Александр Михайловский - Второй год новой эры

Получается, что со временем англичане все-таки победили в извечном англо-французском противостоянии… На этом фоне новость о том, что все мы – и люди из восемнадцатого века, и люди из века двадцать первого вместе провалились в такое дремучее прошлое, что у него даже и истории нет, не вызвала у меня особого шока. Только удивление… Правда, дата представлялась сомнительной – тридцать восемь тысяч лет до Рождества Христова. Ведь каждый образованный человек знает, что мир был сотворен Богом-отцом в течение шести дней, за пять с половиной тысяч лет до Рождества Христова. Но этот и другие «ученые» вопросы я отложил на более позднее время, потому что сейчас им было не место.

Тем временем мадам Люси поочередно назвала имена всех находившихся на судне, и те слегка склоняли голову, услышав свое имя. И как оказалось, сюрпризы еще далеко не кончились.

– А это русский вождь Петрович, – произнесла мадам Люси, – и его старшая супруга Ляллия…

– Русские? – изумленно спросил я. – Откуда здесь русские?

– О, Виктор, – ответила мадам Люси, сделав важное лицо, – ты должен знать, что именно русские тут главные, потому что именно они принесли в это время и в эти края цивилизацию, основали первое постоянное поселение и собрали вокруг себя местных людей, чтобы повести их к светлому цивилизованному будущему.

Услышав это, я начал разглядывать представленных мне вождя и его супругу. Мужчина лет тридцати, или чуть более, среднего роста, с жестким обветренным лицом профессионального путешественника, одетый в достаточно грубую, но качественную одежду, на которой не имеется ни клочка кружева, ни единой нитки золотого шитья. Хотя на его поясе не видно ни мешочка с пулями, ни пороховницы, из-за плеча выглядывает необычайно тонкий ствол мушкета. Видно, что для этого человека оружие не просто привычно, а оно как бы стало частью его тела. Он не выглядел особенно злым, но и записным добряком я бы его не назвал. Скорее, его взгляд спрашивал: «Кто вы, Виктор де Легран, и чем вы можете быть полезны для нашей команды?»

Его юная супруга (быть может, немного старше меня), несмотря на довольно пышный бюст, была одета так же, как и ее мужчина, и имела вид женщины, которая будет сопровождать своего мужа везде и всюду – хоть среди дикарей, хоть в аду. Поперек ее груди небрежно висел черненый короткоствольный мушкетон, который и на мушкетон-то был похож едва-едва, но судя по всему, это мадам Ляллия стреляла в голову дикаря, который пытался стащить меня в воду. В эту суровую юную деву можно было бы влюбиться, если бы она сама не предназначила себя только одному мужчине, то есть своему мужу. За спасение своей жизни и жизни моего маленького братца я скажу ей спасибо, но во всем остальном постараюсь держаться от этой женщины подальше.

Приняв мысль, что русские вожди – это данность, которую мне не удастся изменить, если я хочу жить среди цивилизованных людей, я принялся рассматривать составлявших команду этого корабля темнокожих девиц, скалящих в мою сторону свои белоснежные зубы. Если месье Петрович, его супруга, мадам Люси и еще один белокожий и рыжеволосый мужчина представлялись мне офицерами, то эти темнокожие дикарки должны были быть рядовыми матросами. Но их поведение казалось мне неправильным, слишком вольным, как будто они считали себя равными присутствующим здесь же белым людям.

– Скажите, мадам Люси, – спросил я, – вот этих чернокожих дикарок месье Петрович тоже собрался повести к цивилизованному будущему? Да они только и ждут удобного момента, чтобы кого-нибудь сожрать!

– Никогда больше не повторяй этого слова, месье Виктор, по крайней мере, в отношении членов нашего племени! – строго сведя брови, выговорила мне мадам Люси. – Те местные, которые вступают в контакт с месье Петровичем, месье Андре, месье Антоном и мадам Мариной, очень быстро перестают быть дикарями, превращаясь в цивилизованных людей. И цвет кожи не имеет тут никакого значения. Но только это немного своеобразная цивилизация. Вон стоит мой муж – месье Гуг, он тоже из местных, и кроме меня, старшей жены, у него еще пять местных младших жен – три темных и две светлых. Они все пятеро очень меня любят и готовы сделать все, чтобы мне было хорошо, и я их тоже очень и очень люблю. Мы все одна семья, где одна за всех и все за одну.

С ума сойти! Эта цивилизованная образованная француженка (скорее всего, дворянка) с гордостью говорит, что ее муж – дикарь, и кроме одной цивилизованной жены, и него есть еще пять местных девок… И при этом мадам Люси не считает их ни служанками, ни грязными подстилками, а говорит, что любит их и они ее любят тоже… Это как вообще понимать?! Действительно, весьма своеобразная цивилизация, устои которой никак не лезут в мою католическую голову. Как вообще такое может быть?

– У вашего мужа, кроме вас, еще пять жен? – машинально переспросил я. – Он что, магометанин, или у вас в двадцать первом веке так принято?

– Нет, – ответила мадам Люси, – мой муж не магометанин, и у нас в двадцать первом веке так было не принято. Просто здесь, где мужчин выживает мало, а женщин много, такой образ жизни необходим для выживания нашего народа. Женщины должны рожать в семье, и все дети должны знать своих отцов. Государство, то есть вожди племени, способны дать очень многое, но и семья тоже необходима. У нас, у старших жен, нет служанок, но есть добрые подруги, которые готовы сделать для нас все что понадобится. Месье Петрович говорит, что на самом деле цивилизация – это такой способ большому количеству людей жить вместе и не убивать друг друга.

С ума сойти, куда я попал! Это те же монтаньяры, только у них пока нет ненависти ко мне и моему маленькому братцу, зато уже есть все остальное, и в своих экстремистских воззрениях эти русские пошли куда дальше, чем наши доморощенные политиканы из якобинского клуба. Те хотя бы чернокожих не считали полноценными людьми, в своей свободе, равенстве и братстве ограниваясь только белыми людьми, преимущественно французами. А у этих русских темнокожие жены позволяют по отношению к своим белым мужьям просто ужасные проявления фамильярности, и те это не просто терпят – им это нравится. Вот к месье Петровичу подходит статная темнокожая красавица и с довольным урчанием, как кошка, трется носом об его щеку, в то время как с другой стороны к нему прижимается его белая жена. Просто пугающая идиллия. Неужели и мне придется брать в жены несколько темных красоток, чтобы те рожали от меня детей?! Какой ужас! Для белого человека и настоящего европейца это же все равно, что совокупляться с животными!

– Скажите, мадам Люси, – наконец-то решился я на мучивший меня вопрос, – а тут еще есть цивилизованные люди, или только эти русские вожди с их сумасшедшими идеями?