Ольга Фикс - Улыбка химеры

Машке казалось, что в ушах у нее еще звучит: «Там свет в окне, там свет в окне! Он светит нам, тебе и мне. Как мотыльки, в дыму, в огне, мы все летим на свет в окне…» Ничего этого уже не будет. Осиротевшая гитара прислонена к стенке. Чехол сверху уже покрылся пылью. Машка почувствовала, как у нее начинает щипать глаза и свербеть в носу. От пыли, наверное, не иначе.

Лерка наконец выпрямилась и с дымящимся противнем в руках подошла к столу. Щеки у нее раскраснелись от жара, глаза заблестели, волосы над лбом закурчавились, образуя золотистый венчик.

– Ты сегодня прям королева! А что это на тебе такое надето? Неужель платье новое сшила?

– Не сшила! – Лерка хитро усмехнулась, опуская противень с шарлоткой на стол. – И это не совсем платье. Вот смотри!

При ближайшем рассмотрении платье оказалось искусно обернутым вокруг тела куском материи, причем на животе ткань была намотана таким образом, чтобы и поддерживать его слегка, и скрывать.

За последний месяц Лерка почти ничего не ела. С трудом ее удавалось уговорить проглотить кусочек. Поэтому похудела она ужасно, практически живот остался да кости. Пышная раньше грудь превратилась в два скромных холмика. Но ткань удачно драпировала углы и нежно подчеркивала округлости.

– И как это ты так ловко придумала! – восхитилась Машка.

– Да не я это! – Лерка неожиданно покраснела. – Это, видишь ли, Сережка мне сегодня ночью во сне приснился. Мы с ним сидели, как с тобой сейчас, и разговаривали. Про всякие пустяки, как всегда. Точно и не умер он, а из мастерской вечером вернулся. И я ему, не помню уже с чего, жаловаться начала. Что на меня вся одежда прежняя не годится. Где не сходится, где мешком, наоборот, висит. А новую ж глупо всего на пару месяцев покупать. Потом-то все ведь опять по-другому будет.

А он тогда достал с верху шкафа этот кусок ткани, я уж и забыла про него совсем, и стал показывать, как им можно обернуться, чтобы похоже на платье вышло. Несколько раз показал, на мне, на себе, словами растолковал. Ну и до меня дошло. На самом деле, ничего ж сложного! Я утром проснулась, взяла попробовала – и получилось! Так сразу на душе легко стало! Точно и в самом деле Сережка ко мне приходил. Даже испечь для него что-нибудь захотелось.

– Ну вот, всё, как вы и хотели. Львы рычат, орлы клекочут, драконы дым с огнем выдыхают.

– Ай спасибо, Серега-мастер! Ну удружил! Руки у тебя золотые.

– Да ладно, все оказалось не так уж сложно. Просто шестеренка одна истерлась, и вот из-за нее все… Не удивительно, если за столько-то веков! Надо ж, древние какую штуку сообразили! Мы тут ходим, думаем про себя, что типа по части техники сильно крутые. А они, выходит, еще тогда… И ведь сколько времени прошло! А механизм как новенький, почистить и шестеренку одну сменить. По-моему, врут нам всё про этот прогресс, ей-богу!

– Да, древние, конечно, тоже умели. Сережа, скажи секретарю, чтоб записал на твой счет…

– Ой, да что вы, не надо ничего! Мне ж самому было интересно. Ну где еще такое увидишь, тем более изнутри? По правде, я вас еще благодарить должен, что позволили покопаться. Для меня же это как в музее побывать. Даже лучше, в музее же ничего нельзя трогать.

– Ну, как знаешь. Обедать-то хоть останешься со мной?

– А как же! Если пригласите. Да, я вам еще что сказать-то хотел. Немножечко он все-таки заедает. Ничего не сделаешь, на рельсе одном зазубринка маленькая, и к ней ниоткуда не подобраться. Так вот, если трон, как дверца откроется, из стены сразу выезжать не будет, вы его чуть-чуть за ручку правую тряханите, совсем чуть-чуть, сильно не надо, и сразу все как по маслу… Попробуйте сами сейчас, при мне. Видите, вот, во-от…

За обедом, где, как обычно, подали паровые котлеты с пюре и творожную запеканку с тертым яблоком – Правитель, в связи с преклонным возрастом, сидел вечно на диете, – Сергей не выдержал и спросил:

– Скажите, а зачем он вам нужен? Ну трон этот золотой, со львами и прочей хренью?

– Для делегаций, Сережа. Надо ж как-то послам пыль в глаза пускать. А то совсем нас уважать перестанут.

Сергей уже успел убедиться, что Правитель был простым человеком, с более чем скромными личными потребностями. В огромном дворце, где ему по долгу службы приходилось не только работать, но и жить, Правитель занимал ровно две комнаты. Большой полупустой зал, где он ежедневно думал, и вот эту комнатушку в угловой башне, где они с Сергеем сейчас обедали. Кроме стола в ней с трудом помещались массивный шкаф с книгами, небрежно застеленная узкая кровать и шифоньер с парадными одеяниями и будничным тряпьем. На данный момент стан Правителя облегала застиранная хламида невнятно-зеленого цвета, с прорехами в самых неожиданных местах, обнажающими худое, жилистое стариковское тело.

К комнатушке, впрочем, примыкал балкон, куда они с Сергеем после обеда вышли покурить. С балкона открывался прекрасный вид на долину и тающие в вечерней дымке горы.

– Как же у вас красиво! Я раньше думал, небо такого цвета в компьютерных играх только бывает. И трава такая зеленая, прям шелковая! Все время потрогать хочется.

– Ну шелковая она только с виду. Будешь трогать, осторожнее, не обрежься. А цвет… Ее тут ручьи горные питают, а это, считай, самая чистая на свете вода. Сережа, а почему ты говоришь «у вас»? Ты ж теперь полноправный гражданин, неделю уже как статус беженца на паспорт сменил.

– Да я все как-то никак не привыкну. Все кажется, засну вечером, а проснусь там, у нас, с цепью на ноге или в поезде, везущем в концлагерь. Потом сердце же у меня там осталось. Лерка, малая. Лерке ведь уже рожать скоро. Я вам рассказывал, как мы с ней все время ругались, пока не придумали маленькую Верой назвать?

– Рассказывал. Красивое имя. Сережа, ты бы их навещал пореже. Она ж так с ума сойдет в конце концов. Я понимаю, в самом начале. Но сейчас-то, когда острый период прошел…

– Правитель, я, честное слово, стараюсь. Прям вот каждый вечер, ложась спать, себе говорю: «Нельзя! Нельзя!» И блоки ставлю, как вы меня научили.

– И что? Блокировка подводит?

– Нет. Просто не могу никак удержаться.

– Та-ак, – зловеще протянула узистка, елозя датчиком по Леркиному животу. – Чудненько.

– Что-нибудь не так? – встревожилась Лерка.

– Да все так! Не вставай пока, полежи пять минут. Я скоро вернусь.

Узистка вышла и возвратилась с сурового вида теткой в темных очках. Тетка сама взяла датчик в руки, поводила им по Леркиному животу и удовлетворенно кивнула.

– Ты права. Здесь все весьма характерно. Умница, не зря я тебя учу.

– Что, прям так и писать, Карина Валерьевна?

– Господи, конечно же нет! Окончательный диагноз всегда ставится после родов. А мы с тобой пишем обтекаемо: эхогенные участки в районе плечевого пояса. Сапиенти сат, так сказать, что вижу, то пою.