Антон Первушин - Песнь самозверя

Дальнейшее кандидат-аспирант запомнил плохо, урывками. Много раз он терял сознание — вероятно, от шока и ужаса беспомощности. Связность мысли утратилась, и Серж воспринимал то, что с ним происходит, с отстранением, как наблюдатель. Сначала его долго проталкивали через какие-то гибкие тёмные трубы, затем он оказался в слабо освещённом люминесценцией пространстве, и ему почудилось, что все стенки вокруг покрыты огромными глазными яблоками на тонких улиточных стебельках. Он пытался разговаривать с ними, но получалась какая-то околесица.

Позднее Серж очнулся внутри мешка, который можно было бы принять за индивидуальную жилую сферу, если бы не сумрак и не хлюпающая под ногами вода. В первый момент он не решился попробовать её, но жажда давала себя знать: раскрыв фиксаторы и задержав дыхание, Серж снял шлем и зачерпнул воду перчаткой скафандра. Вода показалось свежей и даже прохладной. «Гамера заботится обо мне», — подумал кандидат-аспирант, но и эта мысль ускользнула. Иногда он снова начинать петь «Ла-ла-ла», иногда разговаривал с самозверем, рассказывая о Земле, о своей учёбе, о своей ловкости во время игр «Лунная куколка», о варп-кораблях и «Сагане-орбитальном». Никто не отвечал, поэтому Серж быстро сбивался. В плотном воздухе плавали тонкие белёсые нити и полупрозрачные пузырьки. Потом начались болезненные судороги, и Серж решил, что умирает от кислородного отравления. На этот раз он не испытывал страха, его сменило тупое равнодушие.

Потом кандидат-аспирант снова потерял сознание и пришёл в себя, видимо, через много часов, потому что обнаружил, что раздет донага, скафандр куда-то пропал, а левую руку обтягивают ленты растительного происхождения. Болело всё тело, но никаких симптомов отравления Серж не чувствовал. Прямо перед ним сидела тварь, похожая на большую модель Coccinellidae — божьей коровки. Её надкрылья, если можно назвать их надкрыльями, светились равномерным белым светом, образуя нечто вроде круглого экрана. Сходство усилилось, когда по «экрану» побежали чёрные точки и чёрточки. Они сложились в фигуру, в которой Серж без груда узнал упрощённую схему «Сагана-орбитального». Раздалась человеческая речь, кандидата-аспиранта затрясло, но он быстро понял, что слышит собственную песенку: «Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-лай». Ленты на руке сделались жёсткими, натянулись, подводя пальцы Сержа к схеме базы, изображённой на «экране». Песенка повторилась.

— Чего ты от меня хочешь? — спросил кандидат-аспирант и удивился тому, каким слабым и ломким стал его голос. — Я не понимаю.

Ленты дёрнули руку ещё раз, подводя пальцы к «экрану». Снова зазвучало «Ла-ла-ла». Кандидат-аспирант изо всех сил старался сосредоточиться, но в памяти всплыл только глупый стишок на старогагаринском. Серж медленно продекламировал:

Круглый «экран» часто замигал и погас, растительные ленты распались, освобождая запястье. Серж снова оказался в темноте. И кажется, отключился в который раз.

Очередной период прояснения наступил, когда он почувствовал, что его пеленают с ног до головы, а затем куда-то несут. Было темно, тесно и довольно неприятно. С какого-то момента Серж начал задыхаться в коконе и попробовал покричать, но из пересохшего горла вырвался только тонкий писк. Его довольно бесцеремонно бросили на твёрдое и потащили: сначала по горизонтальной поверхности, чуть позднее — по наклонной.

Наконец мучения закончились. Серж услышал резкий звук рвущейся ткани, в глаза ударил яркий свет, но его тут же заслонило человеческое лицо. Кандидат-аспирант проморгался и в первый момент подумал, что открывшееся ему зрелище — часть продолжающихся бредовых видений. Потому что на него смотрел он сам — Серж Ивановских собственной персоной. Может быть, чуть постаревший, более взрослый.

— Всё-таки ты мой сын, — услышал Серж голос Опры. — По-настоящему мой. Рада, что ты жив…

Здравомыслие полностью вернулось к Сержу только на борту «Сагана-орбитального», после того как Опра поместила его в пенал медицинского модуля, обклеила диагностическими датчиками и поставила капельницу. Но он почти ничего не пропустил из того, что рассказывала фигурант, пока организовывала лечение.

Опра говорила быстро, но вполне внятно, на универсале, не прибегая больше к «птичьему» языку. Она не называла имён, но Серж находился в таком состоянии, что ему казалось, будто он понимает даже намёки.

Опру действительно осудили за эксперименты с человеческой природой. Но не за модификацию яйцеклеток с целью получения новых видов, а за создание дубликантов — клонов противоположного пола. Она собиралась исследовать технологию направленной генетической мозаизации, повышающей разнообразие внутри вида Homo, для чего использовала собственные яйцеклетки. В результате на свет появился Серж, которого удалось выдать за обычного ребёнка.

Опре, конечно, помогали: геномик, не боящийся Ватикана, оказался востребован оппозицией, сформировавшейся в Трилобит-коме и Космофлоте. Многие из влиятельных учёных и менеджеров давно роптали, считая ограничения, накладываемые Этическим Университетом на исследования в области генной инженерии, устаревшими с любых точек зрения. Однако они не могли действовать открыто. Поэтому создавали на дальних планетах лаборатории, куда вербовали молодых перспективных специалистов.

Опру завербовал один из мастеров Трилобит-кома, но продуманный план сорвался из-за её собственной глупости и доверчивости: она почему-то решила, что муж — у неё был муж! — захочет отправиться в инопланетную колонию вместе с ней. Она ошиблась. В результате стала фигурантом уголовного дела с явным политическим подтекстом. Ватикану не удалось раскрыть всю сеть оппозиционеров. От преследования ускользнул даже мастер — позднее он сделал неплохую карьеру и ныне помогал Опре с организацией побега.

Она действительно готовила побег. Ей было что предложить оппозиции помимо технологии изготовления мозаичных дубликантов. Она сразу оценила значение дайкайдзю и возможные последствия их открытия для идеологических устоев Универсума. Существование иных интроспекций было вызовом и аксиоматике окулизма, и доктрине Tutela sacrum. Трудно даже вообразить, какие тектонические процессы начнутся в мировом научном сообществе, когда станет известно, что дайкайдзю Сагана-2 разумны.

Однако побег с космической базы, находящейся вдали от обитаемых планет, весьма непростое дело. Чтобы попасть на варп-корабль, нужно иметь предоплаченный контракт на транспортировку и пройти несколько идентификаций личности, включая молекулярно-генетическую. Опра знала, что если нет особых подозрений, то последняя идентификация проводится без учёта гоносом, и вспомнила о существовании Сержа, которого после суда передали под опеку эрзац-семьи Ивановских.