Денис Килесов - За Хребтом [publisher: SelfPub.ru]

Все это лейтенант раздраженно и в максимально краткой форме растолковал не вовремя нарисовавшемуся Лемору, которому позарез понадобилось узнать, почему маршрут избегает руин вдалеке. И не собираются ли они заглянуть в эти самые смертельные руины. Ответ его, судя по всему, если и не удовлетворил, то хотя бы озадачил. Насупившись и бормоча что-то про то, что все это не может быть правдой, он отстал. Гражданские… суетятся, мельтешат и раздражают каждым своим лишним движением.

– Сегодня вечером мы уже будем дома, – повысив голос, сказал молодой лейтенант. – Если, конечно, не облажаемся и не поляжем под огнем кантийцев.

– Даже не знаю, что заманчивее, – хмыкнул Хасар.

– Перспективно, – мрачно поддержал его подпольщик.

Не обращая внимания на вечное ворчание группы, Сурнай поднял всех и кое-как втолковал маршрут и приблизительные ориентиры. Ознакомив каждого с ценной информацией, лейтенант дал командирскую отмашку, и группа неровным строем вышла на открытый воздух. За то недолгое время, пока путники забылись сном, земля и редкие стебли сухой травы на ней успели покрыться легкой изморозью. Холодный воздух спасительно сгонял сонливость и возвращал силы. Дорога до прохода в горах сегодня закончится, и пока есть все признаки того, что благополучно. Если бы опять не подал голос надоедливый узкоглазый верзила Хасар.

– Эй, Лемор! – показательно громко позвал подпольщика кочевник, привлекая внимание всех остальных.

– Да? – отозвался он.

– А ты вот знаешь, почему глухонемой солдат Демиругии разбирает автомат только одной рукой? – Сурнай был готов поклясться, что Хасар лыбится во все 32 желтых зуба.

– Понятия не имею, – хохотнул повеселевший Лемор, – просвяти.

– А второй он поет гимн вооруженных сил.

– В армии нет глухонемых, чтобы тебе было известно, – процедил сквозь зубы Сурнай.

«Хоть они и спасли мне шкуру, останутся свиньями. И помогли они только потому, что хотят жить на свободе. Безмозглые идиоты, лишенные чувства юмора. Смейтесь, смейтесь. Только никаких вам поблажек после возвращения не будет. За эти слова вы все сгниете в самых вонючих и вшивых казематах».

– Да брось, – как ни в чем не бывало, продолжил Хасар и развел руками, – это шутка, всем смешно.

Сурнай обернулся и зло скосился на арестантов, идущих за ним нестройной гурьбой. Лем и Палий действительно беззвучно смеялись, краснея и виновато поглядывая на лейтенанта.

– Отставить! – рявкнул Сурнай и остановился. – Любое оскорбление моей Родины и ее армии я лично передам начальству по возвращению. Но прежде, – он многозначительно сложил руки на автомат, висевший на груди, – я научу шутников уважению и субординации!

Последнее слово Сурнай немного растянул, старательно выговаривая. По правде говоря, он понятия не имел, что оно означает, но его всегда применяли высшие офицерские чины, когда орали на мелких командиров. А что, звучит умно, сложно и чертовски устрашающе!

– Прошу прощения, Хасар действительно не хотел вас оскорбить, – быстро заверил его Палий и съежился под тяжелым взглядом лейтенанта. Однако он оправился, расправил плечи и добавил уже увереннее, – в любом случае такого не повторится. Ведь так, Хасар? – седой преподаватель выразительно посмотрел на кочевника.

– Так, так, – буркнул он в ответ.

Сурнай лишь молча кивнул головой, развернулся и направился дальше. Группа продолжила движение.

Петляющая дорога, наконец, вывела четырех путников на место, которое так живо описывал лейтенант. Чего там только не было, по его словам. Началось все с постоянно дежурящих посменно патрулей злобных кантийцев, которые только и ждут, чтобы поужинать кем-нибудь из Демиругии. А закончилось, когда Сурнай объяснил, почему техника не может функционировать у подножия Хребта, и затем сразу же начал описывать, сколько вражеских танков их может там поджидать. На логичный вопрос о том, как тогда эта техника их ждет, раз не может работать, лейтенант не нашел что ответить и, по своему обыкновению, гаркнул для порядка. Погода вокруг наладилась, и даже будто стало немного теплее, но никто уже не отвлекался на созерцание окрестностей. Горный Хребет, граница двух единственных государств, Демиругии и Республики Кант, становилась все ближе. Уже стал виден пролом в горном массиве, который Сурнай боялся не найти. У каждого по-своему выражалось волнение перед финальным актом рискового путешествия. Лемор, шагая на автомате, с остекленевшим взглядом жевал уголок воротника своего плаща, для него успешный исход этого «задания» был превыше всего.

Палий что-то беспрерывно бубнил себе под нос, и взгляд его судорожно прыгал по округе, для него увидеть Хребет, столь же недоступный для гражданского населения, как и место Генсека, значило впервые удостовериться в правдивости того, чему он всю жизнь обучал студентов. А какую археологическую ценность представляли эти древние камни, на которых все еще остались, наверное, следы прежних эпох!

Сурнай стал смурнее, чем обычно, на ходу сверялся со снимком, хмурился и поправлял автомат на груди. На переправе он уже однажды чуть не свернул шею. А без него экспедиция никогда бы не дошла до Хребта. И приказ Родины остался бы невыполненным, это звучало непростительно. Пока ничего не предвещало неприятностей, но впереди самый опасный участок пути – зона досягаемости вооружения Канта.

Лишь Хасар ровным счетом никак не изменился. Как встретил его Лем в кунге «Воронка» спокойным и немного отрешенным, таким он и остался. За исключением некоторых стычек с Сурнаем, но и даже в них выходил из себя только лейтенант. Сейчас стало казаться особенно остро, что кочевнику любопытно только одно, как скоро он окажется прав насчет результата этого путешествия.

Впереди, словно опоясывая горы, разрозненно торчали кривые стволы деревьев. Даже с такого расстояния было видно, что они давным-давно погибли. Скорее всего, это было очередное болото, однако на редкость протяженное – деревья тянулись на много километров справа и слева от пролома.

«К полудню уже дойдет. Придется крепко подумать, как перебраться через трясину, – подумал Сурнай, – вряд ли там есть хоть какая-нибудь переправа».

Изредка Сурнай подгонял группу, один раз устроил привал и дважды оборвал рассуждения Палия по поводу тонких исторических материй. За исключением этих моментов, никто не проронил ни слова. Все лишь упорно шли вперед, отмеряя шагами километры.

Лейтенант не ошибся в своих расчетах, и к тому моменту, когда мутное солнце за серой хмарью на небе достигло своего осеннего зенита, до искореженных деревьев оставалась лишь пара сотен метров. Вот что странно – чем ближе становилось предполагаемое болото, тем понятнее становилось, что не болото это вовсе. Серые стволы деревьев, некогда высоких, с пышными зелеными кронами, сейчас были совершенно голы, высушены солеными ветрами и растресканы по всей высоте. А высота у них оказалась больше, чем было видно изначально. Дело в том, что издалека были видны лишь верхушки деревьев. А уровень земли с корнями был значительно ниже, чем у всей равнины. Как только группа подошла ближе, стало понятно, что это нечто похожее на котлован искусственного происхождения.