Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

– Алло?

– Все, я дома. На улице чертовски скользко; на углу Лекс и Мейн меня развернуло на триста шестьдесят градусов… Ну, ты уже превратился в монстра?

– Нет, Джон.

– Прикинь, здесь Молли.

– У тебя? Джон, откуда она знает, где ты живешь?

– Это еще не все. Когда я приехал, собака ждала меня не рядом с домом, а в моей квартире .

– Она вломилась в квартиру ?

– Не знаю. Сейчас она уплетает упаковку хот-догов.

Мимо меня прошла Эми; секунду спустя закрылась дверь в ванную.

– Ты дал ей всю пачку? – спросил я.

– Ага. У них срок годности истек. Она ведь остановится, когда наестся? Эй, а у тебя электричество отрубилось?

– Нет, лампочки горят.

Свет тут же погас.

– Черт. Вот теперь погасло.

– Ага, а у меня отрубился ток, когда я пришел. Я подумал, что это наши враги решили нанести ответный удар, но по радио говорят, что такое творится по всему городу: снега намело столько, что деревья валятся и обрывают провода. Идут ремонтные работы. В тюрьме штата столько снега, что заключенные просто перешагивают через ограждение. Охранники в них не стреляют, опасаются «Американского союза защиты гражданских свобод».

Мне даже в голову не пришло, что буран стал событием невероятного значения практически для всех жителей города, кроме нас троих, у которых возникли проблемы поважнее. Я положил трубку, поморгал, привыкая к темноте, потом зашарил по ящикам в поисках свечей.

Из ванной появилась Эми с сумкой на плече; она надела очки – как будто они помогли бы разглядеть что-нибудь во тьме, и на ощупь пошла вдоль стены.

– Отопление отключается вместе с электричеством? – спросила она.

– Нет, конечно.

Впрочем, кто знает? Интересно, можно замерзнуть до смерти, оказавшись в такой ситуации?

Я попытался найти коробок спичек. В кухне их не оказалось. Значит, они в ванной. Я пошел туда и обнаружил спички в ящике туалетного столика. Потом распахнул дверцу шкафчика…

Здесь явно похозяйничали. Обычно в шкафчике стоят три флакона с моими лекарствами; сейчас они исчезли. Черт возьми, пропал даже аспирин. А ведь когда мы пришли домой и обнаружили, что дом кто-то обыскал, таблетки были на месте. Я проверял.

Покопавшись в ящиках, я выяснил, что пропали ножницы. Правда, я мог их положить куда-нибудь в другое место… Внезапно в голове возникла картинка – Эми выходит из ванной с сумочкой в руках – и я понял то, о чем более умный человек догадался бы в ту самую минуту, когда Джон велел Эми остаться со мной.

Насчет камина я все-таки ошибся: после того, как отключилось электричество, дом стал быстро терять тепло. Газ в камине продолжал гореть, но остановились электрические вентиляторы, разгоняющие горячий воздух. Час спустя мы с Эми жались друг к другу у фальшивого камина, завернувшись в одеяла, словно индейцы из мультфильмов про кролика Багза. Воцарилась тишина, только шипел газ, и поскрипывали стены под порывами ветра. Тишина сводила с ума.

– Мое лекарство у тебя в сумочке? – наконец спросил я.

Эми не ответила.

– Значит, следишь, чтобы я не покончил с собой? Ты и ножницы забрала?

– Извини, что распсиховалась там, во дворе. Это несправедливо. Нужно принимать людей такими, какие они есть…

– Нет, Эми, ты правильно распсиховалась. Ты неправа сейчас, когда успокоилась и убеждаешь себя в том, что все будет хорошо.

– Сегодня ты вел себя нормально. И вчера.

– Дело не в этом. Что бы ни случилось и когда бы ни случилось, мы знаем одно: контролировать себя я не смогу. Эми, тебе нужно уехать из города. Подальше отсюда.

– Тебе тоже. Если хочешь, возьми с собой Джона.

Она говорит «Возьми с собой Джона», словно он собака или кошка…

– Эми, я же сказал…

– Нет. Твой способ мы испробовали. Давай свалим отсюда, а если эти твари последуют за нами, мы с ними разберемся. Хотя бы попробуем.

– Ладно. Только прежде надо уладить дела, Джону придется что-нибудь наплести родственникам. А ты можешь уехать уже сейчас. Давай отправим тебя завтра! Тебе есть куда поехать? Может, где-то далеко живут друзья? Может, у кого-нибудь найдется лишний диван?

– Не знаю. В интернете я познакомилась с одной девушкой из Юты: она живет с другой девушкой. Они лесбиянки.

– Вот и прекрасно. Позвони им или свяжись с ними по интернету, спроси, можно ли у них зависнуть. Купим билет на самолет и отправим тебя в Юту.

Ничего не ответив, Эми подползла ко мне и положила голову на мое плечо. В стеклах ее очков плясали огненные ленты.

– И я больше никогда, никогда тебя не увижу, – промолвила она наконец.

Я не смог придумать ответ, который не был бы грубой ложью, поэтому просто пробурчал что-то обнадеживающее.

– Хорошо, я поеду, – сказала она. – Только предупреждаю: я буду звонить, а если ты не будешь отвечать на звонки, я сразу же вернусь. Вылечу на следующий же день.

– Угу. Конечно.

Она легла, положив голову мне на колени. Ее дыхание замедлилось, стало тише.

– Так классно, что на улице снег, а здесь тепло… На нас снег не падает. Так классно…

Она тихонько засопела.

Ну вот и все. Я разработал план: Эми уедет отсюда, найдет работу, станет ходить по барам с подружками-лесбиянками, постепенно обживется, забудет обо всем – и обо мне тоже. Местные парни поймут, что даже без руки она чертовски сексуальна; Эми познакомится с одним из них, перестанет мне звонить. Тогда я застрелюсь или наглотаюсь таблеток, и это прояснит ситуацию раз и навсегда. Но сначала найму адвоката, пусть составит мое завещание – и включит в него условие, что Джон должен исполнить панегирик в виде семнадцатиминутного гитарного соло на гитаре с двумя грифами и корпусом в форме голой женщины. А имущество я отпишу…

Слева от меня зажегся огонек. Я медленно повернул голову и увидел, что мой телевизор включился – в то время, когда во всем городе нет электричества.

Руки. К экрану изнутри прижимались ладони: одна пара, другая… Пальцы царапали стекло, как будто пытались выбраться наружу. На секунду показалось, что на заднем плане идет снег, но потом я сообразил, что это черви – воздух кишел белыми летающими червями. Я услышал – или как-то почувствовал – вопль; руки на экране залило красным. Пара рук исчезла, остались только две ладони, отчаянно пытавшиеся ухватиться за стекло. Одна ладонь сжалась в кулак и ударила по стеклу, словно надеялась разбить его. Она все колотила и колотила, и мне показалось, что я вижу кровавые ссадины на костяшках. На этот раз тот, кто был за стеклом, замахнулся очень сильно, ударил, и…

Бац!

…телевизор задрожал. Я чуть не обмочился. Человек снова отвел кулак (по пальцам текла кровь) – и еще раз ударил по экрану. Телевизор подпрыгнул на полке, аудиовидеоцентр сдвинулся на дюйм ближе к краю. Кулак отлетел назад в последний раз… И тут телевизор отключился. Экран погас.