Варвара Еналь - Древние города [litres]

Ник деловито улыбнулся и выставил пятерню.

– Я сама сбежала, – мрачно возразила ему Мэй.

– Я собирался тебя спасти, даже нашел в палатке, но к тебе зашел Инак. Потому я решил подождать и посмотреть, что будет. А ты вдруг стала с ним обниматься. Представляешь, что я о тебе подумал?

– Как ты смог увидеть?

– Проковырял ножом дырочку в стене палатки, что тут сложного? У них столько всяких палаток – нужных и ненужных – стоит, что за ними раз плюнуть спрятаться.

Я оббегал все становище, и меня никто не заметил. Женщины готовили целый день, не отходили от главной печи, она там в центре. Мужчины сначала спорили и ругались у главной палатки, где спит Рик и его братья. Они никак не могли решить, кто должен опускать новую плату в источник. А я все подслушал и узнал все: и где ты находишься, и куда отправили Люка, и все остальное.

– Плата Енси… Чтобы им всем подавиться, жадюгам! – При мысли о том, что кто-то другой выведет дракончика из платы Енси, Мэй охватил гнев. Справедливый и злой гнев.

А пошли бы они все к Хамуру! И вошей всем им и их матерям, гады мерзкие!

– Полегче там, – сказал Тхан. – Спокойнее. В Храме полно плат, возьмете себе какую хотите, когда будете набирать мне Живой металл.

– Я не хочу любую. Я хочу плату Енси, – отчеканила Мэй.

– Нам нужна только плата Енси, нам не надо чужого, – добавил Ник.

– Это ваше дело. Думайте сами, как вы раздобудете эту плату. Мое дело – доставить вас к Храму и заступиться за вас, если что.

– Значит, боевая мощь нам обеспечена? – осведомился Ник.

– Да, малец. Боевая мощь у вас имеется, не сомневайся. Ты даже не представляешь себе размеры этой боевой мощи. – Тхан снова издал скрежещущий и одновременно громыхающий звук.

– Ты смеешься? – удивился Ник. – Ты смеющийся дракон, что ли?

– Приятно все-таки иметь с тобой дело, малец. Ты гораздо толковее своего брата. Да, я веселая машина.

– Тогда вперед, и не будем скучать! – воскликнул Ник.

– Вперед! – согласился Тхан и прибавил скорость.

Какое-то время неслись через фиолетовую густоту ночи молча, и Мэй ощущала лишь ветер и тревогу. И еще злость, увеличивающуюся по мере того, как вырастали в темноте очертания Костровой Башни и приближались огоньки костров, что горели вокруг нее.

Тишина ночи и сладкий свист ветра, сопровождающий полет, лишь распаляли эту злость.

Наконец, когда Мэй могла рассмотреть не только крышу Костровой Башни, но и узкие бойницы, светящиеся еле заметными огоньками, Тхан снова заговорил:

– Итак, вам надо попасть в Костровую Башню, а оттуда в Храм. Надо попасть незаметно, так, чтобы стража вас не схватила, мелкие. Я правильно понимаю?

– Правильнее некуда, – тут же согласился Ник.

– Тогда я доставлю вас к старому входу. О нем вы не знаете, энкью не показывали этот вход всадникам. Энкью оставили этот вход для себя, на всякий случай.

– Кто такие энкью? – не понял Ник.

– Откуда ты знаешь? – спросила Мэй.

– Я знаю. Я отлично знаю энкью, я же с ними работал, мелкая. В общем, через этот вход вы и доберетесь до Храма, а оттуда попадете в Башню. Все просто. И там я буду вас ждать, чтобы увезти. Мне бы хотелось, чтобы ты, Мэй, пришла уже с Живым металлом. Понимаешь?

– Отлично. Только не понимаю, как я его вынесу. Не в кармане же…

– Логично. Молодец, ты умеешь мыслить. В кармане нельзя носить Живой металл, ни в коем случае. Но ты можешь сделать это в специальной емкости. Она называется «мешок». Это специальный мешок для переноски плазмы.

Ты найдешь их в проходе, там есть кладовки, в которых полно разных штук. Ты догадаешься, мелкая. Я думаю, что ты догадаешься. В этом мешке и принесешь мне Живой металл. И тогда я унесу вас на остров, к вашим родным. Мы будем в расчете и на этом расстанемся.

– И ты улетишь? – не понял Ник.

– Да, несомненно. Но не станем забегать вперед, толковые ребята. Давайте решать проблемы по мере их поступления, договорились? Поступательное решение проблем, понимаете?

– Иногда твоя болтовня утомляет, – покачала головой Мэй. – Договорились. Вези нас к своему проходу.

– Я уже привез, мелкая. Мы на месте. Я опускаюсь.

И Тхан совершил посадку, пролетев некоторое расстояние влево и оставив силуэт Костровой Башни справа за спиной. Опустился на песок, выставил крыло, предлагая спуститься.

Вокруг царила темнота и песок. Над головой висел молчаливый Буймиш. И больше ничего в этих местах Мэй не увидела. Ни входа, ни скалы, ни домика – ничего, что напоминало бы о подземном ходе.

Только песок. Куда ни глянь – один песок. И даже вершина Башни оказалась скрытой за барханами.

– И шо? И куда щас деваца? – не понял Ник, оглядываясь и почесывая голову.

– Не надо никуда деваться, малец. Стой там, где стоишь, – проговорил Тхан.

В этот раз его голос прозвучал из огромной драконьей пасти. Глаза вспыхнули бешеным светом, хвост поднялся вверх и силой ударил в песок. После заработал, как огромная разгребательная лопасть, раскидывая песчинки, и Мэй порадовалась, что драконий хвост находится достаточно далеко от нее и Ника, иначе бы их засыпало песком.

Ник тер глаза и бурчал о том, что надо предупреждать, прежде чем швыряться песком во все стороны.

Оказалось, что Тхан просто-напросто раскопал вход в подземелье. Потом развернулся и подул на место раскопок, осторожно направляя воздух из глотки на каменные ступени, уходящие вниз.

Потом повернулся, и Мэй могла бы поклясться, что его пасть разъехалась в улыбке. Улыбающийся дракон!

– Готово. Вот он, вход к источнику. Мне туда не просунуть даже голову, но вы пролезете. Это как раз ваши габариты.

– Наверное, нужен ключ… – предположила Мэй. – А у нас их нет.

– Не надо. Это же не серверы роботов. Это подземный ход для людей. Энкью не запирали ход, они просто засыпали его песком.

Мэй взяла Ника за руку и двинулась к ступеням, на которых лежали желтые полосы света. Глаза дракона щедро освещали вход в подземелье.

Время меняет все вокруг. Разрушаются старые храмы и древние здания, исчезают с лица земли города, превращаются в развалины мосты и башни. Стареют и умирают люди, совершенно беззащитные перед временем.

Но для ступеней, которые проступили из-под песка в ту ночь, время было милосердным. Или сами ступени имели надежную защиту и были сработаны на совесть – Мэй не могла понять. Их гладкая белая поверхность отражала в себе сияние Буймиша, как отражает его поверхность океана: ясно и спокойно. Ни одной трещинки, ни одной зазубринки не уродовало белые ступени. Они уходили вниз четкими прямоугольниками, и по бокам от них проступали такие же белые и гладкие стены, чистоту которых нарушала лишь узкая темная полоска Живого металла, пробегающая по самому низу, как своеобразный указатель, направляющий путников вниз.