Елизавета Сагирова - Запад

— Не ловит!

Этот голос, глухой и старческий, долетел со стороны, заставив нас вздрогнуть, а Белесого — рывком сесть, чуть не свалившись на пол. От неприметной двери в углу зала в нашу сторону двигалась чуть сгорбленная фигура. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать её, и ещё несколько — чтобы поверить своим глазам. Потому что уж где-где, а здесь никак не могло оказаться Дульсинеи Тарасовны, старой матери Юрия Михайловича, ехидной бабки из Красноярска, оставшегося в трёх тысячах километрах к западу.

— Да ладно… — в полной растерянности протянула Яринка, а Белесый, почему-то с великой досадой в голосе, вопросил в пустоту:

— Твою налево… она что, за поездом бежала?!

Старуха услышала и, оценив не то неуклюжий юмор бывшего охранника, не то сам комизм ситуации, издала сухой смешок.

— Не ждали, голуби? А баба Дуся тут как тут! Плохие новости вам принесла. Небось, думаете: чего Мишка не позвонил?

Она остановилась посреди зала и подождала, пока мы все, даже послушно поднявшийся с кресла Белесый, приблизимся к ней, виновато потупив глаза, словно провинившиеся школьники. Дульсинея Тарасовна хотела услышать ответ на свой вопрос, но с ответом никто не спешил: мы уже знали, что её сына арестовали в Москве и, учитывая совокупность обвинений, скорее всего приговорят к высшей мере. Белесый и Дэн, два негласных претендента на лидерство в нашем маленьком отряде, неприязненно переглянулись, наверняка ожидая первого шага друг от друга, но я опередила их обоих.

— Нам уже сказали про Михаила Юрьевича. Так это правда?

Дульсинея Тарасовна неуловимо преобразилась. Только что перед нами стояла насмешливая, острая на язык, но вполне безобидная бабулька, и вдруг, в один момент, она превратилась в насторожившуюся хищницу: ноздри раздулись, глаза сузились, правая рука нырнула под свободно свисавшую с плеч бахрому платка.

— Кто мог вам это сказать?! — голос зазвучал резко, но удивительно чисто, как у молодой женщины.

На этот раз переглянулись все: никто не хотел рассказывать, что отец нашего друга, скорее всего, оказался причиной беды, случившейся в Москве. И тогда Ян взял это на себя, в несколько предложений сумев объяснить щекотливость ситуации и свою не самую почётную роль во всём этом.

Дульсинея Тарасовна снова превратилась в старуху. Устало сгорбив плечи, дошла до ряда кресел и тяжело опустилась в одно из них. Она не сказала Яну ни одного резкого слова, не стала ни в чём обвинять, но с этой секунды больше не замечала виноватого рыжеволосого парня, словно его среди нас не было.

— Мы не знаем, почему это случилось! — с вызовом сказала Яринка, когда молчание затянулось. — Может, отец Яна здесь не при чём! Михаил Юрьевич и все остальные уехали из того дома сразу после нас, и Бурхаев не мог знать, куда!

— Этого и не нужно было знать, — глухо ответила Дульсинея Тарасовна. — Достаточно знать Мишку. А найти его труда не составит, лицо известное.

Я постаралась вспомнить наше знакомство с Михаилом Юрьевичем, первый разговор через видеосвязь в кабинете Агафьи. Не помню точно, кем он тогда мне представился, но, кажется, заместителем директора одного из московских заводов и бизнесменом по совместительству? Так это была не «легенда», и мой экс-жених действительно тот, за кого себя выдавал? Как же ему удавалось совмещать всё это с подпольной деятельностью?

— Михаила Юрьевича отец видел, — зачем-то признался Ян и совсем повесил голову. Снова воцарилось похоронное молчание, которое на этот раз нарушил Белесый, за что я в кои-то веки была ему благодарна.

— Бабуль, — деловито сказал он и, подойдя к Дульсинее Тарасовне и присаживаясь на соседнее кресло, — мы вам, конечно, очень соболезнуем, всё такое… Но вы ведь здесь оказались не затем, чтобы наши соболезнования выслушать? И, кстати… а как вы здесь оказались? Да ещё раньше нас!

— Много будешь знать — скоро состаришься. Раньше меня, — огрызнулась мать Михаила Юрьевича, но, подумав, всё же снизошла до ответа. — Прилетела я. Есть у нас способность летать в экстренных случаях.

Белесый уважительно поднял бесцветные брови. Я посмотрела на Дэна и по его растерянному взгляду поняла: он тоже не был в курсе, как далеко, а точнее, высоко простираются возможности Летних. Свои пилоты — это по-настоящему круто. Хотя, скорее всего, тут кому-то просто хорошо дали на лапу.

Яринка решительно взяла Яна за руку и потянула за собой. Они прошли к ряду кресел и уселись напротив Дульсинеи Тарасовны. Чуть помедлив, мы с Дэном последовали их примеру. И моя подруга, чьей прямой натуре претила любая недосказанность, спросила без обиняков:

— Бабушка, что нам делать дальше?

Уголок рта Дульсинеи Тарасовны дрогнул, она подняла на нас потухшие глаза, и я вдруг поняла, сколько душевных сил тратит эта старая женщина на то, чтобы продолжать дело сына, зная, что, скорее всего, его самого скоро не станет.

— Что делать? — удивлённо переспросила она, словно ждала чего угодно, только не такого вопроса. — Что должны, то и делать. Вы зачем сюда ехали?

Все почему-то посмотрели на меня. Пришлось ответить:

— Чтобы найти беглецов и уговорить их присоединиться к нам. Но разве теперь… когда случилось такое… это всё ещё нужно?

— Теперь это ещё нужнее, — веско сказала мать Михаила Юрьевича. — Теперь это просто необходимо, девочка. Именно поэтому даже я подняла дряхлую задницу и притащила её сюда, а в моём возрасте это уже не так легко и весело, как в твоём, хе-хе…

— А если бы ничего не случилось в Москве, нас здесь встречали бы не вы? — спросил Дэн, и старуха ответила:

— Если бы ничего не случилось в Москве, вас бы здесь, скорее всего, никто не встречал. Вас бы проинструктировали заранее, по телефону, и шагали бы вы сами куда нужно, как миленькие. Но Мишка позвонить уже не мог, поэтому пришлось мне поторопиться, чтобы перехватить вас.

Яринка, так и не получившая ясного ответа на свой вопрос, повторила его уже раздражённо:

— Так что нам дальше-то делать?

— А дальше мы пойдём, милая, — и, подтверждая свои слова, Дульсинея Тарасовна тяжело поднялась на ноги. — Пойдём к человеку, который сможет отвести нас куда следует.

— Вы с нами пойдёте? — изумился Белесый, глядя на грузноватую медлительную фигуру.

— Боишься не угнаться, голубь? — старуха одарила его ехидной улыбкой. — А ты не боись, идти недалеко.

Не дожидаясь нас, она заковыляла к двери, но не к той, через которую мы попали сюда, а к противоположной, выходящей в город.

— Постойте! — забеспокоился Дэн. — Разве здесь можно вот так разгуливать?

— Зачем это нам разгуливать, ноги топтать? — старуха не оглянулась. — Мы поедем, как белые люди.

— Как это — поедем? — обеспокоился на этот раз Белесый, но послушно зашагал за ней. — На чём поедем? А если нас увидят?