Павел Иевлев - Календарь Морзе [СИ]

…Надрывался покойный растаман Марли, изо всех сил убеждавший слушателей, что это была самооборона, а мне было обидно. Вот так думаешь, что ты такой весь из себя оригинальный и непредсказуемый, творческий и загадочный, а потом какой-то безопасник раскалывает тебя, как детсадовца.

Да, у меня был пистолет. Пафосный «десертный орел», инфернальное пуляло с калибром гаубицы, с которым можно ходить на слонопотамов, даже не заряжая. Я не попал бы из него даже в стену дома. Думаю, тот бармалейский командир, с которого я снял этот пистоль после первого, на факторе внезапности почти удавшегося, штурма базы, таскал его исключительно для престижа… Ну, или у него был маленький член. Я не собирался с ним воевать (мне вообще не полагалось там воевать). Прозвучит глупо, но я подумывал из него, если что, застрелиться — видел, какие забавные познавательные штуки проделывают бармалеи с пленными. Штурм отбили, отбили и второй, и пятый, и все эти дни я таскал на поясе тяжеленную железяку. «Главное, Антох, не стреляй с этой мортиры! — смеялся майор Коробцов. — Руку вывихнешь нахрен. Бери за ствол и лупи по лбу, больше толку будет!» А потом, когда все закончилось, и я принес пистолет сдавать, он подмигнул и сказал тихо: «Засунь в рюкзак и не свети. Будет трофей тебе на память. Только никому не хвастайся, а то все подумают, что у тебя член маленький…»

Пистолет мне нахрен не сдался, но я его почему-то взял.

…Как поёт по этому поводу Боб Марли.

Я из него ни разу не выстрелил. У меня было ровно две обоймы патронов — четырнадцать штук, — и новые взять негде. Бесполезный и небезопасный сувенир, но я так и не решился с ним расстаться.

К черту, надо выпить.

— А двадцать четвертого апреля, дорогие наши слушатели, люди отмечали День газировки!

В этот день был запатентован напиток с бульбышками. Поскольку то, что он вредный, придумали намного позже, у человечества было время спокойно им насладиться. Даже пресловутую кока-колу, и ту продавали в аптеках — на одной полке с героином (средство от кашля), опиумом (средство от поноса), амфетамином (средство от астмы) и кокаином (отлично помогает при прорезывании зубов у младенцев). Очень может быть, что именно за то, чем вы невинно наслаждаетесь сейчас, когда-нибудь тоже будут сажать в тюрьму. Так что вы уж поторопитесь насладиться! А я передаю микрофон Евгению Продулову и прощаюсь с вами до завтра!

Я запустил перебивку, уступил операторский стул Чото и вышел. Меня ждал бар в «Поручике» и, возможно, приятный вечер.

— Эй, привет, сосед! — встретил меня у подъезда местный алкоголик Дядьвитя. Он постоянно ошивается возле дома, где я снимаю квартиру, в поисках сшибить на чекушку. Я заскочил переодеться перед вечерним загулом и не был расположен к беседам, но Дядьвитя долгой практикой выработал в себе особую неотразимую прилипчивость, моментальную и прочную, как цианакрилатный клей. Проще было дать ему немного денег, чтобы отстал. Я уже полез в карман за кошельком, но он неожиданно отмахнулся:

— Не надо, сосед! Не нужны мне твои деньги, у меня зашибись теперь все!

— Работу нашел что ли? — удивился я. Дядьвитя не казался мне человеком, склонным к пошлому труду за деньги. Он личность цельная, ему от мира одно надо.

— Зачем мне работа, сосед? — засмеялся он. — Вот ты поработал — и в бар… В бар же?

Я кивнул, удивляясь профессиональной проницательности попрошайки.

— Во-о-от… — удовлетворённо сказал он. — А я теперь сам себе бар, смотри!

Он начал, покачиваясь, непослушными пальцами расстегивать ширинку…

— Блин, Дядьвитя, совсем мозги пропил? — зашипел я на него. — До сортира дойди, придурок!

— Не, ты не понял… — он, продолжая копаться в ширинке, достал из кармана стакан. — Талант у меня, гля!

Я отвернулся, в стакан зажурчало.

— Чистейшая, как слеза, гля! — Дядьвитя сунул стакан мне под нос, я нервно отшатнулся, но в нем действительно плескалось что-то прозрачное с сильным запахом спирта. Впрочем, с учетом источника, меня все равно замутило.

— Ну, как хочешь, — не обиделся он. — А я намахну!

Он деловито опростал стакан, икнул, распространяя мощный спиртовой дух, и констатировал:

— И нахрен мне работа, скажи? — у него был вид человека, живьем взятого в рай.

Дядьвитя неверными шагами побрел в сторону лавочки, а я отправился в квартиру, размышляя о законах сохранения. Старый алкаш давно уже питался алкоголем, как машина — бензином, перерабатывая в калории непосредственно спирт. Ни разу не видел его закусывающим. Но если потребляемый алкоголь вырабатывается его же организмом, это что, вечный двигатель первого рода получается?

На лестнице меня перехватил арендодатель, и пришлось отсчитать ему суточные. Удивительно, но он не выглядел при этом счастливым, как обычно. Вид у него был задумчивый и рассеянный, а уж когда он сунул деньги в карман, не пересчитав, я забеспокоился:

— Виталий, что с вами?

— А, Антон, ничего, ничего… — отмахнулся он, потупившись стыдливо. — Слушайте, а вот как вы думаете, талант — он от Бога или от… наоборот, в общем?

— Что-то там было насчет «ни один волос не упадет с головы человека без воли Божией», — припомнилось мне, — но я не специалист в духовных вопросах. А что, вас тоже накрыло?

Виталий помялся, оглядываясь, и нехотя признался:

— Да, сегодня внезапно заметил.

По лестнице мимо нас спускалась соседка с третьего этажа, корпулентная дама с лицом, исполненным вечной скорбью и столь обильная в кормовой части, что нам пришлось отступить на площадку.

— Марина Петровна, — неожиданно обратился к ней Виталий, — дайте денег.

— Сколько? — спросила она без малейшего удивления.

— Все.

Дама молча вытащила из сумочки расшитый бисером кошелек, протянула его Виталию и, отдав, так же спокойно пошла по лестнице вниз. Он раскрыл его, заглянул внутрь, вздохнул, закрыл обратно и окликнул даму:

— Марина Петровна, заберите, пожалуйста.

Вернув кошелек, он прокомментировал:

— Вот так вот. А ведь аренду из нее как клещами каждый раз выдирал… А теперь к любому подойду — и отдаст, ничего не спросит, — Виталий с интересом уставился на меня, но я строго сказал:

— Но-но, не советую!

— И вот скажите мне Антон, неужели это от Бога? Разве корыстолюбие — не смертный грех? Никогда не думал, что я такой… такой… — он махнул рукой и пошел по лестнице вниз.

Надо же, какие проблемы у человека…

В «Поручике» веселый и поддатый Славик громко втирал краеведу Пурсону:

— Нет, это вы не понимаете! Для нормальной работы правительства не нужно никакого совершенствования электоральных процедур! Никаких этих ваших избирательных фильтров, двухэтапности и прочих извращений.