Александр Михайловский - Отцы-основатели

Лица этих женщин на первый взгляд казались одинаковыми – точно так же мы, европейцы, легко можем спутать одного азиата с другим. На самом деле, конечно, у них имелись индивидуальные различия, но сначала я отметила характерные черты, свойственные им всем – глубоко сидящие глаза, скошенный назад лоб, срезанный подбородок. Между прочим, они вовсе не обладали такими сросшимися кустистыми бровями, с которыми их обычно изображают на картинках. Обычные брови – просто неухоженные… Тьфу ты, это слово по отношению к ним не подходит. Просто брови – скажем так – в своем естественном виде…

Машинально я провела пальцем по собственным бровям. Как давно я не смотрелась в зеркало, не красила губы… Вообще я и раньше редко пользовалась декоративной косметикой. Ведь все эти ухищрения были придуманы женщинами в угоду мужчинам, чтобы им понравиться – и это один из самых стойких гендерных предрассудков. Я же считала, что необходимо просто выглядеть ухоженно.

Так вот, эти неандерталки, похоже, тоже придерживались такого же мнения, только на свой манер. Приглядевшись повнимательней, я увидела, что они все разные, начиная с прически. Одна даже была стриженой – ее волосы были обрезаны чуть ниже ушей в виде неровных, «рваных» кончиков. У второй пышные кудри были перехвачены на затылке чем-то вроде шнурка (отсюда было непонятно, чем именно), а третья носила нечто заплетенное и опускающееся до самых колен. Они различались также по росту, цвету волос, по разрезу глаз и форме рта. Их возраст было трудно определить из-за специфической внешности. Я мысленно окрестила их: Блондинка (стриженая, самая рослая из них, с малышом на руках), Синеглазка (та, что с собранными каштановыми волосами) и Рапунцель (обладательница темно-русой косы). Их тела были обернуты шкурами, также на разный манер (у Синеглазки наряд бы особенно кокетливым – с ее плеч свисали лапки какого-то неведомого зверька).

Они, эти трое, растерянно озирались по сторонам, и было видно, что все окружающее повергает их в самый настоящий шок. Дети испуганно жались к ним, нет-нет постреливая глазами в сторону наблюдателей. На руках у Блондинки хныкал ребенок, издавая несколько непривычные звуки. Малыш был завернут в шкуру, и лишь его ручки то и дело высовывались из этого свертка – при взгляде на эти тонкие ручки становилось понятно, что неандертальцы до приезда к нам переживали не самые лучшие времена.

И вдруг мной овладело неконтролируемое чувство гордости и сопричастности к чему-то важному и великому. Не пытаясь разобраться в причинах этого несвойственного мне чувства, я (пожалуй, первый раз в жизни) просто полностью отдалась ему – и воистину это было сродни пьянящему вину. Глядя на этих несчастных изможденных неандерталок, таких трогательных в своей необычности, я понимала, что отныне им не придется ни голодать, ни бояться, ни страдать. Здесь, у нас, к ним отнесутся со всей человечностью, со всем добром и заботой, на которую только способны члены нашего племени. Их примут как равных, и сделают это просто так, бескорыстно – по той лишь причине, что считают это правильным. А сколько таких обреченных на гибель спасли эти русские еще до нашей встречи? Все они теперь сыты, обуты, одеты и довольны жизнью. Глядя на них, становится понятно, что они совершенно счастливы. Так почему же я хочу подогнать окружающее под собственные представления о счастье?

Внезапно вся моя прежняя, до попадания, жизнь показалась мне серой, унылой и насквозь фальшивой. Даже я не была в той жизни самой собой – а ведь настоящая Люси д`Аркур – это не воинствующая феминистка, и не строгая преподавательница, а та девочка с плюшевым медвежонком в руках – наивная и смешная, которая любит малышей и животных, жалеет бездомных бродяг, а по ночам втайне разговаривает с Богом, прося у него счастья для всех людей…

К моим глазам подступили слезы. Мне было жаль ту маленькую девочку, которая, ступив на путь взросления, поняла, что жизнь полна разочарований… И она постаралась спрятаться от них. Она надела маску, ожидая, что неузнанной ей будет легче жить. Действительно, разочарования и обиды стали обходить ее стороной. Она убеждала себя, что бесконечно счастлива. А потом, как это обычно и бывает, маска приросла к ее лицу, и маленькая девочка забыла, как она выглядит на самом деле. Но однажды она испытала просто неодолимое желание снять эту уже не нужную личину… Она не могла себя больше обманывать. Она хотела встретиться с реальностью лицом к лицу.

Наверное, я выглядела как настоящая сумасшедшая, но слезы градом катились из моих глаз – в тот момент я чувствовала, как что-то тяжелое и темное покидает мою душу, и это чувство приносило одновременно и боль, и облегчение…

Часть 12. Первобытная дипломатия

17 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Место слияния Дордони и Гаронны.

Два дня назад, ретроспекция.

Появление в лагере представителей вымершего к нашему времени вида людей произвело фурор, затмив даже радость от того, что соль была успешно найдена и доставлена. Теперь неандертальцы топтались на берегу, имея напуганный и обескураженный вид. Они вздрагивали и стремились спрятаться друг за друга, когда внимание к их персонам становилось чересчур навязчивым. Для местных уехэ не являлись особой невидалью, поэтому они не проявляли к ним сильного интереса. Но вот остальные… В толпе наблюдающих присутствовали даже Ляля, Лиза и Катя, которые приглушенно ахали и шептались между собой. И если юные французы, воспитанные в традициях толерантности, старались не сильно демонстрировать свой интерес, то уж младшие русские дети со всей непосредственностью подходили к низкорослым коренастым людям довольно близко, пялились на них во все глаза и беззастенчиво обменивались мнениями.

– Какие они смешные и неуклюжие! – говорила маленькая Вероника, моргая синими глазищами, – даже на человеков не совсем похожи…

– Ага, – подтвердила Марина-младшая, – но они точно не обезьяны…

– Это люди, только они недавно из обезьян вышли, – высказал свою версию Антон-младший, подошедший послушать о чем говорят девочки, – нам об этом в школе рассказывали.

– Интересно, они умеют разговаривать? – спросила Вероника.

– Глупая! Если они люди – значит, умеют, – уверенно ответила Марина.

– А почему не разговаривают?

– Как это не разговаривают? Вон, слышишь: «умт, гык, выйх, арр»?

– Ну, какие же это слова… – с сомнением произнесла девочка, – человеки так не разговаривают…

– Ну, я думаю, они не такие умные, как мы, и язык поэтому у них такой простой, -предположила Марина.

После эти слов старшей подруги Вероника с чувством некоторого превосходства посмотрела на неандертальцев.