Дэвид Вонг - В финале Джон умрет [издание 2019 г.]

– Конечно. Как же хорошо дома! Одного у Неназванного не отнять: здесь гораздо интереснее, чем в Юте.

В течение следующих четырех месяцев ничего интересного не произошло.

В знойный августовский день мой «форд-бронко», в котором находились я, Джон, Эми и примерно дюжина коробок с ее вещами, свернул с шоссе в том месте, где стоял зеленый знак «Городок _________ университета».

От университета до Неназванного чуть больше двух часов езды: не так далеко, чтобы Эми отказалась ехать, и в то же время безопасность ей там обеспечена, – если вдруг земля разверзнется, и город провалится в ад. Компромисса мы достигли после десятка скандалов и одной истерики. В конце концов я убедил Эми в том, что рано или поздно ей нужно получить образование и начать самостоятельную жизнь: увидеть мир, раздвинуть горизонты, освободить мой диван и перестать печатать на проклятом ноутбуке. Детство она провела, не выходя из дома, а в старших классах ей пришлось несладко, так что после этого она, наверное, ни разу не выезжала за пределы города. Вы и представить себе не можете, как пугает мир таких людей, как Эми – тех, кто предпочтет знакомую дыру незнакомому особняку.

Вот почему ты не свалил отсюда при первой же возможности…

Итак, мы подумали насчет колледжа, поискали информацию и выяснили, что с ее аттестатом Эми полагается частичная оплата обучения. Осталось только взять в банке студенческий кредит на недостающую сумму, который потом удавкой затянется на шее, – и добро пожаловать в храм знаний! Разумеется, пришлось подписать кучу бумаг, и последние три недели до переезда в общежитие Эми провела на грани нервного срыва, – но дело мы сделали.

«Вот и все, – подумал я. – План насчет Юты не сложился, зато теперь Эми начнет ходить на занятия, познакомится с интересными людьми. Ей там понравится. Сначала она будет звонить каждый день, потом каждую неделю. А однажды упомянет про какого-то парня – ее друг, скажет она. Затем станет звонить раз в месяц и заезжать в гости дважды в семестр. А потом позвонит и скажет, что познакомилась с одним человеком – он изучает английскую литературу и играет в лакросс или еще в какую-нибудь фигню. Она повзрослеет, сразу после получения диплома найдет работу в другом городе и никогда, никогда сюда не вернется».

Так и должно быть. Эми покинет мою орбиту, выйдет из сферы моего влияния и перестанет быть целью для тех, кто хочет меня прикончить. На этот раз она будет в безопасности.

Когда мужчина строит планы, женщина смеется.

Мы выгрузили коробки, побрели по вестибюлю общежития и пристроились в очередь к лифтам, вместе с толпами тощих девиц, хорошо одетых родителей, толстощеких мальчишек, слишком юных для колледжа, и невероятного количества молодежи из стран Азии. К нам подошел какой-то парень, вручил анкеты, правила поведения в общежитии и прочую ерунду и разговорился с Эми. Она легко сходилась с людьми. День был жаркий, и легкая курточка, переброшенная через руку Эми, полностью скрывала отсутствующую кисть. Эми обменялась с юношей парой фраз, похихикала, и он пошел дальше раздавать бумаги.

– Вроде, хороший парень, – сказал я.

– Угу, – отозвалась она.

– Ты с ним познакомилась?

– Его зовут Джеймс. Или Джек.

– Одет со вкусом. Наверное, будущий доктор.

Джон посмотрел на меня, потом на Эми, снова на меня и сказал:

– А еще у него отличная задница.

Эми отвернулась и закатила глаза.

Мы поднялись на лифте и отнесли ее вещи в крошечную комнату в общежитии. Я во второй раз попрощался с Эми, во второй раз не сомневаясь, что расстаемся навсегда. Мы обнялись, я раз десять пожелал ей удачи, выбрался, наконец, из объятий и направился к выходу, уверенный в том, что добился успеха. Если любишь человека, нужно дать ему свободу.

Я почти вышел за пределы зоны досягаемости, как вдруг Эми схватила меня за рубашку и развернула.

– Спасибо, что помог с переездом, – проговорила она.

– Без проблем.

Мне показалось, что она хочет сказать мне что-то еще – что-то совсем другое.

– Да, мне не сложно поднимать тяжелые объекты, – произнес Джон. – Я вроде как привык.

Я поднял руку, заставляя его умолкнуть.

– Джон…

– Я, конечно, имею в виду свой член.

– Не обращай на него внимания, – сказал я Эми. – У него такой же член, как у всех.

– Я как раз собиралась спросить… – начала Эми.

– Ты никогда не видел мой член! – взревел Джон. – Я бы показал его прямо сейчас – всем. Но у нас нет времени.

Я повернулся к нему.

– Что? У нас нет времени?

– Ну, нужен целый день – часов пять-шесть, не меньше, – чтобы рассмотреть его как следует, проникнуться его величием!

– В твоих словах нет ни капли смысла, – сказала Эми прежде, чем я успел ее остановить.

– Ты бы все поняла, если бы увидела его! – возбужденно завопил Джон. – Милая, тогда бы ты поняла, что в моих словах скрыт бооольшооой смысл!

– Джон, успокойся, а? – Я показал в сторону коридора. – Подожди меня у лифта.

Он не двинулся с места.

– Может, поженимся? – спросила Эми.

Внутри у меня что-то оборвалось, а в голове возникла картинка – мотылек, летящий к паяльной лампе. Я попытался найти слова, которые успокоили бы ее, постарался найти лучший способ отказать ей, и произнес:

– Да, конечно.

Джон посмотрел на часы.

– Ну, мои поздравления. А теперь нам пора. Если поторопимся, то успеем поиграть в баскетбол, пока не стемнело.

День выдался жарким. Асфальт плавился под ногами; наши тела, шурша одеждой, танцевали под сбивчивый ритм – «тук-тук-тук» – баскетбольного мяча о площадку. Я перемещался спиной к кольцу – туда, где была бы линия штрафных бросков, если бы мы играли на настоящем баскетбольном корте, а не на огромном куске потрескавшегося наждака в виде детской площадки. Я прыгнул и сделал бросок, обреченный на промах в ту самую секунду, когда мяч оторвался от пальцев.

Джон успел на подбор, развернулся, прыгнул и вколотил мяч в корзину.

– Двести семьдесят четыре – сто тридцать семь! – воскликнул он, победно вскинув кулак. По правилам Джона за каждое попадание начисляется по сто тридцать семь очков. – Если бы платили по десять центов за каждый точный бросок, ты все равно бы хреново играл!

Я поднял мяч и протянул его Джону. В этой игре, как и в жизни, мяч оставался у того, кто забил. Джон начал дриблинг, посмотрел мимо меня и замер. Я увидел его лицо и обернулся.

– Эта штука здесь раньше была? – спросил Джон, прищуриваясь.

Над площадкой, заросшей сорняками, висел блестящий черный шар фута три в диаметре, похожий на восьмой шар в бильярде.

– Кажется, в нем какие-то люди, – пробормотал Джон, направляясь к шару.

Он наклонился, поднял камешек и бросил его в шар. Камешек беззвучно исчез. Джон оглянулся и посмотрел на меня через плечо.