Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга [litres]

Миссис Мейбери помрачнела – а потом вдруг улыбнулась и помолодела на несколько лет.

– Эрнст, ты грубиян. И сукин сын. И еще то, о чем говорят только в постели. Ну хорошо, пусть будут кров и пропитание.

– И обучение. Плюс все дополнительные расходы. Скажем, счета от доктора.

– Трижды сукин сын. Ты всегда платишь за все, так ведь? Мне ли тебя не знать. – Она посмотрела на открытые окна. – Ну-ка отойди в сторонку, и мы завершим сделку поцелуем. Сукин сын.

Они отошли в угол, где никто не мог их видеть, и она отпустила Эрнсту сочный поцелуй, который наверняка поразил бы ее соседей.

– Элен…

Она губами коснулась его губ.

– Сегодня скажу вам – нет, мистер Гиббонс. Придется заняться малышкой.

– Я хотел только попросить не купать ее, пока я не приведу дока Краусмейера, чтобы он обследовал девочку. Так-то она ничего… но возможно все что угодно, от сломанных ребер до сотрясения мозга. О, конечно, можешь раздеть ее и обтереть губкой, от этого ничего не случится, да и доку будет легче ее осмотреть.

– Да, дорогой. Только убери свои блудливые руки с моего зада, чтобы я могла взяться за дело. Итак, ты идешь за доктором.

– Сию секунду, миссис Мейбери.

– Пока, мистер Гиббонс. Оревуар.

Гиббонс велел Баку подождать и направился в «Уолдорф», где, как и рассчитывал, обнаружил доктора Краусмейера – в баре. Врач оторвал взгляд от стакана.

– Эрнст! Что там случилось с домом Харперов?

– Ну а что ты слышал об этом? Бросай свое пойло и бери саквояж. Срочно.

– Ну-ну! Я еще не встречал случаев настолько срочных, чтобы человеку нельзя было прикончить выпивку. Тут забегал Клайд Лимер и угостил всех нас, в том числе и меня, – и ты хочешь, чтобы я оставил даровое питье? Он сказал, что дом Харперов сгорел и все семейство Брендонов погибло. Говорит, что он пытался спасти их, но опоздал.

Гиббонс подумал, что было бы неплохо, если бы однажды темной ночью с Клайдом Лимером и доком Краусмейером произошел бы несчастный случай со смертельным исходом. Но черт побери, если Клайд – не потеря, то в случае гибели дока за дело придется браться самому Гиббонсу, а на его дипломах значится отнюдь не «Эрнст Гиббонс».

К тому же в трезвом состоянии док был хорошим врачом. Но ты сам виноват в этом, сынок: двадцать лет назад ты беседовал с ним и выдал ему субсидию. Что ж, тогда он видел блестящего молодого врача, а начинающего пьяницу не заметил.

– Кстати, раз уж вы упомянули об этом, док, я видел, как Клайд спешил к дому Харперов. И если он говорит, что не успел их спасти, то я вынужден подтвердить его слова. Но погибла не вся семья: их маленькая дочка Дора уцелела.

– Да, конечно, Клайд так и сказал. Он сказал, что не сумел спасти лишь ее родителей.

– Это верно. Вот я и хочу, чтобы ты осмотрел эту маленькую девочку. На теле у нее множество ссадин и синяков, не исключены переломы и внутренние повреждения, а также отравление дымом и, безусловно, сильный эмоциональный шок. Это очень серьезно в таком нежном возрасте. Она сейчас у миссис Мейбери. – Гиббонс помолчал и негромко добавил: – Я полагаю, вам в самом деле следует поспешить, доктор. Как вы считаете?

Доктор Краусмейер уныло поглядел на свою выпивку, а потом выпрямился и сказал:

– Хозяин, будьте добры, спрячьте этот стакан под прилавок – я вернусь. – И он подобрал свою сумку.

Ничего плохого доктор Краусмейер не обнаружил, но дал девочке успокоительное. Гиббонс подождал, пока Дора уснет, а затем отправился подыскивать временное жилье для своего нового скакуна. Он направился к братьям Джонс: «Породистые мулы. Покупаем, продаем, сдаем в пользование, проводим аукционы. Качественные производители». Ипотеку братьям выдал банк Гиббонса.

Минерва, я не планировал этого; все случилось само собой. Я ждал, что Дору удочерят, несколько дней, потом несколько недель и т. д. Первопроходцы относятся к детям иначе, чем городской народ. Те, кто не любит детей, не становятся первопроходцами. Как только их дети выходят из младенческого возраста, они начинают возвращать вложенные в них инвестиции. В краю поселенцев дети – это выгодный актив.

Конечно, я не собирался брать на себя воспитание эфемера, даже не думал, что мне придется заняться этим. Зачем? Необходимости не было никакой. Я уже начал приводить в порядок дела и намеревался покинуть планету в самое ближайшее время, как только явится сын мой Заккур.

Зак тогда был моим партнером, наши отношения с ним основывались на взаимном доверии; он был молод – всего полтора века, – смышлен и упорен. Это был сын от Филлис Бриггс-Сперлинг – моей предпоследней в ту пору жены. Прекрасной женщиной была эта Филлис и превосходным математиком. Мы с ней сделали семерых детей, и каждый из них вышел умнее меня. Она была замужем несколько раз – я был у нее четвертым [56] Пятым. Четвертым был Джеймс-Мэтью Либби. – Дж. Ф. 45-й. мужем. И насколько я помню, первой из женщин получила памятную медаль Айры Говарда за сотню отпрысков, зарегистрированных в анналах Семейств. На это у нее ушло меньше двух столетий. Впрочем, Филлис была девицей простой, ей бы только карандаш, да бумагу, да время, чтобы посидеть за геометрией.

Но я отвлекся от темы. Чтобы извлекать выгоду из переселенческого дела, нужны как минимум подходящий корабль и два партнера, умеющие пилотировать его, а также способные сагитировать эмигрантов и возглавить их, а не бросать на произвол судьбы корабль, набитый людьми, как это часто случалось в начале Расселения.

Мы с Заком делали все как надо и по очереди исполняли обязанности космопроходца и лидера новой планеты. Партнер, который оставался после очередного отлета корабля, должен был быть самым настоящим первопроходцем; тут не сплутуешь и одними указаниями не отделаешься. Необязательно быть политическим главой колонии; я предпочитал избегать подобного бремени, чтобы поменьше тратить времени на трепотню. Важно было одно: он должен был уметь выживать, оказаться человеком, который может заставить планету прокормить себя и на собственном примере показать остальным, как надо это делать, а уж потом давать советы, если без них нельзя обойтись.

Первый рейс не приносит дохода. Капитан выгружает пассажиров и отправляется назад за новыми эмигрантами; вывозить с планеты, как правило, нечего. Расходы оплачиваются эмигрантами; выгоду можно получить, если оставшийся на планете партнер распродает поселенцам привезенный кораблем груз: мулов, оборудование, свиней, яйца. Поначалу в кредит. Это означает, что оставшийся партнер должен глядеть во все глаза и почаще оглядываться за спину, потому что мигрантам, испытывающим лишения, не нужно много времени, чтобы убедить себя, что этот парень спекулирует на их нуждах и его следует линчевать.