Елизавета Сагирова - Запад

За спиной щёлкнула, открываясь, дверь купе, и выглянул заспанный Дэн. Он упёрся в меня тревожным взглядом.

— Дайка?

— Я здесь, — поспешила ответить я. — Всё в порядке, сейчас приду.

Дэн кивнул и исчез, а Яринка радостно шепнула:

— Беспокоится! Почувствовал, что тебя нет рядом — сразу проснулся.

Я сумела только неловко кивнуть и поспешила снова отвернуться к окну, пряча счастливую улыбку, машинально прижимая руку к животу под солнечным сплетением, где с позавчерашней ночи угнездилось ровное приятное тепло. То самое тепло, маленький кусочек моего долгожданного лета.

Но когда мне удавалось скрыть что-то от Яринки?

— Ну расскажи уже! — простонала она. — Целовались?

Я чуть помедлила с ответом. До сих пор мне были известны другие поцелуи. Настойчивые и бесцеремонные поцелуи Ральфа Доннела. С Дэном всё оказалось совсем не так. Он не проталкивал свой язык между моими губами, не клал по-хозяйски ладонь мне на затылок, фиксируя в удобном для себя положении, не запрокидывал мою голову назад до ломоты в шее. Дэн делал всё слишком бережно, слишком нежно, его прикосновения казались зыбкими, и для того чтобы убедиться в их реальности, хотелось уже самой прикасаться, прижиматься, ловить губами губы, стараясь удержать и продлить мгновения воздушной близости.

— Целовались, — ответила я Яринке и не сумела сдержать волнительного вздоха — слишком живы были воспоминания.

Подруга заметила это, расцвела и уточнила:

— Только целовались?

Только целовались. И это тоже было необычно, потому что с Ральфом у нас за поцелуями всегда следовал секс. Но Дэн даже не пробовал меня трогать нигде, кроме лица и волос, по которым он раз за разом проводил кончиками пальцев, словно желая убедиться, что я действительно здесь, с ним. Сколько продолжались эти невесомые поцелуи и прикосновения на тесной купейной полке? Я не помню. Я не помню даже, как мы уснули — только то, что сон мой тоже был невесомым и воздушным. А первое, что я увидела утром — длинные ресницы Дэна прямо у себя перед глазами. И, словно почувствовав мой взгляд, они затрепетали, поднялись…

Тепло в животе усилилось, начало распространяться по всему телу, и у меня снова сбилось дыхание.

— Ууу, подружка, — протянула Яринка, глядя на меня с весёлым изумлением, — да ты вляпалась!

Это точно. Начиная с нашего первого совместного пробуждения, мы с Дэном не расставались. В соседнее купе к остальным пришли вместе, в Тюмени на перрон сошли вместе, сотовые телефоны покупали вместе, в вагон-ресторан ходили вместе, а на следующую ночь ушли спать — тоже вместе. Жаль, что целоваться в темноте на этот раз не получилось: Белесый никак не хотел засыпать, не гасил свет у себя над верхней полкой, ворочался и вздыхал. Он был очень недоволен тем, что теперь связь с Михаилом Юрьевичем есть не только у него, а почти все деньги, выданные нам на дорогу, потрачены. Но я чувствовала, что мы всё сделали правильно. Телефоны необходимы, мы должны иметь возможность связаться друг с другом в любой момент. Что бы там ни задумали лидеры сопротивления, я не позволю им разлучить нас. Нет во мне пока той преданности делу, которая диктует Дэну смириться с чем угодно, что только может пойти на пользу Летним.

Снова щёлкнула и поехала в сторону дверь, на этот раз — соседнего купе. Выглянул Бранко и, увидев меня, многозначительно шевельнул бровями. Вчера, получив на руки свой телефон с новой сим-картой, он заметно оживился, перестал хмуриться и отвечать на вопросы невпопад, но, если это и заметил кто-то, кроме меня, то не подал виду.

— Привет, — сказала Яринка сербу, и он, кивнув в ответ, направился в конец вагона, перед этим ещё раз пристально посмотрев на меня.

— Слушай, — неловко бормотнула я подруге, — давай потом поговорим, я же вышла… это… в туалет мне надо.

— Смотри, Дэн совсем тебя потеряет, — хихикнула она, но посторонилась.

Бранко я увидела там, где и ожидала: в тамбуре. Тонкий и изящный, он стоял у вагонных дверей, и по его бледному лицу скользили золотые лучи встающего над тайгой солнца. Друг не поднял головы при моём появлении: всё его внимание было сосредоточено на новом телефоне, прижатом к уху. Я шагнула через порог, но не успела ничего сказать — Бранко протянул его мне. Я машинально взяла гаджет и лишь тогда подняла на серба вопросительный взгляд.

— Ответь, — шепнул он одними губами, настойчиво подталкивая мою руку вверх.

Подчиняясь его требовательному жесту, я прижала трубку к уху и опасливо произнесла:

— Слушаю.

Конечно, я ожидала услышать Михаила Юрьевича: кто ещё мог звонить мне, учитывая, что все остальные находились здесь же, в поезде? Но в трубке сквозь шорох разделяющего нас пространства раздался почти уже забытый, но всё равно сразу узнанный мною голос:

— Привет, Лапка.

— Как ты, лесная малышка? — сказал Ральф где-то далеко-далеко от просыпающейся под утренним солнцем тайги, от бегущей через неё серебрянной нити рельс. — Я беспокоился.

Летнее тепло, со вчерашней ночи поселившееся где-то чуть ниже моего солнечного сплетения, пропало, уступив место знакомой пустоте. Я отступила на шаг и беспомощно прислонилась к подрагивающей в такт колёсному ритму двери тамбура.

— Р…Ральф? — имя, которое раньше произносилось так легко, сейчас застряло хрипом в горле, и я закашлялась, прижав ладонь ко рту.

Ральф растолковал мою реакцию по-своему:

— Прости, Лапка! — горячо заговорил он в трубку. — Прости за всё, что произошло с тобой в Оазисе! Я не знал об этом, Ирэн и Карл обманули меня. Прости, что не смог приехать, когда обещал, обстоятельства оказались сильнее. Но я всё исправлю и всех накажу! Бранко сказал, вы едете в Красноярск? Куда потом?

Всё ещё до конца не осознав реальность нашего, такого нежданного, разговора, я тем не менее ответила сразу, подчиняясь давней привычке слушаться своего покровителя:

— Мы сами не знаем, куда потом. Нам ничего не говорят заранее, все распоряжения будут поступать постепенно, так безопаснее…

— Разумно, — я ясно увидела внутренним взором, как Ральф деловито кивнул. — Значит, так, слушай внимательно. Я буду выходить на связь с Бранко каждый день и от него узнавать о ваших передвижениях. По моим прикидкам, ехать вам ещё далеко, в Забайкалье. Так что время есть, и я обязательно придумаю, как вытащить вас.

Я отчаянно затрясла головой — нет, не надо меня никуда вытаскивать! — но Ральф, разумеется, этого не увидел.

— Держись, Лапка, — сказал он, мгновенно меня тон с делового на ласковый. — Ты натерпелась, но это позади. Скоро я заберу тебя туда, где ты будешь в безопасности, обещаю.

Боже, как рада я была бы услышать это от него год назад, в Оазисе! Как я тогда гадала, можно ли хотя бы намекнуть Ральфу, что я хочу вырваться с острова, что мечтаю о Западе! И вот он говорит слова, которые раньше прозвучали бы для меня пением ангелов, а я стою, прижимая телефон к уху онемевшей от напряжения рукой, и ничего не чувствую…