Стивен Кинг - На подъеме

– У меня нет никаких предубеждений!

– Но может быть, нам удастся установить нормальные соседские отношения. Вы одолжите мне чашку сахара, я одолжу вам пачку масла, что-то типа того. Если никто из нас двоих не выиграет эту гонку, то пари отменяется и все остается как есть.

– Правильно ли я поняла? Вы хотите заключить пари, что можете выиграть у меня эту гонку? Позвольте мне быть откровенной, мистер Кэри. Судя по вашему внешнему виду, вы – типичный белый американец, злоупотребляющий жирной пищей и далекий от спорта. Если вы выложитесь на трассе, все закончится судорогой в ногах, надорванной поясницей или сердечным приступом. Вам не выиграть у меня эту гонку. Никто не выиграет у меня эту гонку. А теперь, я вас очень прошу, дайте мне спокойно закончить разминку.

– Ясно, – сказал Скотт. – Я понял. Вы боитесь заключать пари. Я так и думал.

Теперь она начала поднимать другую ногу, но снова отпустила ее.

– Господи боже с прицепом. Хорошо . Давайте заключим пари. И оставьте меня в покое.

Скотт улыбнулся и протянул руку:

– Нужно скрепить договор рукопожатием. Чтобы вы не смогли отвертеться, когда проиграете.

Она фыркнула, но все же пожала ему руку. У нее было крепкое рукопожатие, и на мгновение – буквально на долю секунды – ему показалось, что он разглядел ее настоящую улыбку. Вернее, намек на улыбку, однако у него сложилось впечатление, что она умеет улыбаться, когда позволяет себе делать это по-настоящему.

– Хорошо, – сказал он и добавил: – Замечательно поговорили.

Потом развернулся и пошел обратно к своим трехсотым номерам.

– Мистер Кэри.

Он обернулся.

– Почему это так важно для вас? Потому что я… мы … представляем угрозу для вашего мужского самоощущения?

Нет, подумал он. Потому что в следующем году я умру, и прежде чем это случится, мне хочется сделать хоть что-то правильно. И это что-то не будет связано с семейной жизнью, здесь у меня все плохо, или с сайтами для сети универмагов, потому что эти ребята не понимают, что их бизнес напоминает артельную мастерскую по производству двуколок на заре автомобильной эры.

Но он не сказал этого вслух. Потому что она не поняла бы. Да и как ей понять, если он сам не понимал?

– Нипочему. Просто так, – наконец ответил он.

И ушел прочь.

В десять минут десятого, с небольшим опозданием, мэр Дасти Кофлин встал перед колонной из восьмисот с лишним бегунов, растянувшейся почти на четверть мили. В одной руке он держал стартовый пистолет, в другой – портативный мегафон. Бегуны с номерами до ста, включая Дейдре Маккомб, стояли ближе всех к линии старта. Скотта в его четвертой сотне окружали мужчины и женщины, которые встряхивали руками, делали глубокие вдохи и доедали последние кусочки энергетических батончиков. Многих из этих людей он знал. Женщина слева, поправлявшая зеленую повязку на голове, владела местным мебельным магазином.

– Удачи, Милли, – сказал Скотт.

Она улыбнулась и подняла вверх два больших пальца:

– Тебе тоже удачи.

Кофлин поднес мегафон к губам.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА СОРОК ПЯТУЮ ЕЖЕГОДНУЮ ИНДЮШКИНУ ГОНКУ! ВСЕ ГОТОВЫ К СТАРТУ?

Бегуны ответили дружным «да». Один парнишка из школьного оркестра протрубил в трубу.

– ТОГДА МЫ НАЧИНАЕМ! НА СТАРТ… ВНИМАНИЕ…

Мэр, улыбаясь широкой улыбкой профессионального политика, поднял руку со стартовым пистолетом и нажал спусковой крючок. Казалось, что грохот выстрела отразился эхом от низких облаков.

– МАРШ!

Бегуны, стоявшие в первых рядах, плавно двинулись вперед. Среди них выделялась Дейдре в ее ярко-красной футболке. Остальные участники стояли плотной толпой, и их старт прошел не так гладко. Несколько человек сразу упали, и соседям пришлось помогать им подняться. Милли Джейкобс толкнули на парочку молодых людей в велосипедках и бейсболках, надетых козырьками назад. Скотт подхватил ее под руку и не дал упасть.

– Спасибо, – сказала она. – Это моя четвертая гонка, и каждый раз на старте такая давка. Как будто на рок-концерте, когда открывают вход в зал.

Парни в велосипедках увидели лазейку, промчались мимо Майка Бадаламенти и трех дам, которые о чем-то болтали и смеялись на бегу, и скрылись из виду.

Поравнявшись с Майком, Скотт помахал ему. Майк вскинул руку в салюте, потом похлопал себя по левой стороне груди и перекрестился.

Все почему-то уверены, что у меня непременно случится сердечный приступ, подумал Скотт. Все-таки у мироздания извращенное чувство юмора. Почему бы вдобавок к потере веса не придать мне хотя бы немного стройности? Но нет.

Милли Джейкобс – у которой Нора однажды купила столовый гарнитур – улыбнулась ему на бегу.

– Первые полчаса весело. Потом будет трудно. На восьмом километре начнется ад. Но если прорвешься, откроется второе дыхание. Может быть.

– Может быть? – переспросил Скотт.

– Ага. Очень на это надеюсь. Хочется все-таки добраться до финиша. У меня получилось только однажды. Ладно, рада была повидаться, Скотт. – Она ускорила темп и умчалась вперед.

К тому времени, когда Скотт пробегал мимо своего дома на Вью-драйв, толпа бегунов уже растянулась в цепочку и на дороге стало свободнее. Скотт бежал быстрой трусцой, совершенно не напрягаясь. Он знал, что первый километр гонки – это еще не проверка на выносливость, потому что дорога все время шла под гору, и пока что Милли была права: это было весело. Дышалось легко, самочувствие было отличное. Для начала вполне достаточно.

Он обогнал нескольких бегунов, но это были считаные единицы. Его обгоняли чаще: среди обгонявших были и пятисотые номера, и шестисотые, и даже один скоростной дядька с номером 721 на футболке. Дядька вообще был смешной, с яркой вертушкой на шапке. Скотт особо не рвался вперед, пока нет. На прямых отрезках трассы он видел Дейдре, бежавшую ярдах в шестистах впереди. Ее красную футболку и синие шорты трудно было не заметить. Она тоже не напрягалась, бежала в свое удовольствие. Ее опережала как минимум дюжина бегунов, может быть, даже две дюжины, что совершенно не удивляло Скотта. Это далеко не первая ее гонка, и в отличие от многих любителей у нее наверняка есть четко продуманный план. Скотт полагал, что она подождет до восьмого или даже девятого километра, позволяя лидерам задавать темп, а потом начнет обходить их одного за другим и сама выйдет вперед не раньше, чем на Охотничьем холме. Возможно, даже уже в самом центре, на финишной прямой. Хотя в этом Скотт сомневался. Она не станет рисковать.

Он чувствовал легкость и силу в ногах и боролся с желанием поднажать. Просто не теряй из виду красную футболку, говорил он себе. Она знает, что делает. Вот пусть она и ведет.