Стивен Кинг - На подъеме

Доктор Боб обернулся к нему.

– Тогда мой тебе добрый совет: держись от нее подальше.

Скотт отвез Эллиса домой, и тот, к счастью, не стал донимать его уговорами пройти обследование в окружной больнице, или в клинике Майо, или в Кливлендской клинике, или в НАСА. Выходя из машины, доктор Боб поблагодарил Скотта за чудесный вечер и велел ему не пропадать.

– Не пропаду, – пообещал Скотт. – Мы теперь вроде как заодно в этом деле.

– Раз так, может, зайдешь ко мне в гости? Например, в воскресенье? Майра еще не вернется, и мы сможем посмотреть футбол наверху, а не в моей жалкой берлоге. Будут играть «Патриоты». Я бы также хотел кое-что измерить. Начать вести записи. Ты не против?

– Насчет футбола не против, насчет записей и замеров против, – ответил Скотт. – Может, чуть позже, но не сейчас. Хорошо?

– Я уважаю твой выбор, – сказал доктор Боб. – Еще раз спасибо за чудесный вечер. Еда у них выше всяких похвал. Я совсем не скучал по мясу.

– Я тоже, – ответил Скотт, но это была не совсем правда. Вернувшись домой, он соорудил себе сэндвич с салями и китайской горчицей. Потом разделся и встал на весы. Он отказался взвешиваться у доктора Боба, потому что доктор наверняка захотел бы взвешивать его всякий раз, когда станет проверять мускулатуру, а у Скотта было предчувствие – или какое-то глубинное знание на уровне физиологии, – и оно его не подвело. Сегодня утром он весил чуть больше 201 фунта. Сейчас, после плотного ужина и сытной добавки, – 199 фунтов.

Процесс ускорялся.

Октябрь в Касл-Роке выдался на удивление теплым и солнечным. Политически прогрессивное меньшинство ворчало о глобальном потеплении; консервативное большинство обсуждало на редкость погожее бабье лето, вслед за которым уже совсем скоро придет типичная мэнская зима; но рады были все. На верандах появились тыквы, черные кошки и скелеты заплясали в окнах домов, учеников младших классов должным образом предупредили на школьном собрании, чтобы вечером в Хеллоуин они не выходили на проезжую часть и брали конфеты только в обертках. Старшеклассники готовились к ежегодному костюмированному маскараду в честь Дня всех святых, ради которого местная молодежная группа «Бродячий цирк» переименовалась в «Пеннивайза и клоунов».

Две недели, прошедшие после ужина с Эллисом, Скотт продолжал терять вес постепенно ускорявшимися темпами. Теперь он весил 180 фунтов, то есть сбросил уже шестьдесят, но при этом чувствовал себя на удивление хорошо. Просто прекрасно. Что называется, в добром здравии. В день Хеллоуина он съездил в новый торговый центр и купил целый мешок конфет. Явно больше, чем нужно. Сейчас на Касл-Вью было маловато ряженой нечисти (раньше, до того как обрушилась Лестница самоубийц, их было больше), но Скотт рассудил так: что не сметут маленькие попрошайки, он съест сам. В этом заключался один из плюсов его теперешнего странного состояния, если не считать избытка энергии. Можно есть сколько хочешь, не превращаясь в тучного борова. Возможно, жирная пища, которую он поглощал в неимоверных количествах, плохо влияла на уровень холестерина, но Скотт почему-то был уверен, что хуже ему не будет. Он находился в отличной форме, несмотря на обманчиво выпиравший живот, и настроение у него было просто прекрасное, почти такое же, как в ту давнюю пору, когда он ухаживал за Норой Кеннер.

Ко всему прочему, клиенты из сети универмагов высоко оценили его работу и пришли к убеждению (ошибочному, как опасался Скотт), что созданные им сайты послужат увеличению их прибыли. Он получил чек на 582674,5 доллара и сфотографировал его, прежде чем идти в банк. Он трудился дома, у себя в кабинете, в маленьком городке в штате Мэн, и уже почти разбогател.

Скотт видел Дейдре и Мисси лишь дважды, да и то издали. Они бегали в парке, держа недовольных Дама и Ди на длинных поводках.

Вернувшись домой из торгового центра, Скотт подошел к вязу во дворе перед домом. Листья уже пожелтели, но благодаря теплой осени почти не опали и сейчас шелестели на легком ветру. Нижняя ветка висела в шести футах над головой Скотта и смотрелась очень заманчиво. Он поставил на землю мешок с конфетами, поднял руки, согнул колени и прыгнул. Без труда схватился за ветку, чего ни– когда бы не смог сделать раньше. Никакого истощения мышц; они по-прежнему думали, что поддерживают человека весом 240 фунтов. Скотту вспомнилась старая телепередача об астронавтах, высадившихся на Луне. Как они передвигались огромными прыжками.

Он отпустил ветку, легко приземлился, поднял мешок и направился к крыльцу. Не стал подниматься по ступеням, а просто запрыгнул на него.

Это было легко.

Он высыпал конфеты в большую вазу в прихожей и поднялся к себе в кабинет. Включил компьютер, но не стал открывать рабочие файлы, разбросанные по всему экрану. Он открыл календарь и выбрал следующий год. Все числа были обозначены черным цветом, кроме праздников и тех дней, на которые назначены мероприятия. Эти даты выделялись красным. На следующий год Скотт назначил всего одно мероприятие: третьего мая. Комментарий, тоже красного цвета, состоял из одного слова: НОЛЬ. Когда Скотт стер комментарий, третье мая снова сделалось черным. Он выбрал 31 марта и вбил «НОЛЬ» в поле для описания. В этот день, по новым подсчетам, его вес дойдет до ноля, если скорость потери веса не возрастет. Что вполне может случиться. Но пока этот день не настал, Скотт был твердо намерен вовсю наслаждаться жизнью. Он чувствовал, что просто обязан себя побаловать. В конце концов, сколько неизлечимо больных людей могут заявить, что чувствуют себя прекрасно? Он снова вспомнил, что говорила Нора, возвращаясь с собраний анонимных алкоголиков: Прошлое – это история, будущее – загадка .

Очень точное описание его нынешней ситуации.

Первые ряженые пришли около четырех часов вечера, последние – уже после заката. Привидения и гоблины, супергерои и имперские штурмовики. Один парнишка нарядился сине-белым почтовым ящиком и забавно выглядывал из прорези для корреспонденции. Каждому из детишек Скотт выдавал по два шоколадных батончика, но почтовый ящик получил три – за лучший костюм. Малышей сопровождали родители. Более поздние гости, чуть постарше, приходили одни, без взрослых.

Последняя пара, мальчик и девочка в образе – вероятно – Гензеля и Гретель, явилась в половине седьмого. Скотт сразу же выдал им сласти, пока на него не наслали напасти (ребятишкам было лет девять-десять, и они не казались особо коварными), и спросил, кого еще они видели по соседству.

– Никого, – ответил мальчик. – Мы, наверное, вышли последними. – Он пихнул девочку локтем в бок. – Она возилась с прической.