Геннадий Михеев - Карта русского неба

- Насколько я правильно понимаю, сделать вид, что забыли.

- И это — тоже.

- Знаешь, старик... мне вот, что загадочно: испокон веков человечество всякие ненормальные места делает объектом религиозного поклонения или как минимум — культа. - Миша обвыкся с видимой пассивностью Тимура и знает, что тот, несмотря на свою явную манию грандиозо, все же внемлет. Тем более что комплекс гения — оборотная сторона комплекса неполноценности. - Неважно: поклоняются высшим силам или чертовщине — все одно мы всегда наблюдаем обрядность. Здесь же...

- С религией, - изрек Тимур, - плохие люди, следуя парадигме воздаяния, будут себя по крайней мере сдерживать. Но еще с религией хорошие люди делают скверные вещи. А здесь человечество имеет дело с непонятным явлением, про которое неизвестно даже, будет оно сдерживать или провоцировать.

- Это, как ты выражаешься, явление — творение человеческих шаловливых ручек. - Миша внутренне обрадовался, что таки завел друга. - Там более что все эти слухи...

- Именно поэтому мы здесь. .

- А где же тогда остальные толпы ученых мужей...

- Которые признаются в том, что научный мир в очередной раз, как та лошадка, которая на скачках просила поштавить на нее, не шмог и сотворил наногиперкирдык?

- А что... больше не существует бескорыстных фанатиков?

- Старик, ты себя бы же в себе и замкнул. - Тимур смачно усмехнулся. - Фанатики — движущая сила всякой религии, ревнители культов. Мы здесь в том числе и потому что в нас есть религиозное чувство...

...«В нас», внутренне ухмыльнулся Миша. Это ты здесь типа хитроумный идальго, я же — твой верный сбоку припека...

- Надо же... - А я полагал, мы движимы чистым любопытством.

- Тайна — основа и религии, и науки. Мы — существа полифоничные. И наша цель — истина. Мы просто попытаемся узнать, что это за хрень такая и как она функционирует.

- А — она?

- Хрень?

- Хомо мобиле.

- Да чёрт ее знает, кто она и куда тащися.

- Давеча ты выразился, что направление-то у нас — одно...

- Да неизвестно еще, блин!

М-м-мда... завел человека на свою беду. Миша предпочел перевести разговор на более низкий уровень:

- Между прочим согласно научной статистике женщинам в мужчинах более всего нравятся ягодицы.

- Да... да... но и пресс — тоже. А так же торс. Хотя... наверное, все же — прежде всего нематериальные вещи: ум, благородство, отвага.

- И юмор. А ты знаешь, что самая трогательная и прекрасная любовь — у слизняков?

- Почему.

- Потому что они рождены ползать и делают это виртуозно. -

Мише приятно, что физик не знает того, чего не знает Миша, смотревший когда-то французский документальный фильм про любовь слизней. Жуткая картина: два отвратительных существа сплетаются телами, ласкают друг дружку, а потом у обоих из голов вырастают пенисы, которые тоже оплетают друг дружку. Кафка наяву. - Они все делают красиво и целесообразно.

- Ты про кого?

- Да про слизняков же! - Миша вдруг расхохотался. - Помнишь заброшенную школу? А там книжку подобрал. Тургенев для детей.

- Он что: юморист?

- ...А вот, слушай... Иван Сергеич Тургенев. Первая любовь.

- К Му-му? Или к слизнякам?

- Почти. - Миша включил фонарик, достал потрепанный томик, нашел заранее отмеченное место и принялся клоунским тоном декламировать: - Ее грудь дышала возле моей, ее руки прикасались моей головы, и вдруг — что сталось со мной тогда! — ее мягкие, свежие губы начали покрывать все мое лицо поцелуями... они коснулись моих губ... Зинаида произнесла: ну, вставайте, вставайте, шалун безумный, что это вы лежите в пыли...

После некоторой паузы Тимур выдал:

- А ты озабоченный. У тебя в глазах мельтешат тургеневские дамочки с собаками. И тебе не кажется, что эта милитаризированная незнакомка у нас уже колом в голове встала?..

...С утра, отправившись в путь, продолжили чесать языки. Конечно же, тон задал экстраверт Миша:

- Человечество подвел Льюис Керолл.

- Да только ли он один. - Многолетняя разлука не разучила мужчин понимать друг друга с полуслова. - Здесь и Булгаков, и Бредбери, и Бродский потоптались.

- Ха! Одни «Б».

- И бэ, и ка, и вообще весь алфавит, включая пэ. Научились фантазировать — и понеслось.

- Грани культурного развития.

- Культурное растение — не потому что воспитанное. А потому что его культивируют. Иначе — одичает.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что у нас есть кураторы - ну, там, на верхах.

- Твой этот куратор сидит у тебя внутри. Но вот... Миш, что у нас — золото?

- Мычание.

- Давай тогда и помычим. Каждый о своем...

Очень скоро действительно удалось в некотором роде помычать. Или уж не знаю, как назвать те звуки, которые друзья выдали при виде следующей картины: раздвоенное дерево, а промеж стволов торчит задница — та самая, в камуфляже. Зайдя с фронтовой части, мужчины уткнулись во взгляд какающей мыши. Панама валялась на траве, кислотно-фиолетовая шевелюра лучилась во все стороны. Хомо мобиле в прямом смысле опростоволосилась.

- Вы живы? - Деловито спросил Тимур.

Дама в ответ прошипела яко кобра.

- Защемило, значит. - Ернически-деловито заключил Миша.

Соратники едва сдерживали смех. Оба подумали: это ж надо быть такой дурой! Видать, точеная талия не всегда на пользу идет.

- Вам помочь?

Девица, даже не прошипев, зло стрельнула выразительными глазенками.

- Тогда мы пойдем. Уж.

Мужчины и впрямь развернулись — и почапали.

Все же она не выдержала своей гордыни: внятно произнесла:

- Уроды.

И взвыла коровою.

- Да, ты прав, старик. - Заключил Миша. - Мычание — действительно немалая ценность.

Друзья вернулись к дубль-дереву. Покачали головами.

- Придется распиливать.

- Туловище?

- Там видно будет.

Миша с Тимуром, зайдя с тылу и спереди, ловко извлекли тело.

Из кустов, вчера, она смотрелась супервуменом, а на самом деле — малышка примерно с метр шестьдесят. Лицо — мальчишечье, хотя не без черт женственности. Может она и выкрасилась только для того, чтобы уж явно не походить на серую мышь.

- Больно?

Женщина ответила гримасой страдания.

- Эффект сдавливания. Может у вас гематомы. Или внутренние органы повреждены.

- Все о’кей. - Заявила незнакомка заносчиво. И нелепо повалилась набок.

Женщина пребывала в обмороке. Мужчины не знали, что предпринять. Посмотреть область живота и поясницы на предмет травмы как-то неприлично. Расстелили палатку, жертву собственной глупости аккуратно уложили и постарались привести ее в чувство. Миша внимательно разглядел ее лицо и увидел множество изъянов.

По счастью, она открыла глаза. Едва ощупав себя, сразу вскочила. Хромая, молча добрела до своего рюкзака, валявшегося у злополучного дерева, принялась напяливать на себя панаму. Друзья вновь чуть не расхохотались, ибо как истинно комичный персонаж, женщина действовала с абсолютно серьезным выражением лица.