Геннадий Михеев - Карта русского неба

- М-м-мда... - Рассудил Совокис. - Хорошо все же над вымыслом слезами облиться. Даже если все - правда.

Нафигая сидела расплывчато, как будто бы она только что исполнила "Болеро" на арфе.

- А какую ты мораль вынес из всех своих злоключений, о, странник?

- Думаю, в любой ситуации не надо верить кому либо, не надо бояться и не... а вот здесь я точно не знаю.

- Не просить?

- Просить-то как раз надо. Ну, чтобы отстали. Оно конечно, не подействует, но попытка зачтется. Ах, да: я сформулировал. Всегда надо создавать миф. Только м может управлять коллективом. Только...

- Погоди, странник. Ты же ранее говорил о молитве, кажется. И о том, что слова материализуются.

- Там у меня ошибочка вышла. Всегда надо быть на шаг впереди, то есть, придумывать золотой сон, сбывающийся не слишком быстро. А Кунгу-Юмо оказалась слишком близкой целью. Надо было навешать лапши про Алмазный Член или Коммунизм. Тогда бы мои соратники - ну, хотя бы какая-то их часть - были бы здесь, а не в Царстве Мертвых. Но нельзя так же быть на много шагов впереди. Не поймут и отправят на Голгофу.

- Может быть, может быть... - На самом деле Совокис размышлял: "Ах ты, хитрожопый москаль. Вот не погубил бы Димитрия, может, ему приглянулась бы моя очаровательная дочь..." Олег действительно столь красочно описал свою "правую руку", что такого нельзя не захотеть. В смысле, как мужчину, а не как жаркое. - Чего же тебе сейчас хочется, о странник?

- Только одного, уважаемый Совокис. Домой...

А пес его знает!

- Эка вы натерпелись-то! - Жалостливо воскликнула Нафигая.

- Это все потому, - убежденно заявил Совокис, - что в тех краях плохо развиты художественная самодеятельность и физическая культура. Все беды от праздности.

- Вот как вы точно все сказали! - Искренне подчеркнул Олег. Он понял, что путь к спасению лежит через лизание. Ну, правда-правдой, а выживают хитрые. Закон Дарвина.

Совокис понял, что гость не совсем искренен. Но все же ему было приятно. Всякий правитель на склоне карьеры прекрасно осознает все свои ошибки - Совокис чувствовал, что подданные не в полной мере приветствуют все благо, которое старается втереть голова - но хочется уже душевного покоя, а посему лизоблюдам работы достанет всегда.

Правитель Дерзкого берега предоставил Одисову судно, снаряженное некоторым запасом провизии - и с некоторым сожалением отправил восвояси. Прежде всего печаль Совокиса состояла в том, что потерян был приятный собеседник. На дерзком же берегу остаются лишь те, пред которыми бисер рассыпать себе дороже. Когда все разошлись с берега, на занятия по искусствам и физические тренировки, Нафигая еще долго стояла, вглядываясь в горизонт - даже после того когда точка совсем растворилась в небытии. Девушка томно произнесла:

- И чего ж вы все уплываете и уплываете-то. А так хочется сказать: "Ну, здравствуй! Наконец ты приплыл..."

Олег не совсем был уверен, правильное ли направление указал Совокис. Будучи воробьем стреляным, последний алканафт руководствовался исключительно персональными знаниями и навыками, ориентируясь по солнцу. И вот наконец его лодка вошла в русло великой сибирской реки. Правда, для этого должны были пройти полтора месяца не лишенного лишений плаванья. Еще столько же Одисов волок плавседство вдоль левого берега бурлаком. За этот период времени он снова оброс, истощился, и теперь скорее напоминал калика перехожего, нежели видного и хитромудрого москальского воина.

Одисов совсем не был уверен в том, что Пелагея его все еще ждет. Если она вообще жива; возможно аборигены с содружестве с недобитыми хохлами разорили Аргоново, сровняв его с землей. Вообще, есть за что. Здесь Олег был частично прав: как аборигены, так и хохлы все еще копят ненависть. Таковая еще выльется в нечто такое, отчего вся Ойкумена содрогнется. Но это потом, потом...

Между тем минул уж год с той поры как в Аргоново приходил странник, уверивший атамана, что с устройством Пелагеевой судьбы ровно этот срок следует обождать. Никаких новых сведений о судьбе Одисова не поступило, а фишка с саваном для Пелегеева отца прокатывать перестала, ибо даже глупые поняли: Бульдог еще спляшет на многих-многих похоронах. И назначена была свадьба славного богатыря Ильи с Одисовой законною супругой.

Якисов уже вовсю сдружился с Одисовым-младшим, и Пелагея частенько и сама призадумывалась: а не составить ли и вправду новую партию? Подкрадывается старость, много всего упущено. Столько лет не кон... ну, в общем, верность-верностью, а силы природы еще никто не отменял.

Как почти всегда и получается в жизни, Олег пришел на родину аккурат накануне сочетания брака (а ведь согласитесь: хорошее таким словом не назовут!). Завидя странника, аргоновцы подавали ему милостыню, но никто не узнавал пришедшего. Да и вообще... понарасплодились, будто перед вторым пришествием. После войн много таких бичей по Белу Свету шляются, поди, угадай, кто из них пророк, а кто чисто косит.

К себе пойти не решился, а в душевном волнении пошел к Агапию Хмарову. Атаман для себя уже решил: хватит засланцев! Если и этот начнет отговаривать насчет грядущего висилья, вопреки древней традиции каликов не обижать прогоню к лешему и фамилии не спрошу.

Но атаманское сердце почему-то смягчилось. Он принял путника и стал расспрашивать о том-сем. Выяснилось, что нищий неплохо знает подробности москальско-хохляцкой войны, а некоторые эпизоды описывает будто сам принимал в них участие. Путник отрицал свою причастность к бойне, утверждая, что все слышал от случайно встреченных на просторах Сибири покалеченных конфликтом таких же несчастных. Агапий решился задать сакраментальный вопрос:

- А не слышал ли ты, болезный, о судьбе нашего аргоновского воина Олега Одисова?

- Что-то такое слыхал. - Ответствовал дитя странствий, закатывая глаза. - Но ведь столько их было - невинных и виновных жертв человеческой агрессии. Хотя...

Хмаров напрягся.

- Ходят сказания о том, что группа этих ваших людей на лодке "Алка" отправилась в странствия по Мировому океану.

- Ну, прям и по Мировому.

- А то. Есть такой священник, который не в церкви служит, как все порядочные попы, а таскается по Мировому Океану. Его, кажись, Феодор зовут, то ли Жеребцов, то ли Меринов, а, может, Конюхов. Запамятовал. Тоже из наших, то есть, сибиряков. Если уж такого рок бросает во всякие передряги, почему бы и алканафтам не...

- Постой-постой. Ты меня уже запутал. Говори ближе к телу. Что слыхал об Одисове?

- Всякое вообще говорят. Но жив. Точно жив. Скитается только - хотя и не поп.

- А доказательства? - Агапий как будто в полымя попал. По крайней мере, стало ему не по себе - самогону нагнали, гости заряжены, свадьбу отменять западло.