Стивен Кинг - На подъеме

Скотт надел свои старые спортивные шорты и пришел к зданию департамента парков и отдыха без четверти восемь, больше чем за час до старта Индюшкиной гонки, но перед входом уже собралась изрядная толпа. В основном все присутствующие были в теплых толстовках (которые они сбросят по ходу гонки, когда разогреются). Очередь на регистрацию разделилась на два потока. Слева записывались «ИНОГОРОДНИЕ БЕГУНЫ». Очередь справа, к столу под табличкой «ЖИТЕЛИ КАСЛ-РОКА», была гораздо короче. Скотт снял защитную пленку с наклейки с номером и приклеил ее на футболку прямо над обманчиво выпирающим животом. Поблизости настраивал инструменты школьный оркестр.

Пэтси Динеро, хозяйка кафе «У Пэтси», внесла Скотта в список участников и велела ему идти на ту сторону здания, где начиналась Касл-Вью и откуда стартовала гонка.

– Поскольку ты местный, можешь немного схитрить и встать впереди, – сказала Пэтси. – Но вообще это считается дурным тоном. Лучше найди других с трехсотыми номерами и держись рядом с ними. – Она посмотрела на его живот. – Все равно с таким грузом ты скоро останешься в самом конце, вместе с детишками.

– Ну вот… – протянул Скотт.

Она улыбнулась:

– Правда глаза колет? Все эти бургеры с беконом и омлеты с сыром, они потом возвращаются и преследуют человека. Помни об этом, если почувствуешь тяжесть в груди.

Скотт присоединился к растущей толпе местных, уже успевших зарегистрироваться, и развернул карту. Маршрут представлял собой грубую петлю. Первые три километра: по Вью-драйв до шоссе номер 117. Половина пути: крытый мост через Боуи-стрим. Дальше – по шоссе номер 119 до того места, где оно переходит в Баннерман-роуд, пересекая городскую черту. На десятом километре участникам гонки предстояло подняться на Охотничий холм, также известный как Печаль Бегуна. Зимой детишки катались на санках с крутого склона Охотничьего холма, набирая огромную скорость, но высоченные сугробы по обеим сторонам обеспечивали безопасность. Последние два километра гонки проходили по Мэйн-стрит. Здесь участников будут ждать зрители и репортеры со всех трех портлендских телеканалов.

В ожидании старта все участники гонки разбились на небольшие группки. Они беседовали и смеялись, пили кофе и кока-колу. Все, кроме Дейдре Маккомб, казавшейся невероятно высокой и очень красивой в синих шортах и белоснежных кроссовках «Адидас». Она наклеила свой номер – девятнадцать – не по центру ярко-красной футболки, а высоко слева. Очевидно, чтобы он не закрывал эмпанаду и надпись у нее на груди: «“ПОЛЕ ФРИХОЛЕ”, МЭЙН-СТРИТ, 142».

Рекламировать ресторан имело бы смысл… но только если она считала, что от этого будет толк. Скотт подумал, что Дейдре наверняка понимала: толку не будет. Она должна была знать, что «ее» афиши заменили на менее спорные; в отличие от человека, который побежит в гонке с собакой-поводырем (Скотт видел, как у него брали интервью на линии старта), она не была слепой. Скотт догадывался, почему Дейдре не плюнула и не отказалась от гонки; догадывался, что она здесь делает. Ей хотелось утереть нос всем, кто воротил носы от них с Мисси.

Конечно, хотелось, подумал Скотт. В этой гонке она собиралась побить их всех: мужчин, женщин, детей, слепого с собакой-поводырем. И пусть весь город смотрит, как лесопьянка – к тому же состоящая в браке – зажигает огни на рождественской елке на главной площади.

Возможно, она понимала, что ресторан прогорел, и, возможно, была даже рада, что так получилось. Возможно, ей не терпелось уехать из Касл-Рока, но не раньше, чем она утрет нос жителям этого городка, который не принял ее с женой. И пусть они помнят, как она сделала всех. Ей даже не нужно произносить речь. Достаточно лишь улыбнуться своей презрительной улыбкой, которая скажет: вот вам, унылые, благочестивые, провинциальные ханжи. Замечательно поговорили .

Она разминалась. Согнула ногу в колене и подтянула за лодыжку к ягодице. Потом проделала то же самое с другой ногой. Скотт подошел к столу с напитками (для участников гонки – бесплатно, для зрителей – один доллар) и взял два стаканчика с кофе, заплатив доллар за вторую порцию. Потом направился прямиком к Дейдре Маккомб. Он не имел на нее никаких видов, никаких романтических притязаний, но как мужчина просто не мог не восхищаться ее гибкой фигурой. Она продолжала сосредоточенно разминаться, то и дело поглядывая на небо, где не было ничего интересного, кроме сизых туч.

Она готовится, подумал Скотт. Настраивается на гонку. Может быть, не на последнюю свою гонку, но на последнюю, которая действительно что-то значит.

– Привет, – сказал он. – Это опять я. Сосед-паразит.

Она опустила ногу и обернулась к нему. Ее губы сложились в улыбку – предсказуемо, как восход на востоке. Это было ее оружие. Ее броня. Возможно, за этой броней скрывалась не только ярость, но и обида. Однако она никогда никому этого не покажет. Никому, кроме, может быть, Мисси. Которой сегодня поблизости не наблюдалось.

– Кого я вижу? – сказала Дейдре. – Мистер Кэри! Да еще с номером. И большим пузом, которое явно побольше номера.

– Лестью вы ничего не добьетесь, – ответил он. – И потом, может быть, это просто подушка, которую я ношу под футболкой, чтобы вводить в заблуждение окружающих. – Он протянул ей стаканчик с кофе: – Хотите кофе?

– Нет, спасибо. Я позавтракала в шесть утра. Съела овсянку и половинку грейпфрута. Этого хватит до середины гонки. Там я сделаю остановку у киоска и возьму клюквенный сок. А теперь, если позволите, я бы хотела закончить разминку и медитацию.

– Дайте мне минутку. На самом деле я пришел не для того, чтобы предложить вам кофе. Я знал, что вы наверняка откажетесь. Я хотел предложить вам пари.

Она уже схватила правую лодыжку левой рукой и начала поднимать ногу, но теперь отпустила ее и уставилась на него так, словно у него на лбу вырос рог.

– Господи, вы о чем? И сколько раз вам говорить, что ваши попытки… я не знаю… обхаживать меня весьма нежелательны?

– Существует большая разница между «обхаживать» и «быть дружелюбным». Вы наверняка это знаете. Или знали бы, если бы не уходили постоянно в глухую защиту.

– Я не …

– Но я уверен, у вас есть причины для такого поведения, и давайте не будем спорить о смысле понятий. Я предлагаю простое пари. Если вы выиграете эту гонку, я никогда больше вас не побеспокою и не стану возмущаться насчет ваших собак. Гуляйте с ними на Вью-драйв, и если они снова навалят кучу у меня на лужайке, я сам все уберу и не скажу ни слова.

Она не поверила своим ушам.

– Если я выиграю? Если?

Он никак не отреагировал на ее замечание.

– Но если гонку выиграю я , вы с Мисси придете ко мне в гости на ужин. На вегетарианский ужин. Я неплохо готовлю, когда есть настроение. Мы сядем втроем, выпьем вина и поговорим. Растопим лед или хотя бы попробуем растопить. Нам вовсе не обязательно становиться лучшими друзьями, я этого и не жду. Очень трудно изменить точку зрения человека, полного предубеждений…