Елизавета Сагирова - Запад

— Не туда! — тонко закричал дед Венедикт, замахав руками на парней. — В другую сторону! К торговому центру, на подземную парковку!

Мгновение спустя мы уже резво двигались к остову огромного стеклянного здания, которое, оказывается, в лучшие времена было торговым центром. Дэн и Белесый с двух сторон вели под уздцы лошадку, а Ян бежал впереди, направляемый дедом Венедиктом.

— Левее! Где грузовик! Бордюр видишь?! За ним спуск!

Рокот стал громче, приблизился, и я невольно втянула голову в плечи, помня: именно этот звук пять лет назад положил конец всему, что было моим миром. К счастью, телега уже наклонилась вперёд и ускорилась, катясь под уклон, ныряя под здание, в тёмное пространство, где между многочисленных колонн то здесь, то там виднелись брошенные когда-то автомобили. Ещё какое-то время Дэн и Белесый вели лошадку вперёд с той же скоростью, потом перешли на шаг и наконец остановились, обернувшись к нам. Светлый квадрат входа остался позади, но льющегося в него пасмурного света хватало, чтобы мы могли различить лица друг друга. Какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь нашим учащённым дыханием да звоном капель из темноты. Рокот вертолёта смолк, будто пригрезился.

— Это нормально? — спросил наконец Белесый, тыча пальцем вверх, на низкий потолок. — Здесь часто вертушки летают? И если да, то почему мы, как идиоты, ехали посреди дороги?

— Нет, — качнул головой дед Венедикт, который, казалось, за эти минуты постарел ещё сильнее. — Не должно быть вертушек, в том-то и дело. Город пустой, ничего ценного не осталось. А военные дальше по берегу Амура.

Он махнул рукой куда-то в сторону и сгорбился.

— Как — дальше по берегу? — спросил Дэн, выразительно глянув на Белесого, — А шахты? Мы слышали, что здесь есть золотоносные шахты, куда пригоняют осуждённых.

— Есть, а как же, — охотно подтвердил дед Венедикт. — Бывший Маломырский рудник. Только до него ещё километров пятьсот по тайге на север.

— Ну а разве, — Ян тоже приблизился, опёрся о край телеги, — военные не могли лететь на вертолёте оттуда сюда или наоборот?

Дед Венедикт было задумался, но почти сразу снова покачал головой.

— Не припомню, чтобы на Маломыр вертолёты летали, только грузовики обычно ходят. Однако всяко может быть, и…

Снаружи послышался знакомый рокот, все вскинули головы. Рокот приблизился, затем снова стал отдаляться.

— Кружат над городом, — заключила Дульсинея Тарасовна. — Выходит, и впрямь что-то ищут.

— Ясно, что! — фыркнул Белесый. — Небось из Москвы уже известили, что надо искать.

— Почему тогда сразу на вокзале нас не дождались? — резонно возразил Ян, но Белесого это не смутило.

— Не успели, наверное. Может, слишком поздно информация пришла, сейчас только.

— Да кому мы нужны, вертолёт ещё гонять? — Яринка, разумеется, приняла сторону Яна. — Кто мы такие без Михаила Юрьевича и остальных?

— Очень даже кто, — разбила её надежды Дульсинея Тарасовна. — Мы те, кто может вывести на беглецов. А они давно у церкви как кость в горле.

— Ну а кто такие беглецы? — на этот раз заспорил Белесый, противореча сам себе. — Кучка дикарей в лесу, какой с них вред?

— Да мало ли какой, — туманно отозвалась старуха и начала слезать с телеги. — Вся задница мокрая, твою душу! Веня, ты бы хоть транспорт свой укрыл чем! Сушиться теперь как?

Я вдруг почувствовала, что у меня стучат зубы. Промокшая насквозь одежда мерзко облепила тело, а царящая вокруг подземная сырость не давала ей ни малейшего шанса высохнуть. Остальные тоже ёжились и обнимали себя руками за плечи.

— А костерок давайте! — весело отозвался дед Венедикт, ничуть не смущённый бабкиным наездом. — Всё равно до темноты теперь наружу нельзя.

Легко сказать. Воодушевлённые идеей согреться у живого огня, мы дружно кинулись на поиски растопки, но, не считая нескольких проржавевших автомобилей и десятка урн, подземный паркинг был совершенно пуст. Наступившее было общее уныние разогнал Дэн, задумчиво прищурившийся на утопленные в стене дверцы лифтов.

— А лестница тут есть? Наверху наверняка должна была остаться мебель.

Лестница, точнее, давно остановившийся эскалатор, нашлась в закутке за лифтами, но подниматься по зыбким ступеням нам строго-настрого запретила Дульсинея Тарасовна, приправив запрет парой страшилок о том, как некогда люди становились жертвами неисправных подъёмников, проваливались под их ступени, и перемалывались механизмами до состояния фарша. Пришлось карабкаться по окаймляющей эскалатор балюстраде, несмотря на то, что механизм его наверняка давно заржавел и перемолоть никого не смог бы при всём желании. Мне это далось тяжеловато из-за сумки с арбалетом, которую я, конечно, взяла с собой и которая, тяжело свисая с плеча на ремне, затрудняла движения. Дульсинее Тарасовне балюстрада оказалась и вовсе не по зубам, так что она осталась внизу с дедом Венедиктом, отказавшимся покидать свою смирную лошадку.

Первый этаж бывшего торгового центра встретил нас серым пасмурным светом, падающим из разбитых окон, и удручающей разрухой. Расколоченные витрины зияли пустотой, под ногами шуршал мусор, по длинным коридорам гуляли сквозняки. Какое-то время мы впятером настороженно бродили посреди этого хаоса, пока не поняли, что здесь искать нечего. Пришлось вернуться к эскалатору и карабкаться выше. На втором этаже Белесый предложил разделиться для пущей продуктивности поиска и, как самый хитрый, застолбил за собой весь этаж. Спорить с ним не хотелось — тем более, торопиться нам до темноты всё равно было некуда, а огромное здание манило следами былого величия, так что никто не оказался против того, чтобы подняться выше. Ян и Яринка вызвались осмотреть третий этаж, а мы с Дэном взяли на себя четвёртый, последний.

Там разрушений было меньше. Всё представляющее собой хоть какую-то ценность давно растащили, зато сохранилась относительная чистота и не наблюдалось такого погрома, как внизу. Взявшись за руки, мы с Дэном медленно двинулись прочь от эскалатора, стараясь не тревожить здешнюю тишину. Вещи, годные для растопки костра, нашлись без труда, и уже скоро мы стали обладателями трёх деревянных стульев и вороха обёрточной бумаги. Но так сразу уходить не хотелось: тем более, нам как раз открылось очень интересное, с моей неискушённой точки зрения, место. Просторный круглый зал, заставленный множеством разноцветных пластиковых столов и стульев, большинство которых сейчас были опрокинуты или сдвинуты в полном беспорядке, словно кто-то в панике метался между ними.

— Столовая? — шёпотом предположила я, и Дэн кивнул.

— Почти угадала. Раньше это называли фудкорт, от английского «фуд» — еда. Здесь продавали разные блюда и напитки, и люди, пришедшие за покупками, могли перекусить и отдохнуть.