Елизавета Сагирова - Оазис

— Если Ян уговорит отца купить тебя ещё на полгода, — мой голос зазвучал так жалобно, что самой стало противно, — ты уедешь с ним?

— А вот тут самое главное! — Яринка сунула мне в руку наполненный стаканчик, я машинально взяла его. — Ведь в тот момент, как деньги будут уплачены, я стану свободной, а значит, могу идти на все четыре стороны? Но на все четыре я не хочу. А хотим мы с Яном пожениться, когда мне исполнится четырнадцать лет.

— Чего? Да тебя его отец скорее своими руками утопит, чем разрешит сыну…

— Погоди ты! — перебила Яринка, — Дослушай сначала. Думаешь, мы тупые совсем, не понимаем? Нам потому и нужно, чтобы старпёр ещё за полгода заплатил. Погасить долг и дождаться моего дня рождения. Потом Ян увезёт меня отсюда и мы поженимся, но так, чтобы никто не знал. А затем… пей, давай! За это тоже надо.

Подруга, не дожидаясь меня, лихо опрокинула свой стаканчик, но я лишь чуть-чуть пригубила вино, показавшееся сейчас даже кислее, чем в первый раз. Торопливо закусила конфетой, ожидая продолжения Яринкиного рассказа.

— Так вот, — заговорила она, — После того, как поженимся, мы убежим. Насовсем. Ото всех.

— И куда вы убежите? — спросила я, но за полсекунды до ответа, каким-то образом уже знала, что услышу. Может голос-без-слов шепнул, а может, проявила себя пресловутая женская интуиция.

— На Запад, — ответила Яринка и залпом допила вино. — На Запад.

Опять что-то шумно плеснуло в море, на этот раз, кажется, даже ближе, но я не обратила внимания. Запад. С того момента, как мы с Яринкой оказались в движущемся товарняке и стало ясно, что обратно нам уже не вернуться, я заставляла себя думать и о Дэне, и о других, и о своей мечте сбежать в далёкие счастливые страны, как о безвозвратном прошлом. Получалось это у меня не всегда, надежда упрямо теплилась под грузилом здравого смысла, время от времени напоминая о себе во снах, в случайных мыслях, в мимолётных грёзах о лучшей доле. И сейчас подруга двумя простыми словами разбудила её, подняла из почти уже зарытой могилы, вдохнула жизнь.

— На Запад… — шёпотом повторила я, смакуя каждую букву.

— Ну да! — радостно закивала Яринка. — Ян говорит — это реально, если есть деньги. У него есть кое-что. А я накоплю, буду танцевать каждый вечер в Айсберге, а днём мыть посуду или убирать номера, не важно.

Я машинально кивала, только сейчас начиная осознавать, что Яринка, описывая планы на будущее, говорит только о себе и о Яне.

— Ян, оказывается, давно об этом думал, как и мы, представляешь? — Яринка лучилась от счастья, не замечая той бездны отчаяния, в которую я погружалась с каждой следующей её фразой. — Ему многое не нравится здесь. Говорит, сплошное лицемерие. Людям рассказывают о духовных скрепах, о традиционных ценностях, а сами… те, кто во власти, творят беспредел. Все заповеди нарушают, да и вряд ли даже в бога верят, зато заставляют остальных.

Я кивала: хоть я не видела ничего, кроме тайги и приюта, и о том, как живут в городах обычные люди, имела мало представления, но понимала, что Яринка права. И Ян прав.

— Старый мудак, отец Яна, сам у власти, — продолжала подруга, — и Ян с детства на это враньё смотрит, он о Западе давно подумывал. А как сюда приехал да увидел, что здесь женщин продают-покупают, посмотрел на гостей… а это ведь всё не последние люди в стране! Так точно решил, что драпать отсюда надо, пока сам не стал как отец.

— Кстати, странно, что не стал, — осторожно заметила я. — С детства привыкнуть должен был ко всякому такому.

Яринкино лицо мгновенно смягчилось, губы изогнулись в нежной улыбке, ресницы опустились.

— Нет, он не такой. Мне мама говорила — к чистому грязное не пристанет.

Пытаться разубедить её в чём-то я не стала, да и не хотела. Пусть хоть кто-то из нас будет счастлив. А потом… ведь правильно подруга сказала: здесь вообще непонятно, что будет завтра, так не стоит и переживать.

Но Яринка вдруг насупилась, собрала на лбу складочку.

— Вот только мы ещё не решили, как быть с тобой.

— А что со мной? — осторожно спросила я и машинально сложила пальцы крестиком.

— Как выплатить твой долг так же быстро, как мой?

— А мой зачем так быстро выплачивать? — горько вырвалось у меня, и Яринка глянула с возмущением.

— Что значит — зачем? Ты думаешь, я без тебя куда-то поеду?!

Чувствуя, как приятное тепло зарождается где-то под сердцем, я неловко забормотала:

— Так ведь Ян… зачем ему ещё меня с собой тащить? Если не получится мой долг выплатить, вам нельзя оставаться…

— Молчи, — веско оборвала меня Яринка, — Яну я сразу сказала, что без тебя никуда, и он ответил — правильно, нельзя бросать друзей. Я же говорю — он такой… А мы с тобой потом ещё придумаем, откуда деньги взять, время есть. Давай-ка и за это выпьем.

Увидев, что она в третий раз тянется к бутылке, я запротестовала:

— Нет, я больше пить не буду! И так что-то нехорошо становится, голова гудит.

Как ни странно, Яринка не стала настаивать и покладисто кивнула:

— Тогда я сама всё допью. Вчера Ян не разрешил много пить, а мне интересно.

С некоторой тревогой я проследила за тем, как подруга, не отрываясь, осушила свой стаканчик и взялась за мой. И, чтобы как-то притормозить этот пугающий процесс, я спросила первое, что пришло в голову:

— Что ты чувствуешь, когда любишь Яна?

Яринка удивилась, даже слегка поперхнулась, зато прекратила уничтожать вино.

— Когда люблю? Ты имеешь в виду…

— Нет, нет! — я поспешно замахала руками. — Я про саму любовь. Как это чувствуется? Как ты вообще поняла, что влюбилась?

Яринка прикусила губу, и мне показалось, что сейчас она опять начнёт отнекиваться, но подруга призналась с неожиданной лёгкостью:

— Ты знаешь, иногда мне кажется, что я влюбилась в него сразу, с первого взгляда. Когда увидела за столиком в ресторане. Он такой непохожий на всех был, такой молодой, странный… а вокруг все эти пьяные свиньи хрюкают, и он среди них как ненастоящий, как сон. А разговаривать мы начали, так мне его голос очень понравился, как он говорит, спокойно всегда, негромко. А потом он меня поцеловал. Я раньше думала, как люди целуются — противно же, слюни, наверное, запах изо рта? А с ним не противно, наоборот… глаза сами собой закрываются, и хочется ещё целоваться. Ну, а уже сегодня ночью я совсем пропала. И не из-за того, что мы… переспали, а потому что он — такой же, как я.

Яринка замолчала, неосознанно вытягивая губы трубочкой и мечтательно прищурившись на звёзды. Я тоже ничего не говорила, в надежде, что подруга продолжит рассказывать и, благодаря её рассказу, мне в своё время будет легче распознать любовь.

Но она молча допила остатки вина, смяла пустые стаканчики, собрала в кулёк фантики от съеденных нами конфет и вдруг негромко засмеялась.