всего по паре человек. Обожженные, облученные, сошедшие с ума. Только знали твердить, что духи, мол, злые никого за Хребет не пустят. После этого мы решили уж здесь остаться.

Он замолчал, смотря на разрушенные улицы, лучами сходящиеся к театральной площади.

Лем взглянул на наручный хронометр впервые за долгое время, в груди тут же вспыхнула паника. Не только его смена закончилась, дежурство Палия тоже уже подходило к концу! Как он объяснит свое отсутствие, если Хасар или Сурнай проснутся и не найдут его? Надо скорее возвращаться в лагерь, не медля ни секунды!

– Туман, уже поздно. Мне, наверное, пора, – скороговоркой произнес Лем.

– Ну что же, рад был знакомству, – ответил Туман, – удачи тебе в борьбе. Кстати, мин там никаких нет, можешь идти спокойно.

Лем торопливо кивнул и направился быстрым шагом к концу площади. Ускоряясь и ускоряясь, он, наконец, кинулся бежать. Мимо проносились скелеты жилых домов, офисных центров и больниц. За ночным бегуном поднялся столб пыли, которую здесь не тревожили уже много лет. Лишь благодаря луне, более-менее сносно освещающей дорогу, подпольщику удавалось не спотыкаться. Лем бежал, думая лишь о том, как бы успеть вернуться вовремя. О Юшке, который между делом куда-то исчез, он начисто позабыл.

От стремительного марш-броска из Мертвого Города до заброшенного ангара, где было место ночевки, у Лема гудели ноги. В ботинках, выданных в воинской части, бегать было неудобно, но зато риск случайно проделать в стопе отверстие острым металлическим штырем, коих торчало из земли достаточно по всей округе, сводился к абсолютному минимуму. Поэтому подпольщик поочередно то сквернословил сквозь зубы, натирая ноги, то замолкал, когда вновь и вновь наступал на острые камни и искореженные куски железа, не видные при беге. За десяток метров, оставшийся до ангара, Лем перешел на шаг, восстанавливая дыхание.

Луна уже скрылась, и вокруг повис ненадежный и пористый, как губка, сумрак. Большая часть ночи была позади, а через несколько часов начнется день, не предвещающий какого-либо отдыха.

– Спать, – билась в голове Лема мысль. – Хоть на холодном полу и без спального мешка. Только бы закрыть глаза.

Поправив плащ и бережно спрятав пистолет в незаметный внутренний карман, Лем осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, подкрался к месту, где сидел до этого на посту, и прислушался. В ангаре было тихо, едва слышалось сопение спящих товарищей. «Товарищей ли?» Молодой подпольщик сел на место, которое оставил несколько часов назад, и вздохнул. «Получилось. Не заметили. Теперь надо разбудить Хасара и…», – мысль должна была окончиться на самом приятном – долгожданном отдыхе, но вдруг из мрака ангара возникла широкоплечая фигура.

– Когда я проснулся, тебя здесь не было, – Лем вскочил от испуга. Он почти на сто процентов был уверен, что Хасар не проснулся. Однако кочевник стоял перед ним и немного сонно рассматривал подпольщика в упор.

– Сидел бы все время, уснул, – пролепетал Лемор, – вот и ходил вокруг, – это прозвучало не так уверенно, как хотелось подпольщику, но, похоже, даже такое слабое оправдание вполне удовлетворило Хасара.

– А я как раз, не найдя тебя, обратно спать собрался лечь, – Лем внутренне выдохнул. Выходит, кочевник встал совсем недавно и не успел встревожиться. – Давай иди, теперь моя очередь.

Лем устало кивнул и направился к пустующему спальнику. Ничто для него сейчас не значило больше, чем хороший сон. Даже обувь снимать не хотелось. Просто упасть и выключиться, как телевизор, мгновенно повинующийся команде с пульта.

– Ты, кстати, плащ зашей, а то шов дальше разойдется, – донеслось вдруг со спины.

«Черт. Неужели так видно? А если он заподозрит? Сурнай завтра точно догадается! Или хотя бы спросит. А что ответить?» – ураганом пронеслось в голове Лема.

– Зацепился за штырь в темноте, – соврал он и поскорее ушел вглубь ангара. Видимо, при беге пуговица расстегнулась, и стал виден подклад плаща, в котором был зашит пистолет. «Завтра застегну все тщательнее, и никто ничего не заметит. А если что, совру, как Хасару», – решил Лем, закутываясь в спальный мешок, не раздеваясь, и закрыл глаза.

Утро встретило путников приветливой полоской чистого неба над острыми силуэтами гор. Однако, словно вдогонку из Демиругии, большую часть неба заполнили серые слоистые тучи. Стрельнуло моросью вперемешку с ледяной пылью. Ветер подхватил сомнительные дары неба и начал гонять их по равнине, хлестко стегая все, что попадалось под руку, словно гибким хлыстом. Лейтенант, бодрствующий последние несколько часов, начал было всех будить, но это и не понадобилось. За ночь их убежище вымерзло без спасительного костра, поэтому Палий и Хасар, как оказалось, уже проснулись. Один лишь Лемор, беззаботно закутавшись в плащ, сопел без зазрения совести. Ровно до тех пор, пока Сурнай не растряс его носком армейского сапога.

– Сборы, завтрак, в путь, – сказал военный и поморщился, прочищая горло. На коварном ветре Нейтральных территорий он застудил горло.

Все принялись вяло и без особого энтузиазма копошиться в своих рюкзаках. Прошедшая ночь никому не восстановила силы, лишь ноги стали гудеть немного меньше.

Практически залпом опустошив содержимое сухпайка, Сурнай расстелил топографический снимок на бетонном полу, покрытым широкими, в палец толщиной, трещинами. Намеченный маршрут забирал сильно правее их местоположения, сворачивая в сторону от остатков узкоколейки, служившей вчера неплохим ориентиром на однообразной пустоши. Огромное пятно, значившееся на карте как область с криво намалеванным черепом, оставалось по левое плечо. И хорошо, Сурнаю подсознательно не хотелось приближаться к тому месту. Когда-то там обосновались приспешники кантийцев, и Военному Комиссариату Демиругии пришлось решительно и безо всяких поблажек уничтожить предателей Родины всеми доступными средствами. А средств, как уверяли рассказы сослуживцев, было доступно и выделено великое разнообразие. С тех пор в жутком городе осталось неразорвавшихся бомб, реактивных мин, фосфорных боеголовок и урановых кассет больше, чем на самых больших армейских полигонах. Говорят, что весь арсенал был пущен в ход. Напалм заполнил каждый квадратный сантиметр улиц, а пары метана с аммиаком добрались до всех этажей высотных зданий. Это было самое мертвое и опасное кладбище в мире, все еще готовое убить любого, кто осмелится приблизиться к нему на опасное расстояние.