Александр Михайловский - Отцы-основатели

– Мы будем об этом помнить, месье Петрович, – серьезно ответил Роланд Базен, – вы никогда не пожалеете, что оказали нам доверие. Меня, например, очень интересует кузнечное мастерство. У меня дедушка был в деревне кузнецом в те времена, когда еще была такая профессия. Потом он занимался этим только для себя и научил меня кое-чему.

– А я немного могу прясть и ткать, – вдохновенно произнесла Патриция, – честное слово, месье Петрович, вы действительно ни о чем не пожалеете….

– Ладно, Роланд и Патриция, – сказал Сергей Петрович, с удовлетворенной улыбкой глядя на обоих счастливцев, – поговорим об этом завтра, а сейчас это ваш вечер – пляшите, ешьте, веселитесь. Ведь сегодня у нас двойной праздник – и ваша свадьба, и день урожая, проводы лета. Маэстро, урежьте музыку.

Сергей-младший урезал – и начался тот обычный сумбурный праздник, когда люди танцуют, едят, снова танцуют и снова едят; и только одно отличало это мероприятие от аналогичных тусовок нашего времени. На этом празднике не было ни капли алкоголя, ни одной сигареты, ни щепотки «травки» или иного дурманящего зелья. Люди веселились сами по себе, и им этого хватало.

Но все же конец праздника оказался смазан и испорчен. В паузе между песнями, когда разгоряченные танцоры, а в основном танцорши, переводили дух после неистовой скачки, до ушей собравшихся вокруг прогорающего, рдеющего огромной грудой багровых углей костра, вдруг донесся чей-то негромкий придушенный крик, взывающий о помощи, и звуки возни двух человеческих тел…

Первыми на эти звуки бросились вожди, которые по правилам, принятым еще в самом начале их жизни в каменном веке, выходя из помещения, не расставались с оружием – как холодным, так и огнестрельным – так как именно на них лежала обязанность хранить жизни остальных членов клана, а теперь и племени Огня. Вспыхнули лучи аккумуляторных фонарей, высветившие неприглядную картину. У самых зарослей шиповника на земле барахтались двое. Тот самый Николя Петровских одной рукой душил девочку-арабку, которую, как Сергей Петрович помнил, звали Камилла, а другой рукой, задрав ей юбку, путался стащить с нее трусики. Он пыхтел, разгоряченный борьбой, его пегие волосы были взлохмачены, а глаза горели маниакальным блеском. Что его так возбудило, бог весть. Может, свадьба Патриции и Роланда, а может он посчитал, что нашел слабое безответное существо, сломав которое один раз, он потом сможет делать с ним все что захочет. А может, он увидел, как она отходит в темноту, чтобы справить там малую нужду, и воспылал похотью, справедливо рассчитывая, что за грохотом музыки и криками празднующих никто не услышит ни возни, ни криков жертвы.

Как бы то ни было, расчет Николаса не оправдался, и теперь он был пойман на месте преступления, прямо на жертве. Увидев, что он оказался в центре внимания, малолетний насильник вскочил на ноги, и выхватив из кармана пружинный нож, щелкнул кнопкой.

– Не подходите ко мне! – заорал он по-русски приближавшимся полуафриканкам, кривя губы и тяжело дыша, – а иначе я убью ее, убью…

Кого он там еще убьет, Петровских договорить не успел, потому что из его гортани уже торчала черная рукоять ножа «Казак-1», принадлежавшего Андрею Викторовичу. Покачнувшись, неудачливый насильник с хрипом рухнул навзничь, выронив свой нож и раскинув руки. В наступившей тишине стало слышно, как возится на земле и стонет пострадавшая девочка.

Старший прапорщик запаса подошел к трупу и вытащил из его шеи ушедший в нее по самую рукоять нож, разом перерубивший трахею и позвоночный столб.

– Нет, мастерство не пропьешь, – сказал он, покачав головой, – падаль раздеть догола, оттащить к берегу реки и бросить в воду. Пусть несет его река…

– Что так смотрите? – рявкнул он полуафриканкам, – Исполнять!

Девушки засуетились. Тем временем Камиле помогли встать. Напуганную девочку трясло, но вскоре она успокоилась. Праздник пора было заканчивать. Немного ошарашенных новобрачных отвели в их комнату, пострадавшую девочку забрала к себе Марина Витальевна, которая с помощью Ольги Слепцовой принялась отпаивать ее успокаивающими настойками, ошарашенных французских школьников отвели в казарму, а голый труп Петровских кинули в воду Гаронны. Жизнь в племени Огня продолжалась.

Тогда же и там же. Люси д`Аркур – педагог и убежденная радикальная феминистка

Вот и настало время их так называемого праздника. Конечно же, как я и ожидала, все шоу было рассчитано на дикарей (хотя пятилетним детям тоже было бы интересно). Сначала они провожали солнце. Небесное светило, очевидно, является у них чем-то вроде божества. Руководил всем этим дурацким спектаклем тот самый Петрович. Исполненный самодовольства, важности и осознания своей власти вкупе с гендерным превосходством, он, точно как служитель языческого культа, выразительно жестикулировал и убедительно вещал, применяя такие голосовые модуляции, которые, очевидно, были призваны воздействовать на групповое сознание дикарок. И они, без сомнения, воздействовали, приводя эту необразованную толпу в состояние восторженной экзальтации. И даже я, хоть и старалась не поддаваться гипнотическому воздействию этого голоса, все же отчасти подпала под его влияние. Отчего-то я засмотрелась на огненный шар солнца, гигантским апельсином величаво катящийся за горизонт. И это зрелище заворожило меня. Я даже не особо вслушивалась в Ольгин перевод. Что-то сладко-тревожное поднималось из глубин моей души – что-то такое, от чего хотелось плакать, но в то же время оно наполняло все существо странным и необъяснимым ликованием. Хотелось взять это «что-то» обеими руками и рассмотреть подробней, прочувствовать до мелочей… Мне было не по себе. Сердце билось, словно пойманная птаха. Я поймала себя на том, что нахожу закат солнца изумительно прекрасным – и это казалось странным, ведь я видела тысячи закатов и восходов в своей жизни… но мне не хотелось отрываться от этого зрелища. Запахи прелой травы волновали, будоражили, вызывая смутные и неуловимые полумысли-полувоспоминания… Разумом я осознавала, что это всего лишь результат гипнотического воздействия, и пыталась стряхнуть с себя приятный морок…

Но вот в конце тирады «шамана» женщины шумно и радостно заголосили, вознося солнцу благодарность – и я очнулась, снова с тоской ощутив ужасающую действительность. Огненный шар догорал на горизонте последними красными отблесками, давая волю густым синим сумеркам. Словно приходя в себя от сладкого и безмятежного сна, я озиралась вокруг. Шла раздача факелов. Все это теперь напоминало мне какой-то разнузданный шабаш – дикарки в странной одежде были возбуждены и смеялись, сверкая крупными белыми зубами. Как я поняла, поджечь сегодняшний праздничный костер – большая честь, которой достойны лишь лучшие из лучших. Уж да, вынуждена признать, что вожди здорово выдрессировали местных – они стараются даже не за какие-то особые привилегии, дающие практическую пользу, а просто за то, чтобы поучаствовать в ритуале.