Бентли Литтл - Невидимки

Я любил своих родителей, но близких отношений у нас в семье никогда не было.

В отношениях с Джейн тоже наступило похолодание. До недавнего времени мы являли собой отдельную крошечную вселенную, и всем мы занимались вместе, начиная от учёбы и заканчивая проведением досуга. Но сейчас мы начали друг от друга отдаляться. Мы больше не были единым целым. Я работал с 8 до 17, приходил домой и всё — мой день окончен. По вторникам и четвергам у неё были вечерние занятия и дома она раньше девяти вечера не появлялась. По понедельникам, средам и пятницам она либо занималась учёбой, либо готовила занятия для малышни в детсаду.

Выходные она проводила в библиотеке или в кровати в окружении книг.

У меня выходные были свободны, но я никак не мог к этому привыкнуть. Сказать по правде, я не знал, чем именно заняться в первую очередь. Во время учёбы я либо работал, либо, как Джейн, занимался. Теперь же у меня было два дня полнейшего безделья. Нужно было много чего сделать по хозяйству, посмотреть по телевизору, почитать. Вещи старели очень быстро и я полностью осознавал необходимость этого свободного времени. Изредка по выходным мы ходили по магазинам или в кино, но, как правило, она что-то учила, а я занимался своими делами.

Как-то в субботу я оказался в торговом центре Бреа, в музыкальном отделе и покупал какие-то бесполезные записи лишь потому, что мне больше нечем было заняться. Когда я остановился у отдела «Хикори Фармс» [5] Компания-производитель продуктов питания. , то заметил, как из магазина электроники выходил Крейг Миллер. Я воспрянул духом. Я не видел Крейга с выпускного и побежал к нему, размахивая руками и улыбаясь.

Он меня не заметил и продолжал идти по своим делам.

— Крейг! — позвал я.

Он остановился, вздрогнул и посмотрел на меня. Какое-то время он тупо на меня таращился, будто не узнал, затем его лицо расплылось в улыбке.

— Ну, чем занимаешься? — спросил я.

— Всё ещё учусь. Планирую получить степень в политологии.

Я ухмыльнулся.

— Всё тусуешься в «Эрогенной зоне»?

Он покраснел. Это было странно, я раньше никогда не видел, чтобы Крейг был чем-то смущён.

— Ты меня там видел?

— Ты сам меня туда водил, забыл?

— А, точно.

Повисла тишина, ни я, ни он не знали, что сказать и это было странно. Крейг всегда отличался болтливостью, если он находился рядом, тихо не было никогда. Сколько я его помню, ему всегда было, что сказать.

— Ну, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Я, пожалуй, пойду. Надо домой. Если опоздаю, Дженни меня прибьёт.

— Как она, кстати?

— Отлично, отлично.

Он кивнул. Я тоже кивнул. Он посмотрел на часы.

— Ну, я пойду. Рад был повидаться, эм… — Он посмотрел на меня и понял, что ошибся.

Я посмотрел ему в глаза и всё понял.

Он меня не узнал.

Он вообще не понимал, кто я такой.

У меня было такое чувство, будто мне влепили пощёчину. Меня как будто… предали. Я смотрел, как он пытался вспомнить моё имя.

— Боб, — подсказал я.

— Точно, Боб. Прости. Запамятовал. — Он помотал головой и тихо рассмеялся. — Альцгеймер виноват.

Я отвёл взгляд. Запамятовал? Мы два года тусовались вместе. В колледже он был моим лучшим другом. Я не видел его пару месяцев, но, мне кажется, имя друга невозможно забыть и через полгода.

Теперь я понял, почему он так смутился от встречи со мной, почему вёл себя столь официально. Он не знал меня и весь разговор притворялся.

Я подумал, что теперь он оттает. Он знал меня. Помнил меня. Мне показалось, что сейчас он расслабится, прекратит притворяться и между нами завяжется нормальный разговор. Но он снова посмотрел на часы и сказал:

— Прости, но мне, правда, нужно идти. Рад был увидеть. — И исчез в толпе, коротко махнув мне на прощание рукой.

Я замер на месте. Что, блин, тут вообще происходит? Я посмотрел налево. На экране одного из телевизоров в магазине электроники я увидел знакомую рекламу пива. Кучка студентов собралась с пивом и чипсами посмотреть воскресный футбольный матч. Всё это были здоровые крепкие молодые люди приятной внешности, они веселились, хлопали друг друга по плечам и спинам, смеялись.

Моя студенческая жизнь выглядела не так.

Сцена веселящейся перед телевизором компании сменилась кружкой с пивом, а затем логотипом бренда.

В колледже у меня не было большой компании друзей. У меня там вообще друзей почти не было. Только Крейг и Джейн и всё. Воскресные дни мы проводили не в компании таких же лоботрясов, а в спальне, за книгами. По телевизору начался другой рекламный ролик. До сей поры я и не осознавал, насколько уединенно прошли мои студенческие годы. Картинки счастливой близкой дружбы, сохранявшейся потом долгие годы, для меня были лишь картинками. В реальность они так и не воплотились. С сокурсниками по колледжу я не был настолько близко знаком, как с одноклассниками по школе. В колледже отношения были более холодными, каждый был предоставлен сам себе.

Я задумался о тех временах и внезапно осознал, что за всё время учёбы ни разу не общался лично с кураторами. Нет, я их знал, но для меня они были похожи на персонажей телешоу, я смотрел на них, но не общался с ними. И я сомневался, что хоть один помнил меня. Я встречался им только в течение одного семестра, да и то, чаще всего в виде фамилии на листе бумаги. Я никогда не задавал вопросов, никогда не оставался, чтобы помочь, всегда сидел в самой середине аудитории. Я был совершенно анонимен.

Я сначала решил ещё погулять по торговому центру, зайти в пару магазинов, но передумал. Я хотел домой. Мне вдруг показалось странным ходить от магазина к магазину, не замечаемым никем вокруг. Я чувствовал себя некомфортно, мне хотелось к Джейн. Она может заниматься учёбой, у неё может не найтись на меня времени, но она хотя бы знает, кто я такой. Эта мысль мне понравилась и я спешно направился к выходу.

По дороге домой я не переставал думать о встрече с Крейгом. Я пытался объяснить произошедшее, выделить что-то разумное, но не смог. Мы не были просто знакомыми, которые встречались лишь на занятиях. Мы вместе тусовались, вместе занимались разными делами. Крейг не был глуп, и если не какая-нибудь болезнь мозга или умственное расстройство, вряд ли он мог забыть меня.

Может, проблема не в нём, а во мне.

Это наиболее верный ответ, но мне было страшно об этом думать. Я знал, что я не самый интересный человек в мире, но меня угнетала сама мысль о том, что единственный друг мог забыть меня всего за два месяца. Я не был эгоманьяком, не считал, что у меня есть какое-то особое место в этом мире, но меня удручал тот факт, что моё существование настолько бессмысленно, что окружающие меня едва замечали.

Когда я вернулся, Джейн разговаривала по телефону с подругой. Она посмотрела на меня, улыбнулась и мне полегчало.