Ольга Фикс - Улыбка химеры

А сейчас у нас что? Все базовые потребности удовлетворяются за счет общества. Жилье, еда, медицина, образование – ни о чем можешь не заботиться! Мы-то привыкли, мы-то уже и не замечаем! А вдуматься если – это ж какой прорыв! Кого ни возьми – сыт, одет, обут и в тепле. Причем вне зависимости от личного вклада!

Допустим, ты еще ребенок или кормящая мать, допустим, ты инвалид. Общество поймет, общество всегда войдет в положение! А почему? Потому что у него есть для этого ресурсы! Потому что закон у нас для всех один! Президент, и тот четыре часа в день на обувном складе вкалывает! А прежний, тот вообще на конвейере работал, на консервном заводе. На банках, собственноручно им закупоренных, личная печать президента стояла. И какая ж за этими банками в магазине вечно давка была! Люди издалека за ними приезжали. А у спекулянтов они и вовсе втридорога были. Ты этого не можешь помнить, ты маленькая тогда совсем была.

Короче, все у нас теперь довольны и счастливы. И не надо мне тут пытаться доказать обратное, опираясь на отдельно взятые случаи, упомянутые в учебнике излюбленным тобою курсивом. О них там для того и пишут, чтобы подчеркнуть, что любые исключения лишь подтверждают общее правило.

Ну, поняла, в каком духе рефераты надо писать? Примеров хоть отбавляй, хоть в учебнике, хоть в периодике, хоть в списке рекомендуемой мною литературы. Еще какие вопросы есть?

Макс глянул на часы, поднялся и стал собираться, не глядя, сметая в портфель все, что попадалось под руку, – телефон, зажигалку, тетрадки, ручку, планшет, теплые варежки… Скорей бы, скорей бы уже отсюда, а то ведь не ровен час… Нет, ну зачем вот она так стоит?

Машка облизнула губы кончиком языка. Не нарочно, конечно, просто они у нее пересохли. С октября топили в школе дай боже, в классе было жарко и душно до одури.

Макс перестал собирать портфель, отвернулся и подошел к окну. Две маленькие птички скакали, весело чирикая, с ветки на ветку, пока что-то их не спугнуло. Тогда обе они вспорхнули синхронно и улетели. Макс потер загудевшие виски.

– Максим Игоревич, а вот вы лично – счастливы?

– Маша, ну при чем тут?.. Дурацкий вопрос, ей-богу. У каждого из нас отыщется, если покопаться, что-нибудь такое, что сложно или вообще невозможно реализовать. Срабатывает принцип запретного плода. Конечно, это именно то, без чего невозможно жить! Хочу луну с неба сейчас, немедленно, без нее мне жизнь не мила! А раздеть тебя, поморить голодом пару дней, не дать поспать ночки три-четыре, и сразу все встанет на свои места. Нам просто слишком хорошо живется, пороть нас некому.

– То есть получается, смысл жизни в самой жизни? То есть в выживании? Ходи себе, дыши, ешь и всё? Не помираешь пока – и счастье?! А зачем тогда мы учимся, зачем стараемся чего-то достичь, зачем люди веками создавали всякое там искусство, зачем рвались в небо, зачем…

– Маш, ну что ты от меня хочешь? Счастье ж весьма расплывчатая категория. Одному видится в одном, другому в другом, третьему в третьем.

– Да ладно! А что вы на семинаре нам говорили? – Маша перелистнула страницы, отыскала нужное место и торжествующе зачитала: – «Счастье – это субъективное ощущение, возникающее у индивидуума в момент удовлетворения самых сокровенных его желаний». Как раз, получается, все очень просто. Вот вам, Максим Игоревич, чего бы сейчас больше всего хотелось?

Ох, с каким удовольствием он бы сейчас дернул раму, широко распахивая окно, и вдохнул бы полной грудью морозный воздух! Чтобы тот обжег ему щеки и лоб, чтобы в голове чуток прояснилось. Но рама была заделана наглухо, лишь в самом углу, под потолком, открывалась малюсенькая форточка для проветривания. Чтоб открыть ее, нужно было топать в кладовку за специальным крючком.

Макс сел на учительский стол верхом – имеет право, раз рабочий день давно уже кончился. Склонился над сидящей напротив Машкой, приподнял ее лицо за подбородок, посмотрел прямо в глаза.

– Вот скажи, зачем ты пришла? Ведь ты ж все это нарочно, да? Ты просто меня провоцируешь?

Максим тяжело задышал, сглотнул, двигая большим кадыком. Он так смотрел на нее сверху вниз темными, затуманенными глазами, что Машка испугалась. Таким она его еще никогда не видела! Она уж и забыла, как тщательно продумывала свой приход к нему, как долго готовилась. Она же вовсе не это имела в виду!

Но что она имела в виду, Машка вряд ли смогла бы теперь объяснить.

– Максим Игоревич, я…

Ей не удалось закончить. Максим накрыл ее губы своими. И стал целовать – яростно, исступленно, не давая ни отвернуться, ни вырваться, стискивая плечи жесткими, сильными руками.

В мозгу его словно что-то вспыхнуло, осветив разом все углы. Все вдруг встало на свои места, невозможное сделалось возможным…

Машка вскрикнула, змеиным каким-то движением вывернулась из его объятий и убежала.

Максим стал медленно приходить в себя, ощущая тяжесть в паху и ловя ртом воздух. В голове его тревожно трепыхалась мысль: «Расскажет кому-нибудь или не расскажет? И если расскажет, то что? И кому? Дусе бы еще ничего, Дусе-то я все смогу объяснить».

Потом к нему пришел стыд, и руки его взмокли от пота.

Сказание о любознательном Сандро

Сообщение на мейл: «Прочесть и разобрать к семинару во вторник. Самостоятельно найти ответы на следующие вопросы: 1) чему нас учит эта легенда? 2) к какому историческому периоду она относится? Обоснуйте свои ответы».

И было, когда химер сделалось так мало и встречались они так редко, что люди почти перестали верить, что они и вправду бывают.

Прослышал раз Сандро, что где-то в дальних горах, в пещере, обитает якобы химера. То ли сам кто-то видел, то ли люди рассказывали, а может, и во сне кому-то приснилось.

До смерти захотелось Сандро увидеть хоть одним глазком химеру живьем! Хоть и отговаривали его, что, мол, путь туда опасен и долог и неизвестно еще, есть ли там химера на самом деле. Люди ведь и соврут – недорого возьмут.

Никого не послушал Сандро. Вскочил на коня и поскакал в сторону дальних гор, еле видных на горизонте. Не день и не год скакал Сандро, а горы все никак не приближались. Не один конь под ним пал, не одна пара сапог на ногах его износилась, не одна теплая бурка до дыр изорвалась на его плечах. Однако ж долго ли, коротко ли, а все же добрался. Стоят пред ним горы сплошной стеной. И понял Сандро, что дороги дальше впереди нет. Одна лишь узкая тропка вьется, да и та где-то вверху совсем из виду теряется.

Что ж, делать нечего. Спешился Сандро, расседлал коня, хлопнул его напоследок по крупу и пустил бегать на воле. Закинул за плечи мешок и двинулся вверх по тропке. А тропа все у΄же, а гора все круче. И вот уж совсем тропы под ногами не стало, с камня на камень карабкается Сандро вверх. Все руки себе об острые выступы ободрал, все ноги о камни сбил. А гора все выше, а небо все ближе, а земля все дальше. Вот-вот сорвется, тут ему и конец придет.