Ольга Фикс - Улыбка химеры

Максим оторопело уставился на нее.

– Маша, ты куда? С ума сошла? Тебя же увидят!

– Ничего, еще не так поздно. Скажу, за занятиями засиделась.

– Но что… почему вдруг? Ты обиделась на меня? Напрасно! Я, в конце концов, за тебя волнуюсь!

– Я понимаю. Но и ты меня пойми, пожалуйста. Я чувствую… что-то пошло не так. Мне сейчас надо остановиться и подумать. Я, может быть, какое-то время вообще не буду к тебе приходить.

– Час от часу не легче! Да постой же! Объясни толком, какая муха тебя укусила?!

– Никакая. Максим, не стой в дверях, дай пройти! Макс, ну не начинай! Максим, мне ведь и так трудно… Максим, ну пожалуйста!

Внезапно он сдался. Вот как понять этих малолеток?! Сперва сама вешалась на шею, теперь сама же…

– Ну и катись к черту! Не вздумай только возвращаться!

Пинком распахнул дверь, вытолкал Машку на лестницу, вышвырнул вслед за ней портфель. Последним в лестничный пролет вылетел платок и сам собой лег Машке на плечи.

Машка шла, глотая на ходу слезы, чувствуя, зная, что поступила абсолютно правильно, что иначе и нельзя было поступить. Слезы текли по ее щекам, но дышать с каждым шагом становилось легче. Пахло весной, и все крыши на ее пути плакали вместе с ней.

Химереныш исцарапал Ане все руки в кровь, не желая ни пить из соски, ни лежать спокойно в кувезе. Аня и укачивала его, и песенки пела, а он все шипел и норовил долбануть ее хвостом с ядовитым жалом на конце.

На самом деле, Аня его вполне понимала. Сперва плановое кесарево, о котором никто его заранее не предупредил. Внезапный свет, шум, гам, холод, боль от прививок. И никакой нигде мамы! Тут любой взвоет и зашипит. «Бедненький, – думала Аня, – вот попал так попал! А дальше, глядишь, еще хуже будет. Кто их знает, что они там с вами делают? Небось опыты какие-нибудь ставят».

И Аня старалась, несмотря на жало и когти, почаще заходить к нему в бокс, доставать из кувезы, разговаривать с ним, гладить, чесать за ушком. И похоже, малыш стал к ней привыкать. При звуках Аниного голоса он прекращал шипеть и начинал тихонько мурлыкать. Так тихо, что Аня и не была до конца уверена, мурлычет он или ей только кажется. Ну хоть не царапается и не шипит. Глазки у химереныша еще и не открылись. Аня все гадала, какого же они будут цвета.

– Не вздумай привязываться! – предупреждала Аню Юля. – Все равно его не сегодня завтра от нас заберут. Они ж все у Армии на учете, с первого официально подтвержденного узи.

Парень в форме лейтенанта, приехавший забирать у них малыша, оказался улыбчивым, симпатичным, с ямочками на щеках, короче, свой в доску.

– Ой, как он тебя! – сочувственно поцокал он языком. – Что ж ты ему когти-то не подрезала? Так и без глаз ведь остаться можно.

– Так не дается же!

– Не дается? Ну-ка, иди сюда, вояка! – Парень ловко подцепил малыша за шкирку. Полукотенок, полуптенец беспомощно повис в воздухе. – Вот так-то! У нас не забалуешь! Теперь стриги давай, а то как я с ним в дороге потом?

Осторожно, стараясь нигде не прихватить кожу, Аня укоротила кончики коготков.

– Ну вот, другое дело совсем! Сейчас мы тебя еще закутаем, чтоб ты у нас не замерз…

Теплый меховой конверт с завязками вокруг шеи вызвал такой взрыв возмущения и протеста, что Аня встревожилась.

– Он так не задушится?

– А я-то на что? Отслеживать буду, с рук не спущу. Если что, завязки ослаблю или по жопе, наоборот, надаю. Да ты не волнуйся! Небось он у меня не первый!

– А у меня первый, – застенчиво призналась Аня.

– Вон оно что! То-то я смотрю, ты с ним, как со стеклянным! На будущее знай – химеры эти в сто раз живучей котят! У кошек, говорят, девять жизней, а у этих вообще не пойми сколько. Клянусь тебе, сутки может в ведре плавать и не потонет. Три дня без еды и питья свободно проживет. Упадет если с высоты – на четыре лапы встанет, как кошка. А уж злющие! Когти – что, но ведь у них же через неделю зубы уже молочные пойдут! Это, я тебе скажу, вообще писец сразу! Все покусанные ходим. Не убережешься! Они ж злые, прыгучие! Зайдешь в вольер покормить – только успевай уворачиваться! На хвост мы им чехлы надеваем, там ведь яд, жахнет если по руке или по ноге – неделю отек не спадает и стероиды не помогут! Главное, никак к ним не подступиться. Вроде он и соображает уже что-то, а на контакт не идет. И так год целый, а то и все полтора. Моторика, как у обезьяны взрослой, а самоконтроля ноль. Говори с ними – не говори, учи не учи – все без толку.

– А как же вы…

– Так с ними ж армия воспитателей занимается! Логопеды, дефектологи, даже музо- и арт-терапевты. И хореограф специальный, они ж пластичные, сама понимаешь. Целая наука разработана. Историков подключили, старину всякую древнюю раскопали, как там с ними жрецы в храмах управлялись. Говорят, даже глиняные таблички с клинописью по складам разбирать пришлось. Потом все это как-то увязали с современными гуманными методами – и вуаля! – на выходе эти твари в два года уже говорят не хуже взрослых людей. Прям сразу целыми фразами, да такими еще заумными, что не разбери-поймешь. Короче, у нас там веселуха. Заканчивай школу и вербуйся к нам! Не пожалеешь! Нам такие, как ты, нужны.

– В смысле? Что значит такие?

– Красивые, в смысле. У нас же, сама понимаешь, военка. Парней в два раза больше, чем девок. Ты, кстати, в субботу что вечером делаешь? А то у меня увольнительная будет. Подъехал бы, погуляли б. Меня Костя, кстати, зовут.

– А меня Аня. Извини, Костя, но у меня парень есть.

– Вот так всегда! Ну ладно, спасибо этому дому, пойдем к другому. Пора нам с монстриком двигать. Ты как, Ань, не поцелуешь его на прощание?

Аня покачала головой.

– А меня? Да шучу, шучу! Ну, бывай, красивая! Глядишь, встретимся еще, погуляем! И про военку подумай. Я, между прочим, серьезно.

– Непременно, – пробормотала Аня, запирая за посетителем дверь изолированного бокса.

Через крохотный предбанничек она вернулась в послеродовое. Пора было развозить детей на кормежку.

Девчонки толпились у дверей палат, весело расхватывая своих малышей. Успевай только бирки проверять, чтоб не перепутать.

Раздав грудничков, Аня осторожно поскреблась в дверь последней в коридоре палаты.

– Ну как ты, Люда? Не болит у тебя ничего? А то, может, диклофенаку еще вколоть?

– Да нет, терпимо пока.

Девушка сидела на подоконнике, с тоской глядя вниз, на вычищенный от снега, подсыхающий на солнышке двор.

– Обед скоро будет, – не отставала Аня. – Рулет сегодня мясной обалденный, от одного запаха слюной захлебнешься! Давай я тебе из кухни кусочек попробовать принесу?

– Спасибо, не хочется. Я лучше потом, со всеми.

Как оно будет со всеми, Аня уже насмотрелась. Девчонки за столом без удержу трещали о своих малышах, а Люда сидела молча, уставившись в свою тарелку, изредка черпая из нее ложкой и через раз донося до рта. Потом вставала, не дожидаясь второго, и возвращалась в свою палату.