Елизавета Сагирова - Запад

— Хозя-аин? — наконец лениво переспросил он и манерой растягивать слова вдруг сильно напомнил мне Белесого. — Смотря о каком хозяине речь.

— А что, у тебя много хозяев? — тихо, но жёстко поинтересовался Бранко, особо выделив «у тебя», и охранник зло прищурился, но Бранко не дал ему ответить. — Если всё-таки хозяин один и он здесь, то иди и скажи ему, что приехал Джурич. Просто Джурич. Он поймёт.

Ещё секунду охранник оставался на месте, и на его лице отображалась мучительная борьба с самим собой. В итоге всё-таки решил проявить осторожность и не хамить странным гостям, не зная, кем они могут оказаться. Коротко кивнул и скрылся в крохотной будочке, что лепилась к стене у ворот.

Выскочил он из неё уже совсем другим человеком. Рот, совсем недавно искривлённый гримасой откровенного презрения, теперь улыбался во все тридцать два зуба. Ноги семенили крохотными шажками, а спина подобострастно изгибалась.

— Прошу вас, сударь! И барышня.

Ворота распахнулись, и я вслед за Бранко ступила на выложенную разноцветными камнями дорожку.

— Я провожу, — суетился охранник, но Бранко остановил его небрежным жестом.

— Не стоит. Я помню, куда идти.

И, оставив за спиной так и не разогнувшегося охранника, мы между усаженных цветами клумб зашагали к белому и блестящему на солнце, как кусок пиленого сахара, особняку с башенками и колоннами. А навстречу нам уже сходил с крыльца невысокий, но крепкий мужчина с такой же белоснежной, как его дом, улыбкой и полностью седыми волосами.

— Бран! — воскликнул он, приближаясь широкими шагами. — Бран, оленёнок, я знал, что ты вернёшься!

И прежде чем Бранко успел ответить, хозяин положил ладони парню на плечи и прижался своими губами к его губам.

Я открыла рот, наверное, в тысячный раз за этот насыщенный впечатлениями день. И было от чего. За время пребывания в Оазисе мне доводилось видеть разные поцелуи. Грубые и страстные, равнодушные и принудительные, бесстыжие и робкие, так что я могла без труда определить, к какой категории относился поцелуй, которым хозяин роскошного дворца в Черешнино встретил моего спутника. Это была страсть, неподдельная и всепоглощающая. Настолько искренняя, что Бранко не сразу нашёл в себе силы отшатнуться. А когда, наконец, отпрянул, машинально прижав ладонь к губам, я увидела, что его грудь взволнованно вздымается, а глаза замутнены каким-то неясным, но сильным чувством. Ностальгией?

— Не надо, Роб. — Наконец сказал он внезапно охрипшим голосом. — Я по делу приехал.

— Не вижу, почему бы двум благородным донам не совместить приятное с полезным, — непонятно ответил седой мужчина, но прикасаться к Бранко больше не пытался. Взглянул на меня.

— О, ты с барышней. Она тоже по делу?

Я еле сдержала рвущийся с губ нервный смех. Уж не знаю, можно ли было меня назвать барышней в какие-либо другие, лучшие времена, но точно не сейчас.

— Да, — Бранко явно было трудно собраться с мыслями. — Мы к тебе с просьбой.

— Что же, — седой хозяин кивнул мне. — Друзья моих друзей — мои друзья. Милости прошу в дом.

И он зашагал к крыльцу, не оглядываясь, уверенный, что мы последуем за ним.

Мы последовали. Я пыталась поймать взгляд Бранко, получить хоть какое-то объяснение происходящему, но он упрямо смотрел себе под ноги. А потом уже и я забыла обо всём, потому что изнутри дворец того, кого мой спутник назвал Робом, оказался ещё роскошнее, чем снаружи.

Я думала, что уже видела роскошь. В Оазисе. Айсберг был шикарным отелем, чего стоил хотя бы пентхаус Ховрина с прозрачным потолком и гранитным камином. Но и он не шёл ни в какое сравнение с тем, что предстало моему взору здесь в последующие часы.

Первое, что сделал Роб, рассмотрев нас получше — отправил мыться. Так и сказал, что не видит возможности общаться с теми, кто ночевал в мусорном баке. Видимо, старый знакомый Бранко привык без церемоний говорить всё, что думает. Разумеется, в таком огромном доме оказалась далеко не одна ванная комната, и я разлучилась со своим спутником, зато обрела сопровождение в виде молчаливой горничной, которая проводила меня по месту назначения, выдала огромное пушистое полотенце, одноразовый набор банных принадлежностей и даже совсем новенькие, в хрустящей целлофановой упаковке, халат и тапочки. Так же молча подхватила и унесла мою одежду, едва только я переступила бортик ванной. Я бы уже не удивилась, вернись она, для того чтобы собственноручно помыть меня, но такого, к моему облегчению, не произошло.

В ванной я нежилась долго. Сначала, закрыв глаза, просто лежала в тёплой пенной невесомости, потом очень осторожно помыла голову: под волосами ныли незажившие порезы. Большой и очень мягкой губкой помассировала тело, с горечью отметив, как похудела за последние дни: кости, казалось, выпирали отовсюду, даже оттуда, где их по определению быть вроде не должно. А когда почувствовала, что вот-вот усну, сморённая теплом и тишиной, с сожалением выбралась из воды. Вытерлась, намотала полотенце на мокрые волосы и едва успела накинуть халат, как появилась горничная, словно всё это время стояла за дверью. А может, так и было: наверняка в этом доме слуги вышколены до идиотизма.

Мне выделили угловую комнату на третьем этаже, маленькую, но очень уютную. С пушистым ковром на полу (здесь вообще было очень много пушистого) и неширокой, но мягкой кроватью, при одном взгляде на которую ещё больше захотелось спать.

— Отдохните, барышня, — сказала горничная, будто прочитав мои мысли, — вас позовут к ужину.

Наверное, за то время, что я отмывалась и отлёживалась, Бранко и Роб успели всё обсудить и решить, потому что ужин в просторной столовой с камином, хрустальными люстрами и прислуживающим нам официантом, куда я явилась уже затемно, проходил в непринуждённой светской обстановке. Я в основном сидела молча и только азартно поглощала выставленное на столе. А выставили там многое, так что мне, изголодавшейся в край, было где разгуляться. Не смутили меня даже многочисленные столовые приборы по обе стороны моей тарелки. Я вспомнила уроки этикета, что мне успела преподать в Оазисе утончённая Зоя и, вооружившись этими знаниями, справлялась совсем неплохо. Тем более что на меня всё равно никто не обращал внимания.

Бранко и Роб о чем-то оживлённо разговаривали, время от времени переходя на неизвестный мне язык. И не нужно было прислушиваться к их разговору, чтобы понять, что это добрая беседа старых друзей, которым есть что вспомнить. А судя по тому, как седой хозяин время от времени протягивал руку и ею нежно касался пальцев Бранко — не просто друзей.

Тем не менее, зря я думала, что про меня напрочь забыли, потому что, стоило мне с сытым видом чуть откинуться на спинку стула, как хозяин тут же обернулся ко мне с вежливой улыбкой.